3.5 Отверженные, оборванные, отчужденные...

И носило меня, как осенний листок.
Я менял имена, я менял города.
Надышался я пылью заморских дорог,
Где не пахнут цветы, не светила луна.
И окурки я за борт бросал в океан,
Проклинал красоту островов и морей
И бразильских болот малярийный туман,
И вино кабаков, и тоску лагерей

Я вспомнила эту песню при чтении книги, и, потом присмотревшись к другим рецензиям, понимаю, что не только у меня такая ассоциация, но убирать цитату не буду))
В докаратинные времена я ежедневно ходила мимо здания редакции газеты «Приазовский край» , ранее очень красивого, а сейчас в заколоченном полуразрушенном состоянии. И как-то так наложилось, что стало интересно, есть ли воспоминания о тех, кто работал тут, к слову неподалеку расположено здание, где в 20-е был Е.Шварц, а в "Приазовском крае" печатался теперь уже забытый писатель- беллетрист Алексей Свирский. Вот часть его биографии:

Образы, темы для своих произведений Свирский черпал из окружавшей его среды, нехватки в драматических и трагических сюжетах не было. В 1892 году в газете «Донская пчела» публикуются стихи Свирского «Ростовским поэтам». Несколько позже в газетах «Ростовские-на-Дону известия», «Донская пчела» и «Приазовский край» стали публиковаться его репортажи и заметки, фельетоны и очерки. Литературная деятельность продолжилась циклами «Ростовские трущобы» и «Тюремные очерки» (1893г).

Уже видно, что довольно специфичный автор и описанием маргинальных тем, однако же почитать его воспоминания я решилась. Кто же предстает перед нами? Мальчик Шимеле-Сеня-Мишка, носившися по Житомиру и Одессе, хватая как воробей крошки знаний и куски хлеба, прагматичный оттого что голодный, и перекати-поле, от того, что нет присмотра. Довольно скудное воспитание, еще более обрывочное образование (спасибо добрым людям), перемежается с получением многих жизненных уроков далеко не их книг. И о справедливости, о девичей чести (это я о Соне, и Басе -сестре его), и о честности вообще и некоторых лиц в частности, о доброте, о социальном неравенстве, о религиозных взглядах, о бродяжничестве и об арестантах - многое мальчику придется перемалывать самостоятельно. Чем история захватывает, так это легкостью стиля, и образностью (сказывается умение автора травить байки и складно излагать), но этим же и отталкивает, так как автор сам признается, что он "записной враль", поэтому изначальное сочувствие к герою сменяется непониманием претензий героя - ведь все ему виноваты, а он такой бедный неудачник. А сам-то ни за одно дело не держался, скитался, как тот осенний листок, почти безучастно к своей будущей судьбе. Причем хорошее в людях он не хочет увидеть, и мотивировать себя сам не желает- вот как с письмом: почему не умеешь писать? я левша.. Хорошо оправдание. Только тюрьма в 23 года дала усидчивость для обучения письму.Хотя в учителях дефицита не было, просто парень не нуждался в этом,хотя понимал, что это лучший шанс в хороший мир. Что еще утомляет уже к середине, так это подробность рассказа, многие вещи описаны "просто потому что я про них вспомнил", это добавило объем, но не прибавило к содержанию. Процентов 70% книги - это история юности практически безусой, когда парень успел побывать от "рассказчика окрестностей" между Севастополем и Ялтой до "банного номерного" в Ташкенте, перемежая все это брожничанием и тюрьмами. Но нигде он не зацепился, просто не привык решать сложные задачи, бороться за свой благоустроенный мир не привык, привык от них уходить куда-нибудь в путь. Певец ростовских трущоб, как его называют в ростовских блогах, в своей истории моему городу внимания уделил немного, и лишь в пятой части своей "Истории", о чем я очень сожалею. Хотелось бы побольше впечатлений не о однотипных переживаниях, а об окружающем. В общем, не самая яркая и поучительная биография, но количеством мест "присутствия" привлечь она вполне может, как и масштабностью баек о маленьком сироте-беспризорнике в сложное время заката Российской империи.

Источник