0 Собака и академик

Нехорошо читать чужие письма, даже если они уже стали общественным достоянием. Нехорошо, но очень уж интересно. Тем более это Чехов, которого я пока понимаю через раз (спорный инструмент познания выбран, согласна). Тем более что история их брака с Книппер настолько неоднозначна, что вызывает у людей противоположно разные чувства от «кака любовь» до «эта мразь его сгубила».

Первый год их переписки, видимо до получения определенных взаимных гарантий, нужно просто пережить. Длинные и бестолковые письма Книппер, которые зачастую сводятся к «очень устала, сидели с Машей, сапоги-сапоги-сапоги». В какой-то момент мне показалось – а потом еще и еще раз казалось, – что Ольга Леонардовна превращает свои письма, а вместе с ними и адресата в эмоциональный унитаз, который должен не донести до другого ее мысли, а помочь ей очиститься. Пережить их проще перескакивая от одного коротенького письмеца Чехова до другого, такого же короткого, но обаятельного – эта тенденция, кстати, будет потом еще несколько раз повторяться. Считайте меня злобной завистницей, но сделать это было чудовищно сложно.
Но потом (могу даже дату назвать – 12 декабря 1900 года) Книппер как будто меняют (вот что уверенность животворящая делает). Она начинает писать интересные письма, в которых много не только ее, но и жизни богемной московской публики, театрального внутряка – работы над ролями и бесконечных шу-шу-шу – и периодических попыток понять человека, за которого она вышла замуж.
Я все о ней, да о ней, но у брака ведь две стороны. Чехов здесь выступает как оплот стабильности и спокойствия: гасит паникерские настроения, объясняет и радуется каждому письму. А еще описывает своих бесконечных визитеров, которым он по большей части не рад.
Интересно и то, что их переписка развивается не линейно (письмо от А. П. – ответ на него от О. Л. – ответ на него от А. П. – письмо от О. Л.). Как-то я не приняла во внимание тот факт, что супруги захотят писать друг другу как можно чаще, а почта России и в лучшие свои времена не творила чудес, так что по большей части письма представляют собой монологи, изредка пересекающиеся ответами на вопросы одного из предыдущих писем. И это делает их только объемнее, хотя иногда и смущает: когда Чехов одно из своих писем начинает фразой о том, что у него закончилось кровохаркание, а следующее письмо ему жена начинает с вопроса про пьесу, это немного смущает.
Потом, конечно, втягиваешься, но концентрированно воспринимать их переписку очень сложно – бесконечное ожидание писем, «я тебе пишу, а ты мне нет» и вечная неустроенность. Но опыт действительно необычный.