4 Расчет на случайность.

почему это основные параметры известной Вселенной – время, масса, пространство – не имеют предела и только скорость – единственная – вдруг ограничена скоростью света.

Смерти нет. За пределами жизни – тоже жизнь. Просто мы ее не видим, не ощущаем. И, быть может, существование человека – это бесконечное восхождение к новым и новым мирам, каждый из которых есть более высокий уровень бытия. Такая вечная реинкарнация разума или души.

Гибель родителей только поспособствовало решению выяснить, что такое жизнь. И, поступив в институт, Арик начинает свой эксперимент на всю книгу и всю свою жизнь. Отклоняет все приглашения в гости. Не пьет, считая дружбу с зеленым змием – добровольным сумасшествием. То ли дело добрая старая фанатичная увлеченность идеей.

Арик не тяготился своим одиночеством. Считал, что пустота расширила его жизнь.

Никто не отвлекал его пустопорожними разговорами, никто не указывал, что и как следует делать. Возвращаясь из университета, с лекций, которые он, надо признаться, иногда пропускал, Арик почти немедленно усаживался за книги. Читал он их чуть ли не по десять штук сразу, и мысли, поднимающиеся со страниц, обдавали его то жаром, то холодом.

Типичный портрет гения, украшенного ореолом благородного стремления к истине. Великая цель требует великой самоотверженности. Это если смотреть на ситуацию глазами Арика. А если со стороны взглянуть, картина получается совсем другая. Доносы писал, за прибор готов был в глотку коллеге зубами впиться, на любые попытки приблизиться к аквариуму с драгоценным питомцем реагировал как Голлум, подозревавший всех в попытке отобрать его прелессть. Даже субботники прогуливал. Ну вот какой из него советский ученый после этого? И еще на систему обижается. Тогда как государство живет по своим неизменным законам. Раз оно дает ресурсы и приборы, значит взамен потребует идеологической покорности. Не хочешь играть по этим правилам, иди в утопию. Только ни одна еще долго не просуществовала.

Эксперимент по созданию жизни в лабораторных условиях описан достаточно подробно. И все же социальная составляющая в романе преобладает над научной и, тем более, над фантастической. Даже мистика явственнее ощущается, чем фантастичность. Инфернальность заключена не только в попахивающем серой эксперименте Арика и не в его результатах, а в условиях, при которых протекал эксперимент. Лабораторию не изолируешь от того, что происходит в стране, а за стенами института творилась новейшая история. Годы застоя и Перестройка. Так что, если вдруг кто не в курсе, как разваливался Союз, как уходила власть из рук компартии, как пропадали продукты из магазинов и научные институты оставались без финансирования, как Путч и Лебединое озеро слились в едином экстазе, как дирижировал президент - узнает из книги много нового.

Если на минутку убрать из сюжета историю страны останется будничная линия бессердечного типа, который "не прошел испытание любовью и состраданием". Арик был равнодушен ко всему, что не связано с его попытками стать богом. В результате, возникла занятная ситуация - случайно возникшая на планете жизнь одержима желанием воспроизвести себя искусственным путем. А ведь еще профессор Преображенский предупреждал, что это - пустая затея. Великий ученый хочет создать жизнь. И не замечает, что уже создал. У него ребенок родился, но это Арика совсем не трогает. Казалось бы, расти ребенка, воспитывай, радуйся и гордись. Нет, это слишком просто, так каждый может. Надо выделиться, чтобы всемирное признание, чтобы отменить пределы и ограничения. И все равно с кем договариваться - с богом или его конкурентом.

У него видите ли лапки предназначение. Которое держит его на коротком поводке, а он и рад, что его ведут. И даже не особо задумывается, куда и для чего. Рванулся было к Регине, позволил ростку любви прорасти в своем сердце, поводок натянулся, посыпались неприятности, эксперимент под угрозой и он выбирает аквариум. Мог бы выбирать любовь, быть счастливым, наслаждайся той жизнью, которая есть. Нет, поставил заслон между прошлым и настоящим. Ушел к аквариуму.

Женился на случайной девушке, чтобы обустроить быт. Позволил предназначению выбрать за него "удобную" жену. Свалил на нее все по дому. И ходит радуется тому, как удачно женился - в квартире всегда чистота, порядок, все выглажено, выстирано, наготовлено. Ребенок полностью на жене. И она не бросала учебу, потом работу. И ему помогала. И предложила жить по принципу - "Арик всегда прав". Действительно удобно устроился. На мой взгляд, герою романа было предложено на выбор два предназначения от обеих сторон и он сам потянулся к тому варианту, который требовал жертв и вел во тьму. Арику, по крайней мере дважды, предоставлялся шанс вернуться к свету, но он продолжал цепляться за свой выбор. Так и не сумев отделить благородное стремление узнать истину от тщеславия.

Симпатичных героев, способных вызвать сочувствие или интерес, мною в книге не обнаружены. Подозреваю, что автор решил доказать в своей книге опасность игры в бога "методом от противного". В том смысле, что все в романе идет от довольно противного персонажа. Разве что, кроме исторических реалий. Но и тут есть вероятность, что это муть, поднятая Ариков со дна мироздания, желая просочится в нашу реальность, устроила нам Перестройку и Гласность. А что, предназначение - оно такое, ему палец в рот не клади и кровушку в аквариум не капай.

Стиль, которым написан роман "Маленькая луна" и прилагающаяся к нему для контраста повесть о любви "Свете тихий", мне понравился. А вот смешение жанров показалось мне не самым удачным решением. Сильно мешало погружению в книгу постоянная необходимость переключаться между историческим романом и мистическим. Это как пробовать смотреть телевизор, когда пульт не у тебя. Только поймаешь мысль: "А ведь хорошо написано!" и начнешь получать удовольствие, вжжжих, переключение и ты в новой реальности. Эти две составляющие не образуют единое целое - исторический фон и научный эксперимент существуют каждый по отдельности. И даже не думают работать в команде, конкурируя между собой. В результате, я еще не скоро рискну продолжить знакомство с творчеством автора. Хотя очень хочется.