4 Голубиная книга анархиста

Писатель задумал интересный синтез, скрестив роман идей и тот жанр, который в кинематографе называют «роуд-муви», а в литературе порой именуют романом-путешествием. Анархист Вася бежит от государственников, преследующих его за гражданскую позицию. Богаделка Валя скрывается от Мюсляя, лидера секты, которую собрал из беспризорников и отщепенцев и куда входила сама Валя. Герои, молодые, решительные и бесконечно наивные, объединяются и мечтают вырваться в Париж, на Елисейские поля.

В сущности, оба центральных персонажа воплощают в себе две версии бунта – бунт юродивой, пренебрегшей общественными устоями и материальными благами, и бунт анархиста, презревшего власть и все ее институты. Отсюда и название, которое отсылает нас сразу к двум произведениям: «Голубиной книге», сборнику восточно-славянских духовных стихов XV-XVI веков, и «Поваренной книге анархиста», запрещенному во многих странах труду, где учат готовить бомбы и зажигательные смеси. Кроме того, «Голубиная книга анархиста» включает и иные отсылки. Так, адскую машину государства и капитала Вася дает имя «Обло-Лаяй», что связывает нас с другим классическим «роуд-муви» – романом Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Радищев, обрушившийся на самодержавие и крепостничество в своей книге, предпосылает ей эпиграф: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй».

Герои романа Ермакова плывут по реке, ночуют под открытым небом, освобождают из клеток кроликов и птиц и бросают вызов устоявшимся нормам и практикам. На пути Васи и Вали встречаются бандиты, дельцы, мигранты, добросердечные бабки, чудаки всех мастей. Книга полна диалогами, которые некоторым читателям кажутся отвлеченными и инфантильными:

– Или… там и была Святая Русь. Так бывает, ищешь, ищешь, а оно рядом, – добавил он.
– Ты ищешь? Васечка? А? А?
– Я? Да это Никкор чего-то замудрил насчет Святой Руси, мол, в поиски ударился. И меня хотел впрячь. Какая еще… хыхыхых-хи-хи-хи… Я же атеист, Вальчонок. Ни во что не верю. А ищу свободу.

– Ну да. А господь, как говорится, бог? И там святые, ангелы. Это же целое министерство.
– Значит, не рай, – подытожил Вася.
– Нет, но как там было красиво… И пели здорово. А танцы? – возразил Борис Юрьевич с каким-то детским упрямством, с легкой обидой и большой надеждой.
– Да это, может, были покойники, – предположил Вася. – Остров блаженных покойников… ххыыы, хыыыхыхы, хыхыхх… – И он, по своему обыкновению, зашелся смехом.

Диалоги изобилуют неполными предложениями, диалектной и просторечной лексикой, что затрудняет чтение. Объем роману придают и ответвления от сюжета вроде истории Птицелова, который, имея в криминальные и нищие девяностые остаться в Париже, вернулся в Россию. Функциональное назначение вставных новелл понятно (Россию нельзя покинуть, она всегда с тобой), однако они сбивают ритм и дыхание.

Если вы не боитесь пространных текстов без лихой фабулы и не имеете предубеждений против взглядов, радикально расходящихся с вашими, то «Голубиная книга анархиста – ваше чтение. Такие произведения сегодня пишут редко.