4 Из просветителей в обыватели

Книга называется очень точно - это действительно история о счастье двух канареек, заброшенных волей обстоятельств из мятежной России в скучную Румынию. А что канарейкам надо для счастья? Всего лишь маленькая комнатка, работа с небольшим, но верным, жалованьем, а еще - отказаться от крупных прожектов и мыслей о переустройстве мира. Роман чем-то неуловимо напомнил не столько даже Бунина или берлинского Набокова, сколько пьесу Михаила Себастьяна "Безымянная звезда", хорошо знакомую нам по чудесной экранизации с Костолевским и Вертинской. Именно в ней показан этот устоявшийся мирок, с твердыми правилами и маленькими канареечными радостями, в который настолько не вписываются и восхитительная Мона, и мечтатель Мерою.
Герои канареечного счастья - вполне себе вписались. Мечтатель Кравцов планировал для себя жизнь просветителя, который европейским турне с чтением лекций о судьбе интеллигенции в Советской России прославится, и тем приобретет себе состояние. Представили себе? Это он серьезно. А ему, меж тем, уже двадцать девять лет... А на дворе - 20-е годы ХХ века. Но встреча с практичной Наденькой наставила его "на правильную дорогу".
Вообще, пестрый мир российских эмигрантов Бухареста представлен нам автором живо и весело. Чего стоит хотя бы нахальный жиголо Топорков, который свои мужские дарования беззастенчиво продает тоскующим румынским дамам... Впрочем, и другие персонажи романа описаны очень выпукло и ярко - еще один (только более обеспеченный) прожектер Федосей Федосеевич, владельцы фабрики консервов Грушко, господа Миловидовы, собратья Кравцова по оркестру, признающие в нем по отличным манерам лакея из хорошего ресторана, да и многие другие. Кстати, главное, что мне понравилось в Федорове - он, действительно, очень хорошо знает среду, о которой пишет, и очень наблюдателен. Кроме того, несмотря на то, что я назвала выше несколько авторов, которых предсказуемо вспомнила, Федоров к ним близок только тематически, в остальном он вполне себе самобытен. Нет в нем надрыва, тоски или глубины - он над своими персонажами слегка подсмеивается. По-доброму, мягко. Конечно, грусть утраты прежней жизни и покинутой Родины через весь текст просвечивает, но это - именно ностальгическая грусть, а не трагическая тоска.
Из множества ранее неизвестных или малоизвестных мне авторов русской эмигрантской прозы, которых я прочитала в последние годы, Федорова однозначно считаю нужным отнести к открытиям приятным. Вот только жаль, что литературного наследия он оставил немного - буквально несколько названий.