4 Старость не радость

Между событиями "Гнева Тиамат" и "Восстанием Персеполиса" прошло меньше времени, чем между "Восстанием" и "Пеплом Вавилона", а события набирают скорость и энергию не хуже ускорившегося звёздного крейсера. Лаконийская империя охватывает все пределы расселения человечества. Её лидер Винстон Дуарте, по-прежнему скромно зовущий себя верховным консулом, словно товарищ Сталин, круглосуточно печётся о благе народа - с одной только разницей, что он действительно может не спать. Вокруг "императора", согласно логике жанра, находятся ручной доктор Зло Паоло Кортазар и цепные псы. Вселенная готова к тому, чтобы узреть новый виток противостояния потомков homo sapiens: подполье, состоящее в основном из бывалых стариков, помнящих АВП, свободный Марс и снисходительную Землю, всячески пытается избавиться от гнёта лаконианцев (правда, в чём заключается гнёт, не совсем понятно). Уже ставшие родными члены команды "Росинанта" разбросаны по тысячам миров. А где-то там, в глубинах пространства, затаился старый новый враг.

Данная книга цикла порадовала меня возвращением к более цельному и логичному повествованию, где мотивы героев хоть иногда понятны, мысли слышны, чувства ощутимы. Любопытно наблюдать за эволюцией восприятия мира "крон-принцессы" Терезы Дуарте, которая начинает осознавать могущество и силу своего положения, но логика её поведения в конце книги представляется мне странной. Жаль, что тема всемогущества её отца сводится в основном к непонятному свечению его головы, и мы не можем в полной мере её оценить, хотя пространство для манёвра здесь колоссальное.

Иногда, конечно, возникает чувство дежавю. Да и сами авторы порой иронично замечают, что полюбившиеся герои "опять взялись за старое". Они стали мудрее, медленнее, морщинистее и уж точно не здоровее, но юношеский пыл, объединявший эту группу отчаянных спасителей человечества, не остыл. Они перестали пить виски (и это грустно), но не утратили любви к хорошему кофе. А ещё они всё больше становятся этакими Мэри Сью: находят бреши, кротовые норы, уязвимости там, где, казалось бы, невозможно что-то нарыть, учитывая педантичность Лаконии. Но читатель любит счастливый конец, пусть и ценой некоторых жертв.

К концу восьмого тома количество логических проколов вырастает, но ещё не достигло критической массы. Вроде уже пора бросать, но заложенная авторами интрига не позволяет. Интересно же, чем всё это закончится.