5 Та самая

Такой человек, Санчо Панса — и не зазнался, пригласили — пришёл. Теперь-то вас, наверное, все зовут. То никому не были нужны, а то всем понадобились!

«Дульсинея Тобосская» так же относится к Дону Кихоту Сервантеса, как и Розенкранц и Гильденстерн мертвы Тома Стоппарда к Гамлету Шекспира. Кстати, у Тургенева есть работа по анализу характеров главных героев — Гамлет и Дон Кихот .

Мы смотрим на знаменитую историю через призму второстепенных персонажей — Дульсинеи и Санчо Пансы. Однако в отличие от пьесы Стоппарда, время действия разворачивается не параллельно действию исходной книги. Пьеса Володина — словно продолжение романа, более того, события разгораются после смерти Алонсо Кихано и после публикации романа Сервантеса.

Интересный ход: в книге второстепенные герои нужны, чтобы подчеркнуть и оттенить главного героя. Здесь же история жизни Рыцаря печального образа проливает свет на личность той самой прекрасной Дульсинеи. И не Дульсинеи на самом деле, а Альдонсы. И не прекрасной, а так себе, на любителя.

Вспоминаем роман: далёкая прекрасная дама, в чью честь дон Кихот совершает подвиги, чьё имя заставляет славить тут и там, это такой размытый образ, помимо прочего подёрнутый туманной дымкой. Ради чего этот «крестовый поход»? Ради идеи, и пусть она размыта и туманна, но она существует.

Не может быть странствующего рыцаря без дамы! Если бы даже существовал такой рыцарь, он был бы незаконный!

Интересно, что Дульсинея на протяжении пьесы приобретает ненавязчивые христотипические черты. Вот, например:

Вместо нашей принцессы, которая вот только что восседала передо мною на иноходце, к нам приближается поселянка на ослице!

Намёк на въезд Христа в Иерусалим?

Чтобы угодить Дульсинее, он забирался в горы, как дикарь, и, голый до пояса, каялся. Спал на земле, во время трапезы обходился без скатерти, не чесал бороды, плакал и благославлял судьбу!

Зачем даме так угождать? Я понимаю, если бы цветы, серенады, стихи... Но покаяние! Немало было рассуждений о том, что Дон Кихот – это олицетворение Иисуса Христа. Здесь иная точка зрения: Дульсинея — это своего рода божество, хранимое в сердце, не до конца понимаемое (да и нет в этом нужды). Девушка из плоти и крови — это всего лишь, как ни грустно, земное воплощение образа, символа непорочной и чистой любви. Но не всегда этот образ соответствует действительности. Вспоминаем юношей во второй части пьесы, которые толпами совершают паломничество к той самой Дульсинее, воспетой Алонсо Кихано, увековеченной на страницах Сервантеса. И как только весть о её грехопадении достигает их ушей, они тотчас же проклинают её. На что Санчика замечает:

Да ведь он <Дон Кихот> не ее любил, а свою мечту!

Наверное, хорошо быть чьей-то мечтой. Ведь там, в мечтах, и трава зеленее, и девки краше, и нет проблем. Рай?

P.S. Не могу ничего с собой поделать, некоторые реплики Санчо Пансы и его дочки Санчики напоминали почему-то старые анекдоты про Штирлица:

- Вы хотите сказать, что вы тот самый оруженосец Санчо Панса? Трудно поверить.
- Почему же трудно, сеньор?
- А почему вы не толстый?
- Я похудел.

- Здесь Санчика.
- Она не видит.
- Вижу, – возразила Санчика.