5 Вы не стойте слишком близко

После второй книги Пенелопы Лайвли стало понятно - мой автор, полная совместимость на эмоциональном и интеллектуальном уровне. Проваливаюсь в текст, чувствую кожей все изгибы истории.

Если "Жаркий сезон" с первых строк нагнетал напряжение и в конце подарил бесконечно лёгкий выдох, то "Лунный тигр" дался тяжелее, щипал слезами, не дал надежды на счастливую развязку.

Печаль моя светла? Нет. Горчит. Жизнь горчит, несбывшееся горчит, старость, смерть, войны, потери - всё горькое, как полынь, ядовитое, как плющ и несъедобное, как поганка. История тлеет в ночи "лунным тигром", немного света, грамм тепла, стойкий аромат в памяти - сгорает в серую труху, развеивается случайным сквозняком, ничего, никого.

Очень понравился калейдоскоп жизни, внезапные перепрыгивания от первого лица к третьему. Несколько снимков с разного ракурса - получилось объективно? нет. Но объёмно, живо. С постоянной ремаркой - есть другой взгляд, другой космос рядом. История - общая, история - твоя. Ты в потоке истории, просто в потоке, история в тебе что-то меняет, а ты в ней ... ну ... можешь сопротивляться, можешь попробовать! Или быть Сильвией. Только чудес не бывает, пишет Том. Есть случайности. Случайно погиб, случайно родился, случайно завис на чьей-то орбите.

Любовь озаряет жизнь. И мне пришлись по душе все три сильных чувства Клаудии. Любовь к Тому - слияние тел и душ; не зря она на склоне жизни как дорогой подарок восприняла его дневник, где его мысли из прошлого повторяли то, к чему она пришла только теперь. Любовь-соперничество к брату - ну и пусть намёк на инцест, во-первых, эта тема осталась в тумане, так что было-нет, знают только мёртвые; во-вторых, это богатая психотерапевтическая история - здесь и любовь к себе в другом, и стремление к другому как к другому, и бегство от одиночества, и "мы одни против мира", и пробуждение сексуальности, и много чего еще. Третье чувство - отношения с Джаспером Александровичем - кривое отражение двух главных мужчин в жизни Клаудии.

Похожая тройка, кстати, повторяется в "детях". Нерожденный ребёнок несостоявшейся семьи и умершей любви; "родная кровь" Лайза, которой запрещено называть мать матерью, потому что это "глупо"; и Лазло - внезапный приёмный сын, кривыми дорожками "подаренный Кремлём" (восточная бешеная кровь заметно теребит воображение Пенелопы Лайвли).

Кроме психологических портретов, эта небольшая книга погружает и в исторические перипетии. Причем размах - от Кортеса и завоевания Теночтитлана, через боевые действия в Африке во времена второй мировой к вводу советских танков в Венгрию в 56 году. Субъективная оценка этих событий у Лайвли, конечно, есть, но не сказала бы, что вопиюще жёсткая и неадекватная. Кое-что царапнуло - и это не отношение к венгерским событиям (в этом я согласна с автором) - мне кажется странным восхищение Кортесом, вообще очень чувствительна к теме геноцида индейцев. Ну да ладно ;) Клаудия всё-таки ЛЖЕисториком себя называет. Хоть и в хорошем смысле ;)

Пиши историю или действуй в истории - итог один.

Как страшно стареть... Вспоминать, что случилось, что нет, заново переживать все раны.

"Тигр" тлеет, пепел растворяется в воздухе, будет новое утро, но уже без тебя.