5 «- Надо постоянно разъяснять личному составу, что война есть война. Или ты бьешь, или тебя бьют. Чаще битыми оказываются беспечные люди…» (Шатилов В.М.)

«До сих пор мне не приходилось видеть фотографий или картин с изображением рейхстага, не приходилось и слышать устных описаний его. «Потом еще раз прикину по плану, удостоверюсь, - решил я. - Да и пленных надо спросить. А то, чего доброго, возьмем что-нибудь не то - сраму не оберешься...»

Шатилов Василий Митрофанович, генерал-майор – командир 150-й стрелковой дивизии (3-я ударная армия, 1-й Белорусский фронт), той самой, которая 16 апреля 1945 года прорвала оборону немцев на реке Одер и уже 21 апреля вошла в Берлин. 30 апреля дивизия Шатилова начала штурм рейхстага.
Судьба Василия Митрофановича и его дивизии может служить примером, подтверждающим правоту народной поговорки, насчет таскания из огня каштанов для чужого дяди. И действительно, до 150-й Шатилов командовал 182-й дивизией Прибалтийского фронта. Как вдруг, как раз перед освобождением Эстонии, его смещают. Смещают для того, чтобы Эстонию освобождали чисто эстонцы. Не правда ли, далеко в будущее заглядывающий ход конем, позволивший спустя десятки лет петь эстонским либерастам песни о том, что Советская Армия их только репрессировала, а освобождались и немцев побеждали они сами. Кстати, потом дивизии Шатилова противостояли части 15-й латышской дивизии СС. Латыши-эсэсовцы почему-то не захотели сражаться с эстонской дивизией. Совпадение? Не думаю (с).
«Дело в том, что 182-я была создана как специальное эстонское формирование. Здесь сохранялись и поддерживались традиции, связанные с историей ее зарождения и становления. Это и побудило командование назначить на мое место генерал-майора Альфреда Юльевича Калнина, уроженца Прибалтики. Б резонности такого решения не приходилось сомневаться. Но для меня оно было и неожиданным и трудным.»
Дружба народов, говорите?
Это ли смещение повлияло на стиль изложения Василия Митрофановича, или наоборот он старался заретушировать тогдашнюю армейскую реальность и придать ей положительный оттенок? Если верно второе, то тогда становится действительно страшно, ведь мемуары Шатилова изобилуют такими чудовищными примерами скотского отношения как к солдатам, так и к командирам среднего и не только звена, что временами не хочется им верить. Награжденным героям могли тыкать в лицо якобы ошибочным причислением их к героям; если дивизия, или полк допускали какую-то оплошность на поле боя, то автоматически все бойцы вплоть до самых последних взводов подпадали под директиву «не награждать»; резерв существовал не для того, чтобы бросать его в бой, в случае необходимости, а для того, чтобы не использовать (Шатилов был очень благодарен Еременко А.И. когда тот приказал отдать в поредевшую дивизию два резерва); в штрафники могли направить по решению трибунала за мелочь на вроде хранения фотоаппарат! (« - Курсантом авиационного училища. Осужден за два месяца до выпуска.
- За что?
Он помялся. Потом негромко произнес:
- За незаконное хранение фотоаппарата...») А ведь задачи перед штрафниками ставились самые сложные и практически большинство из них погибало…

Самым страшным для командира дивизии была отмена плана атаки после ее начала. И невозможно было объяснить «говорящим головам», что бойцов, штурмующих вражеские окопы, просто так не вернешь и не остановишь телефонным звонком.
«- Товарищ командарм, вы же сами утверждали план, - забеспокоился я. Тут какое-то недоразумение. У нас уже идет бой за первую траншею!
- Есть приказ командующего фронтом, и будь добр, Шатилов, выполняй его!
- Но командующий, наверное, не знает. Вы доложите ему, товарищ командарм, что мы ведем бой.
- Ну вот что, Шатилов, ничего и никому я докладывать не буду. Если хочешь, делай это сам. А я приказа командующего отменять не могу. Не выполнишь - пеняй на себя...»

Шатилов говорит, что невозможно заставить командира корпуса мыслить в категориях командования фронта и он большинство решений берет на себя.

О непонятных приказах советского командования:
«Приказ от имени советского командования запрещал населению, в силу военной необходимости, пользоваться радиопередающими и приемными устройствами и предлагал убрать все антенны.»
Дивизии Шатилова приходилось при освобождении городов заниматься и такой полицейской миссией, как изъятие радиоприемников у местного населения. Знать бы, кто был автором этого закона…

Иногда поражаешься, насколько похожими были шаблоны ведения войны у наших и немцев. И непонятно, кто у кого заимствовал идеи. Шатилов описывает какой потрясающий эффект на его бойцов оказала психическая атака немецких моряков в черных бушлатах, являясь буквально калькой с моряков Кронштадта.

