0.5 "Историк" и нацисты. Особо секретные документы. Лирическое отступление

Любите ли вы исторические романы? Я что-то всё меньше. Вернее так: я люблю романы, где главными героями являются вымышленные персонажи, пусть даже и представляющие собой собирательные образы (вроде Исаева-Штирлица). Чтобы именно их действия были основной движущей силой сюжета, а персонажи с именами и фамилиями реальных людей, если и действовали, то, как минимум, на втором плане.
Потому что плохо, когда такие персонажи резко отличаются от своих прототипов и это создаёт у малознакомого с реальными историческими событиями читателя ложное представление. А читателя, находящегося в курсе событий, они просто бесят.

Но ещё хуже, когда авторы таких романов, заигравшись, начинают привносить фантазию применительно к реальным историческим событиям, занимаются мистификациями, а, проще говоря... Ну, вы понимаете?

Ярким примером таких мистификаций можно считать творчество Елены Съяновой. Её перу принадлежат несколько романов с претензией на историческую ценность.
Также её приглашают в качестве эксперта на телеканалы и радиостанции (на одной известной радиостанции в течение нескольких лет даже шла её передача).

Вершиной же творчества Съяновой (для автора сих строк) является статья в одном претендующем на почётное звание "научного" журнале.

Статья посвящена главе штурмовиков Эрнсту Рёму. Съянова утверждает, что каким-то образом получила эксклюзивный доступ в некое хранилище, называемое «Архивом Гесса». Дескать, американцы зачем-то передали Советскому Союзу (или уже Российской Федерации?) часть документов. Один из них почему-то "прятался" в носовом платке (надеюсь, чистом). Этим документом оказалось вот что:

"Это было объяснение в любви одного мужчины другому. Объяснение, должно быть, страстное вдвойне от чувства безнадёжности, поскольку объект излияния Рёма, а письмо написано им, был традиционен, женат...
«Ты ходишь за ним как тень, за этим клоуном, не умеющим говорить по-немецки. И все мое существо — одна сплошная рана от того насилия, которое он чинит ежечасно над твоим прекрасным сердцем»".

Понимаете, да? Рём, оказывается, пылал любовью к Рудольфу Гессу, страстно ревновал его к Адольфу Гитлеру и писал ему романтические послания, аки Татьяна Ларина Онегину. В этой ситуации меня смущает один маленький нюанс: почему из всех многочисленных исследователей истории нацистской партии, только Съяновой улыбнулась удача обнаружить такой вот "артефакт"? Хотелось бы, кстати говоря, взглянуть на него, но вот незадача — кроме Елены это письмо никто не видел. Ни копий, ни хотя бы фотографий — ничего. Я уже не говорю о том, что не указано ни местонахождение архива, ни причин, почему именно этой частью с нами поделились, нет даже версии, зачем Гессу хранить компрометирующие его бумаги, тем более, так нелепо – не в сейфе или банковской ячейке, на худой конец, а замотав в какой-то платок.

Но интересно даже не это: о каких-то особых отношениях Рёма к Гессу (и наоборот) не упоминает ни Пэдфилд ("Рудольф Гесс — сподвижник Гитлера") ни Пикнетт с сотоварищами ("Неизвестный Гесс"). Да, Рём мужчин любил и наверное мог бы увлечься Гессом, но почему из окружающих данное увлечение не заметил никто? Почему из историков никто этого не заметил? Нет ответа.

Мои претензии могут показаться смехотворными, мол, какое читателю дело до нацистской Санта-барбары? Но есть три важных аспекта.

Во-первых, с помощью письма, которое якобы видела только она, Съянова пытается объяснить реально произошедшие события. "Ночь длинных ножей" получается не результатом борьбы за власть в целом государстве, за влияние и ресурсы (в том числе, финансовые), а поножовщиной в гей-клубе. В одной из телепередач Елена сообщила зрителям, что Гитлер Гесса также сильно ревновал. Удивительно, как она удержалась от упоминания любовных писем фюрера к своему заместителю?

Безусловно, личные отношения играют немаловажную роль при принятии управленческих решений, например. Доверие, лояльность, открытость важны. Тот же Гитлер ведь действительно ценил безграничную преданность Гесса, над которой, кстати говоря, некоторые окружающие даже посмеивались. Но надо ли из этого факта делать поспешные выводы о любовном романе? Не уверен.

Во-вторых, подобные "артефакты" дискредитируют историю, как науку: всё изучение архивов, работу с документами. Да и большой соблазн для других историков: не искать подтверждения каким-либо умозаключениям, а просто выдумывать их. Ведь получается, что обществу интереснее скандальные мистификации, они им больше ценится. Так и к чему тогда честно трудиться?

И, в-третьих, подобные... мистификации могут случаться и по отношению к людям, достойным уважения. Как вам такой "артефакт": дневник Сергея Королёва, в котором он подробно излагает, как растил ксеноморфов в подвале своего дома на 1-й Останкинской улице? Шучу, конечно, но нужно понимать, что границ у фантазии нет и поощрять "историков" с подходом к исследованию а-ля Съянова просто опасно для науки.