5

''Все хорошо — несмотря ни на что''.
(Борис Зайцев ''Валаам'')

Борис Зайцев в литературе ‘’Серебряного века – фигура значительная, чьё имя на долгие годы было забыто на родине, как и множество других имен, кого сейчас в институтах и университетах проходят в разделе ‘’Литература русского зарубежья’’, а имена Ремизова, Газданова, Зайцева, Осоргина Россия вновь открывает для себя. О значительности фигуры Зайцева у литераторов русского зарубежья говорит тот факт, что с 1947 года он был избран председателем Союза русских писателей во Франции. Русское Зарубежье…Странное словосочетание для меня и совсем не могу его отнести к Зайцеву, чья любовь к Руси, России не претерпела злобных изломов в творчестве, после вынужденной эмиграции, а наоборот, приобрела оттенок тихой грусти, ответственности и любви, укоренила в нем ещё больше культуру русского православия. В каждой строчке, невероятно прекрасной строчке: его слог – это поэзия в прозе, – в каждой строчке любовь к России утерянной и боль за Россию новую, за войну и изгнание, но всё равно – любовь. Смирение. Надежда. Православие. А ещё биографии Тургенева, Чехова, Жуковского. И жизнеописание преподобного Сергия Радонежского. Православие для Зайцева – неотъемлемая часть России, её истории и культуры, её внутренняя составляющая, её дух. То, что самому Зайцеву помогло найти смирение и принять повороты жизни.

Этот сборник включает в себя два очерка о паломничестве Зайцева в два монастыря: ‘’Афон’’ (1927) и ‘’Валаам’’(1935). Для меня, человека живущего в современном, большом городе, в мире бетона, автомобильных выхлопов и каждодневной суеты мирской, очень сложно представить себе, что существует иная жизнь, полностью заполненная молитвами, послушанием, смирением; что можно добровольно уйти от суеты мира, оставшись наедине с собой, природой и Богом. Постигать жизнь духом, а не плотью.
Два православных монастыря: Афон и Валаам. Но вот удивительное дело: Афон - райское место: оливки, тепло, лазурь моря и в противоположность полная аскетизма жизнь монашеская, молитвы и послушание, молитвы и послушание. Отшельники, живущие в пещерах и питающиеся финиками. И никогда не ступит на эту землю нога женщины. Такой завет положила Богородица. Нельзя. Строгость и отстраненность, вызывающие уважение.
Валаам – суровый и дикий край: ‘’леса да скалы, слои гранита и луды, заросшие мхом’’, хвойные леса и суровое холодное море, но каким же теплом веет от его монастырей и скитов, от самоваров, от самих монахов, от отшельников, живущих в валаамских лесах, от паломников. Суровая, но сердечная жизнь, душевная. Туда хочется. Хочется просто там ходить, дышать этим воздухом и думать о Боге. Мне захотелось туда. Суровое и прекрасное место, где приходит понимание того, что всё можно преодолеть, научиться смиряться, полюбить эту непростую, полную горечи, жизнь, во всем находить радость бытия.

И когда мы плыли к Воскресенскому скиту, солнце мирно золотило Ладогу. Погода окончательно установилась. Да и в душе, казалось, что-то наладилось. Не то, чтобы новые мысли или премудрость какая осенили. Ничего особенного нам о. Феодор не сказал. Но вот ощущение, что все в порядке (якобы наперекор всему, что в мире делается, даже многим скорбям в самом монастыре, ибо и монастырь не рай) ощущение прочности и благословенности осталось. Все хорошо — несмотря ни на что. Рыбки, радость, яблони, огород, знакомая чайка на столбу — все радость.

Остальные рассказы сборника: Церковь, Улица Святого Николая, Алексей - Божий человек, Легкое бремя, Сердце Авраамия, Правитель, Странник, Царь Давид, Вандейский эпилог, Река времени - о вере, о России, воспоминания о Москве, светлые и чуть горьковатые.