По мере продвижения к Берлину строки воспоминаний Василия Митрофановича буквально брызжут кровью, столько наших солдат гибло на пути к Победе. Немцы тщательно подготовили Берлин к обороне. Только в городе насчитывалось свыше 400 железобетонных дотов и бункеров. Некоторые из них уходили под землю на шесть этажей. Гарнизон такой крепости достигал тысячи человек. Всего же в Берлине сосредоточилось более чем двухсоттысячное войско. Но советское командование больше интересовалось вопросами символики и символизмов. Любой ценой надо было установить красное знамя над Рейхстагом. «- Военный совет учредил. Девять знамен - по числу дивизий. Какая дивизия возьмет рейхстаг, та и водрузит над ним Знамя. В знак полной победы.» При этом, потери понесенными нашими войсками во время штурма Берлина практически не пополнялись. В штурмовых отрядах из шести танков хорошо, если уцелели максимум два. Само решение о штурме рейхстага было принято просто и буднично. Без звона литавр и барабанного боя. Не было торжественных фраз. «Никто заранее не отдавал такого приказа, все получилось обыденно и просто.»
Справка: гарнизон рейхстага насчитывает до двух тысяч человек. В него входят 600 курсантов военно-морской школы из города Ростока - их доставили на транспортных самолетах и высадили на аэродроме Темпельгоф. Кроме моряков здесь отборные эсэсовские подразделения пехотных, зенитных и авиационных частей. На позициях к югу от рейхстага - 20 боевых групп по 35 человек.

У наших же пополнения не было. Зато в их ряды вливали освобожденных узников Моабитской тюрьмы (снова привет символизмам), дабы жертвы фашизма быстро мстили своим мучителям. Словно их хотели поскорее «зачистить». А как иначе можно объяснить бросание необученных узников на укрепленные опорные пункты? «Конечно, я бы с большим удовольствием отправил сейчас в полки бывалых, обстрелянных солдат - как бы пригодились они во время последнего штурма! Но приходилось довольствоваться тем, что было. В ротах ведь насчитывалось по 30-40 человек.»
Рейхстаг уже все ближе и ближе. Но внезапно: «- Товарищ генерал! - остановил меня хрипловатый тенорок. - Прошу вас часы взять.
Оглянувшись, я увидел небритого солдата в ватнике. Стоя у вскрытого ящика, он протягивал мне белый полотняный мешочек. «Трофейщик, да еще нахальный», - мелькнула мысль.
- Как сейчас этим заниматься можно? - недружелюбно ответил я.
- Я ж не сам, - обиженно ответил боец, - меня старшина Игнатов сюда послал. Велел всем, которые к рейхстагу идут, часы выдавать. Чтобы, значит, время нашего штурма навсегда запомнить. Неужели, товарищ генерал, вы от таких часов откажетесь?
- Это другое дело, - поспешил я исправить свою ошибку. - Если так - с удовольствием приму.»

Снова символизмы! А часами Шатилову так и не пришлось насладиться – подарок потом пришлось отдать в музей Октябрьской революции. Взял в них Рейхстаг и отдавай обратно! Для попадания внутрь Рейхстага нашим бойцам пришлось устанавливать очередность – иначе нельзя было попасть всем сразу в узкие проломы здания. Основные силы гарнизона Рейхстага были сосредоточены в подземелье. Шатилов в ходе боя назначает коменданта Рейхстага (снова для истории, видимо). Им становится Зинченко.
N.B. Знамя Военного совета было укреплено на куполе рейхстага в двадцать один час пятьдесят минут по московскому времени! За здание еще шел бой, но рядовой Захар Прилуцкий - фотограф при штабе дивизии – уже делал исторические фотографии. Все спешили. Знамя вызвало приступ ярости у немцев, и они начали усиленный обстрел здания. Гарнизон Рейхстага сбрасывал на наших бойцов гранаты сквозь вент-отверстия. Солдаты гибли один за другим. Жаль, что Шатилов не привел статистики потерь – видимо нельзя было, ибо цифры зашкаливали. А может, опять же, спешили. Куда спешили, спросите вы? Да все просто, ведь по решению Ялтинской конференции Рейхстаг относился к территориям Берлина, закрепленной за англичанами. Получается, что наши освобождали Рейхстаг для «господ в пробковых шлемах». На этом и заканчиваются символизмы, в которые позволили поиграться советским солдатам. Ах, да еще позволили расписаться на стенах Рейхстага. В общем, осталось одно «благоговение». «Причиной этой передислокации послужило то, что район Берлина, в котором мы находились, по договору с союзниками становился оккупационной зоной англичан. Начались спешные сборы. Тогда-то и сняли мы с купола рейхстага наше Знамя. Оно стало овеществленной частицей истории. И я с благоговением смотрел на боевой стяг.»
Ах, да еще нашим солдатам союзники оказали большую честь тем, что позволили к своему приходу расчистить улицы от завалов и кормить немецкое население. Ну и не мог не сказать Шатилов о том, как сложилась судьба тех, кто установил победное знамя над Рейхстагом. «Живут и здравствуют два воина-героя, водружавшие Знамя над рейхстагом. Михаил Алексеевич Егоров работает на молочно-консервном комбинате в городе Рудневе Смоленской области. Всеми уважаемый человек в городе Очамчири на абхазской земле - бригадир строителей Мелитон Варламович Кантария. Свою боевую славу он подкрепляет славой трудовой.»
На этом и конец всем символизмам, хотя символично то, что никто по сей день не ответил на вопрос: «как так вышло, что победитель в войне, при детальном изучении лишь части фактов, оказался банальным подавальщиком каштанов из огня Второй мировой войны для своих псевдо-союзников. Хотя, и в этом нет места для удивления. Ведь не даром товарищ Молотов в далеком октябре 1939 года заявил в своем докладе буквально следующее: «Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это - дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с нею войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за "уничтожение гитлеризма" прикрываемая фальшивым флагом борьбы за "демократию".»
Рубил, подлец, правду-матку и не стеснялся. Как, впрочем, и его родственник, который до сих пор желанный гость на разных тв шоу в наше время.