4 Остановиться можно при подъёме, но не при падении...

В оригинале название звучит несколько иначе, под «slammerkin» может иметься в виду, как распахнутое платье, так и попросту гулящая женщина. Не знаю точно, какой смысл в него вкладывала писательница, но мне понравилась препарированная версия «slammer» – кутузка, тюрьма и «kin» - родственники. Семья, как место неволи, где коротаешь беспросветные деньки, но откуда, увы, сбежать достаточно проблемно… У главной героини это проскакивает местами, но скорее ей и хотелось и кололось, кактус все-таки…

Книга утащила меня в свой подвал с первых страниц, добрую половину выходного дня мозг требовал одного – дойти до ручки, вытащить из романа финал, развязать узел корявенькой судьбы главной героини. Непредсказуемости в концовке не было, повествование логично вело в темноту, как и подавляющее количество персонажей. Они, по сути, мне все малосимпатичны, только каждый по-своему. Забавный факт, кстати, что мужчины в романе как единая, серая масса со спущенными штанами. То ли потому что они, и вправду такими были в далекой Англии 18 века, то ли проявилась нетрадиционная ориентация Эммы Донохью…

В процессе «хождения по мукам» вместе с Мэри память приносила кусочки злого одиночества Бекки Шарп, перемешанные ненависть к себе и тихое отчаяние Настасьи Филипповны, детские наивные мечты Тэсс из рода Д'эрбервиллей. Бесстыдство Лолиты тоже проскользнуло, но лишь слегка, до героини Набокова ей еще расти и расти. Мэри Сондерс всего 14, семье – замученной швее-матери, отчиму-типичному мужику в трусах на диване после работы и хнычущему будущему наследнику – она совершенно не нужна, она – лишний рот, ее присутствие терпят до той поры, пока девчонка сама уже начнет зарабатывать деньги. Стоит ли осуждать Мэри за любовь к недостижимым красным ленточкам, когда жизнь вокруг – сплошная серость, а в голове имеются и мозги, и тщеславие, и гордость?.. Про нее так и тянет сказать: «не мы - такие, а жизнь – такая». Первый перелом детских мозгов – мать не верит и лупит по рукам за потерянные, а вовсе не за украденные деньги. Второй перелом – кусочек атласной красоты за поцелуй с последствиями, о которых совсем еще зеленая Мэри и не подозревала. Третий перелом – беременность в 14, холодный, зимний Лондон, жиденькие пожитки, собранные «заботливой» матерью. Четвертый перелом – изнасилование толпой солдат в канаве. Все, тут уж можно ставить жирную точку на каком угодно, даже худо-бедном счастье.

Многие упрекнут Мэри потом, позже, когда она сбежит из Лондона в маленький городок. Как же она могла так с «добрыми» Джонсами?! Приютили, обогрели, научили работать, даже жалованье дали, правда, она так его и не получит, но это все ведь мелочи. Хорошо изложил суть отношения к прислуге потом сам мистер Джонс – ты, Мэри, там, на дне реки, там место и тебе, и тебе подобным. Супруга его менее словоохотлива, зато скромна и благовоспитана, но потом от души и на совесть отхлещет любимую помощницу. Знаете, поразительно, сколько людей до сих пор остаются теми, кто презирает власть и деньги не имущих, но ни разу не гнушаются попользоваться их всяческими ресурсами – телом, мозгами, добротой...

Из любопытного: в романе неплохо передана атмосфера маргинального Лондона – пышное соцветие из пьяниц, замерзающих на бульварах проституток, искателей дешевых плотских удовольствий буквально тут, за углом, казней на центральной площади с киданием и проклятий, и камней. Не стоит пугаться таких неприглядных страниц, книга, на мой взгляд, очень и очень актуальная, и вопросов к размышлению писательница подкинула не так уж мало, и оторваться от повествования Вам, скорее всего, будет трудно.