5 Бэтмен смотрит в тебя

Время, когда индустрию американских комиксов захлестнула свобода безумия, восторженного мистицизма и безапелляционного постмодернизма. Нил Гейман трудится над «The Sandman», а Грант Моррисон создает «Бэтмен. Лечебница Аркхем. Дом скорби на скорбной земле» - Бэтмена, которого не было и уже никогда не будет. Моррисон разрушил и воссоздал его заново в страшном, откровенном, делающим из табу отбивную, приключении.

А еще случился Дэйв Маккин, который своевольно переиграл местами сценарий Моррисона, попридержал задорных коней безумия, но создал душераздирающую сагу о переплетении сна и яви, бесплотных страхов и фактурной материи. Работы Маккина наполнены физиологическим страхом, расколотой реальностью, которую можно собрать уже только в виде средневековых чудовищ.

И вот этот дуэт предлагает читателям визуальный аттракцион, в котором Бэтмен отправляется усмирять взбунтовавшихся пациентов психиатрической лечебницы для жестоких преступников. Но, скорее всего, Брюс Уэйн даже не выходил из дома, а побывал в собственном подсознании, которое является частью вселенского хаоса и ужаса. Бэтмен, конечно, победил – и себя, и жестокосердых убийц в клинике. Не обошлось без потоков крови, упорном давлении на сексуальные извращения и фобии, заигрываний с пластами реальности, культурными аллюзиями и пасьянсами.

Сущность героя увязывается с историей создания лечебницы и трагической судьбой самого Аркхема тугими нитями неслучайных совпадений. Моррисон в упоении перемешивает мифологические схемы от древнего Египта до христианства, юнгианское учение, красочный мистицизм рубежа XIX – XX веков. Магические надписи, символы и образы, предметы культов призывают читателей поиграть в загадки и запретные ощущения. Кстати, приложенный к изданию обширный сценарий в тщательном переводе Инги Смирновой позволяет увидеть, как Моррисон любовался собой, своей эрудированностью и смелостью в раскрепощении самых острых желаний. По счастью, художник немало из этого подрезал.

Маккин создал Бэтмена как рваную тень, лишенную знаменитых бугров мускулатуры. Неустойчивый силуэт, в котором изредка мелькает реалистичное лицо – синяя смертная маска, обнаженные зубы и десны в нечеловеческом усилии. Техника набрызга позволяет художнику подчеркнуть зыбкую глубину переплетающихся миров, где ни один из них не является материальным. Маккин «прячет» брызги крови в этой технике, убирая излишний трэш, но оставляя трепетание ужаса от догадки, тревогу и предчувствие. Художник не выпячивает кинематографичный динамизм, которого добивался Моррисон, как в классических комиксах. Маккин изображает движение в перетекании символов и фактур из объекта в фон, за пределы панелей, в коллажной компоновке фотографических предметов.

Сюжет книги утверждает господство мифа в мотивах и поступках человека. Мистические учения и системы, созданные как оправдание вселенского механизма по управлению темными желаниями и страстями, всего лишь проекция. Принять свою жестокость, вступить в схватку с Тенью, признать власть сексуальности – значит измениться и освободиться от реальности, которая страшнее безумия. Знаки, сны, чудовища и демоны, которые встречаются на пути – это причина заглянуть в себя и преодолеть бездну, которая смотрит в ответ. Пожалуй, достаточное понимание месседжа Моррисона. Даже несмотря на изощренные шифровки и вакхическое упоение своей изобретательностью. Благодаря обширному энциклопедическому комментарию Кирилла Иванова что-то помогает разобраться в замыслах автора, а что-то лишь подчеркивает его необязательную вычурность.