5 Как понять писателя. Роль гуманитарных наук в изменении личности

Т.А. Касаткина – доктор филологических наук, зав. Отделом теории литературы Института мировой литературы имени им. А.М. Горького Российской Академии наук, председатель Комиссии по изучению творческого наследия Ф.М. Достоевского, главный редактор филологического журнала «Достоевский и мировая культура». Имеет множество работ и статей о творчестве Ф.М. Достоевского.

Книга состоит из трех разделов. В первой части рассматривается теоретическая часть предлагаемого метода исследования. Во второй и третьей частях демонстрируется применение этого метода на книге «Записки из подполья» и художественных текстах «Дневника писателя».

Метод анализа текста
Основой рассматриваемого анализа является субъект-субъектный способ взаимодействия книги и читателя. Для меня, чтение книг является формой взаимодействия не только с текстом, но и с писателем. Поэтому было интересно познакомиться с исследованиями в этом направлении. В работе сделан акцент на преподавании литературы, но и для обычного читателя книга представляет интерес.
Возможно, недостатки субъект-объектного изучения искусств не до такой степени актуальны для обычного человека. Но этот подход внушается нам со школы, и мы неосознанно применяем его в жизни. Это, например, видно при путешествиях, когда важным становиться не встреча с достопримечательностью, а выполнение определенных параметров, характеризующих эту встречу. Такие как: побывать возле объекта, сфотографироваться, ощутить благолепие, набраться информации об объекте, похвастаться знакомым о приобщении к «высокому». Всё, задача встречи с «высоким» выполнена. Подобные параметры могут присутствовать и при знакомстве с книгой, например, когда мы просто ставим галочку, что книга прочитана и идем далее по списку, набирая количество, не заботясь о качестве и осмыслении прочитанного. При этом эмоциональный контакт с книгой обычно присутствует, но на первое место при подобном потреблении, ставиться наше Я, а книга, вместе с автором, выполняют обслуживающую роль.
Выдвигаемая автором мысль, через своих героев, может вообще игнорироваться. Читатель, на основании своего опыта, сам выстраивает смысл произведения.
Кто, в этом случае, с кем общается? Очевидно, что общение, при подобном чтении, происходит с самим собой. Обратной связи, кроме информационной, почти нет. Подобное же общение может происходить и между людьми, попользовались друг другом и разошлись. Этот подход может проецироваться на весь окружающий мир, например на природу.

Описывая влияние читателя на книгу, как объект исследования, автор приводит пример из физики:

«правило градусника»: градусник измеряет не температуру системы, но температуру системы, в которую внесен градусник. Другими словами - градусник изменяет температуру системы, которую должен измерять.

Аналогично, читатель, делая анализ книги, может внести искажения. Результат будет зависеть от соотношения текста и Я читателя. Кроме размера градусника, важным будет и диапазон измеряемой шкалы. Мы можем просто не заметить информацию в другом диапазоне. Компенсацией может стать чувство любви к книге и автору, по крайней мере, положительный настрой:

Если исследователь хочет услышать – он должен, прежде всего, замолчать. Он должен забыть о себе и пытаться понять другого: не описать и определить, тем более – не оценить (не обесценить), но увидеть, услышать, почувствовать, перенять чужой опыт, посмотреть на мир чужими глазами.

Описав склонность читателя проецировать свой опыт на прочитываемый текст и связанные с этим искажения, автор описывает особенности первого прочтения книг, недостатки этого прочтения и выводит необходимость медленного и повторного чтения.
Если текст, при первом прочтении зеркалит нас, то второе прочтение дает возможность оглядеться. При этом важным становиться обращение внимания на непонятные места, разбор которых может стать точкой входа для понимания всего текста. Так как в том месте, где мы «понимаем», легче всего исказить понимание, проецированием нашего прошлого опыта. Автор не один раз приводит примеры применения этого метода на книгах Достоевского.
Важным, считаю, то, что личность в момент чтения без проекций своего опыта, не ущемляется, не уменьшается, а расширяется и есть возможность получить жизненный опыт, который может быть недоступным читателю. Возникает возможность своеобразной алхимической трансформации с выходом на новый герменевтический круг понимания.

мы не можем безнаказанно читать текст. Как любая личность, с которой мы вступили во взаимоотношения, во взаимодействие, он все время что-то производит с нами. Таким образом, при работающем чтении происходит то, что происходило и в алхимии: взаимное воздействие нас на текст и текста на нас, взаимная трансформация. Поэтому каждое следующее чтение, если предыдущее было небессмысленным и небесполезным, производится уже немного другой личностью.
Герменевтический круг (герменевтическую спираль?), таким образом, можно увидеть и как понимание текста на определенном уровне только после возведения себя на определенный уровень - а возведение себя на определенный уровень только в результате постижения определенного уровня в тексте. То есть герменевтический круг в этом смысле окажется, некоторым образом, идеальным воспроизведением алхимического делания.

Вероятность подобной трансформации обязывает нас с ответственностью выбирать книги, которые мы читаем. Впрочем, это относиться ко всему, с чем мы взаимодействуем, общаемся, смотрим, слушаем… Даже, если мы начнем упрощать взаимодействие, переводя его в субъект-объектную область, подобное взаимодействие также начинает влиять на нас, постепенно трансформируя нас из субъекта в объект. В том числе объект чьих-то воздействий. Постепенно приближая человечество к Матрице, к тем последствиям, которых бояться противники «чипизации» и излишней цифровизации общества.

