5

Ах, Михаил Юрьевич!

Как можно передать это невыносимое чувство, когда читаешь классика, и понимаешь, что это твои слова? Твои мысли? Он, Мишель Лермонтов, жив в своих словах, стоит рядом, я ощущаю его дыхание на своей щеке. И тоскую с ним, и с ним хандрю, и с ним улыбаюсь. Певец одиночества и пророк или балагур-юнкер, он бесконечно любим мною. Он тот, кого перечитаешь миллион раз - и каждый раз будет как первый.

Внимательно читая русских классиков, понимаешь, что здесь есть все жанры, столь любимые современным телезрителем: "Боярин Орша" - фильм ужасов; былина о Калашникове - боевик; "Демон" - мистический триллер; Печорин - мелодрама. Но это больше глупых жанровых рамок, куда глубже. И вовсе не так отвратительно, как многое из того, что нам втюхивают сегодня (простите, Михаил Юрьевич, сорвалось).

О, сколько боли, сколько одиночества в Ваших строках! Мой бедный, бедный Лермонтов...