3.5 Супермен XVIII века

Вот ведь странная штука эти саги! Где-то с середины они обязательно начинают утомлять и уже не так захватывают, как в начале. Наверное, дело в том, что (хочешь – не хочешь) к пятой книге происходит привыкание к героям, информация о которых достигает оптимума читательского любопытства: все они преодолели юношеское становление, повзрослели, влюбились и женились, и у них начинается та самая пресловутая «взрослая жизнь», которая наполнена воспитанием детей, приумножением капитала, достижением статусов, что уже далеко не так интересно читателям. Дальше надо что-то придумывать, чего в обычной жизни не случается: и вот уже далеко не романтичный мальчик Росс выступает эдаким суперменом XVIII века, освобождая с кучкой единомышленников Дуайта из французского плена и возвращая его верно ждущей возлюбленной. - Отлично, садись, пять. И особенно пять, потому что отказался от должности мирового судьи. Два раза молодец. Хотя…

Только вот для развития сюжета этого маловато, да и сам этот авантюрный эпизод, граничащий с неправдоподобностью «Мотылька», обладает естественной конечностью (боролся, сражался, освободил). Росс, несмотря на то, что ему уже за тридцать, мало меняется – он по-прежнему игрок на сцене жизни, авантюрист, использующий двойную систему морали: многое прощает себе (ведь за правое же дело!) и гневно осуждает в других, не брезгуя при этом ни обманом, ни шантажом. Автору приходится вводить новых героев, перипетии жизни которых становятся если не более интересными, то более «свежими», чем приключения своих фронтменов. Также он извлекает на свет малозаметных ранее второстепенных персонажей вроде тетушки Агаты, желающей отпраздновать столетие в 98 лет, и завершает их жизненные гештальты (эта сцена с Агатой и Угольком, как мне кажется, очень удалась). В результате на сцену выходят два брата Демельзы Сэм и Дрейк со своим религиозным рвением, кузина Элизабет Морвенна, роману которой с Дрейком, а потом неудачному замужеству с преподобным Осборном Уитвортом очень сочувствуешь, большее развитие получает образ сына Элизабет и Фрэнсиса и даже маленького Валентина, болеющего рахитом, чтобы мы не позабыли, что в его появлении на свет кроется интрига.

Я поймала себя на том, что мне все чаще становится скучновато, хотя текст не стал хуже – он по-прежнему достаточно динамичен и изобилует деталями. Пожалуй, ему недостает психологичности и реального драматизма (мы изначально уверены, что раз у нас впереди еще много книг, то все закончится хорошо и все окажутся живы): похоже, автору больше нравятся действия, чем рефлексии его персонажей, но поскольку действия довольно предсказуемы, это снижает интерес. Тем не менее книжная жизнь продолжается, и значит, что-то в ней будет происходить и дальше. Ждем-с.