Достоевский в своих записях отмечает важность всех деталей в текстах, которые формируют совокупность смысла, передаваемых читателю от писателя, в виде художественных образов. Автор рассматриваемой работы приводит пример специальных фраз писателя, которые помечают особые области в тексте, для углубления понимания и не редко, для выявления нового смысла, нового слоя повествования. Основной смысл этих фраз в «отступлении», т.е. в ненавязчивости, в предоставлении читателю возможности самому сделать шаг в нужном ему направлении.

Необходимо различать субъект-субъектный способ чтения и субъективизм. При субъективизме оценка происходит относительно нашего Я, в результате получаем личное мнение о писателе или книге и этим мы больше характеризуем себя, а не писателя. В субъект-субъектном методе в центр исследования ставиться книга или писатель, а наша личность служит инструментом исследования. Цель, не только услышать себя как отклик на произведение, а услышать писателя. Иначе можем получить туже проблему, что и при обычном общении, человек может слышать только себя или всё-таки прислушается к тому, что говорит собеседник.

В книге много рассуждений о недостатках субъект-объектного подхода исследования текста. Предположу, что для рядового читателя, это может быть не всегда актуально. Обычный читатель обращается к художественной книге не для её исследования, а чаще всего для получения ожидаемого эмоционального отклика. Но даже в этом случае есть пути для совершенствования и открытия нового. Дополнительно, в рассуждениях автора много интересного и предоставляемый нам метод легко переноситься на другие наши отношения с окружающим миром. Воспринимая окружающий мир, как что-то живое, человек оживляет и развивает необходимые для подобного восприятия ощущения, сопротивляясь внешним процессам обезличивания человека.

В конце теоретической части, раскрытый автором субъект-субъектный метод применяется при анализе картин и икон. Описываются недостатки объектного описания изобразительного искусства, а читатель направляется в сторону восприятия картины как субъекта, изучая язык контакта с ней. Помочь в этом могут экскурсоводы.

… разговор с произведением искусства – одна из составляющих субъект-субъектного метода чтения, суть которого в том, что о субъекте, в отличие от объекта, можно узнать только от него самого, именно он владеет всей главной информацией о себе – хотя иногда в совсем неожиданном формате.

Т.А.Касаткина указывает на трудность выделения из текстов философии и богословия писателя. Так как творчество писателя является художественной формой его убеждений и необходим кропотливый анализ, чтобы подойти к некоему фундаменту писателя. Необходимо слышать автора, а не только героев его книг. Автор общается с читателем, через переживание чувственного опыта, а это отличается от передачи опыта посредством учебников, в которых подобный опыт не дается, в лучшем случае присутствуют логические выводы.

Философия Достоевского не есть «составляющая» его текстов – она их основа и художественный итог и в полноте содержится только в целом произведения и проясняется только в целом корпуса его сочинений.
… То есть – философия Достоевского не выписывается из его текстов посредством простого цитирования, а доступна лишь анализу и интерпретации…

Наша цель услышать то, что хочет сказать Достоевский и это не будет равно тому, что говорят его персонажи. Автор книги показывает, что философские и богословские мысли, доносимые писателем, уникальны, их необходимо переживать, получая своеобразный вновь рождающийся в нас опыт.

Освоение теоретической части
Хотя это освоение уже началось в первой части, наиболее наглядно рассматриваемый автором метод демонстрируется во второй и третьей частях книги.
Сам я, узнал об авторе после прочтения «Записки из подполья», когда мне захотелось разрешить некоторое неоднозначное впечатление от этой книги.

Вторая часть работы Т.А.Касаткиной, уже своим заголовком, что «Записки из подполья» можно рассматривать как христианский текст, для меня оказалась неожиданной. Автор, последовательно применяя описанный ранее метод анализа, вскрывает в произведении Достоевского, новые стороны, а вернее даже слои смысла.

В третьей части, на примере «Записок писателя», показывается сочетание публицистического текста с художественным, прямого дискурса с художественной формой. Рассматривается необходимость анализа рассказов из дневников в контексте близлежащих публицистических текстов. Именно художественная форма дает эффект личностного переживания нового опыта, зарождая в читателе зерна знаний.
В книге приводиться достаточно много ярких и неожиданных примеров сочетания авторских обращений к читателю, через своеобразные маркеры. Но чем больше этих примеров приводилось, тем больше выявлялось, ранее незаметных отступлений, раскрывая неожиданные стороны авторского замысла.

<…> идея этой книги с самого начала была не в том, чтобы передать и получить рыбу, а в том, чтобы научиться пользоваться удочкой. Задача книги - предоставить путь освоения метода чтения, основанного на слушании писателя и на доверии к нему, - а не полное и завершенное истолкование бездонного текста Достоевского.

Текст книги читался легко и с интересом, хотя и требовал внимательного к себе отношения. Порадовала глубина и доступность материала. Специальных терминов было в меру, и они не мешали понять смысл.

Хотелось бы выразить благодарность автору за прививание привычки обращать внимание на детали в произведениях Ф.М. Достоевского, за раскрытие новых слоев замысла писателя, за доступность текста, за глубину и тонкость приведенных примеров, за неожиданные интерпретации христианских сюжетов, за жизненность теоретической части, за новый (для меня) взгляд на филологию…

Дополнительные достоинства книги вижу в её оформлении и подаче, это разбивка на разделы, подразделы и главы. Выделение текста разными начертаниями шрифтов, способствовало медленному вдумчивому чтению.