5 НАПОЛЕОН МАЛЫЙ

Очень глубокая и важная для прочтения книга. Прекрасно прочищает мозги, избавляя от мифов, стереотипов и прочей ерунды по отношению к тем, кто вершил и вершит судьбы мира. Кто такой Наполеон в нашем сознании? Гениальный полководец, выдающийся государственный деятель, создатель правовой системы, по которой до сих пор живет Европа. Короче говоря, Великий человек.
А, читая эту книгу, написанную одним из самых близких и самых верных ему людей с каждой страницей, с каждым скрупулезно записанным диалогом все больше убеждаешься, что Наполеон Бонапарт был (во всяком случае, в описываемое автором время) надутым тщеславным дураком, ничего не понимающим ни в людях, ни в обстоятельствах. Человеком, который живет в каком-то параллельном мире, ничего общего не имеющего с миром реальным, в мире, где есть только то, что хочет видеть и слышать сам его создатель.
Как ни предупреждает его автор, что воевать с Россией это идиотизм, поскольку, учитывая ее размеры, завоевать ее невозможно, а удержать хоть часть завоеванного не удастся из-за климата, Наполеон заявляет, что слухи об особенном климате России преувеличены: такие же погоды регулярно бывают в октябре-ноябре в Фонтенбло. Эту фразу Коленкур приводит несколько раз, до начала вторжения, в момент оставления Москвы и даже когда ударили настоящие русские морозы. И это великий человек? Ну, а описание бегства из России откровенно демонстрируют полный отрыв императора от реальности. Во что превратился Наполеон с Аркольского моста? В какого-то, прошу прощения, дебила. А был ли, кстати, Аркольский мост?
Можно, конечно, допустить, что такая деградация одаренной личности есть неизбежное следствие целого десятилетия безграничного пользования безграничной властью и бесконечных успехов. Когда шел к власти и устанавливал ее, это был один человек, а когда «уселся», постепенно превратился в другого. То, что власть разлагает, набившая оскомину истина. Ее явно придерживается и автор мемуаров: «Судьба слишком долго осыпала его своими милостями; он не мог не поверить, что она внезапно отвернулась от него».
Но, похоже, все это ерунда. Похоже, Наполеон оказался «великим» лишь потому, что все прочие — сиейсы, камбасересы, людовики шестнадцатые и восемнадцатые, францы первые, фридрихи-вильгельмы вторые, мелассы, фоксы, карлы четвертые, мюраты и иже с ними были вообще ничтожествами. А вот когда он столкнулся с Александром I, не побоявшимся отдать на гибель и сожжение свою столицу, просто скис. Никак не мог взять в толк, что значат слова царя, безо всяких метеобюро знавшего, что бывает в средней полосе России в октябре-ноябре-декабре: «Теперь начинается моя кампания».
Да и куда было ему тягаться в стратегии с Барклай-де-Толле и Кутузовым! «Все решают большие батальоны» (т.е. шапками закидаем), «главное ввязаться в бой, а там посмотрим» и другие подобные глупости это ни что иное, как мудрость посредственного дивизионного генерала, воющего с еще более посредственными бригадными генералами. Коленкур, конечно, верный слуга императора, но даже из достаточно скупых его описаний боевых действий в начале вторжения и, главное, сражений под Бородино, Малоярославцем и Красным такая характеристика просто сама напрашивается.
Легко быть Гулливером, если вокруг тебя лилипуты, а если не дай бог окажешься в Стране Великанов?!
Но это не самое главное, не самое интересное, не самое обидное в мемуарах, для того, кто воспитан на столь же блестяще написанной, сколь и лукавой книжке Е.В. Тарле, которая так нравилась тов. Сталину.
Верный и императору, и истине Коленкур показывает, что этот «великий человек» был лжив, подл и, что самое отвратительное, мелочно мстителен. И как человек, и как государственный деятель. Нет. Не так. Лжив, подл и мелочен, как человек, а потому лжив, подл и мелочно мстителен, как государственный деятель.
Наполеон гневается на Коленкура, своего посла в России за то, что тот упорно указывает ему на пагубность наполеоновской политики в отношении этой страны. Наполеон продолжает встречаться с Коленкуром, приглашает его на обеды и ужины, а вот из списка приглашенных на официальный бал, «контрданс», вычеркивает, хотя Коленкур по своему придворному рангу имеет полное право в нем участвовать. Когда же тот выражает свое возмущение, получает от императора ответ: это досадная ошибка. «Но я знал от Дюрока, которому император продиктовал список участников контрданса, что эта ошибка была весьма преднамеренной». Это Наполеон-человек.
Наполеон вводит континентальную блокаду, т.е. запрет на ввоз в Европу английских товаров, и тут же начинает продавать лицензии на торговлю с Англией французским коммерсантам. Одновременно обвиняет Александра I нарушении в тильзитских соглашений, в подрыве континентальной блокады, в «византизме», поскольку Россия не конфискует суда нейтральных стран, перевозящих английские товары. И никак не может понять, почему. «Конфискуя все эти грузы нейтральных стран, император Александр собрал бы огромные суммы». Не государь, а какой-то мелкий лавочник.
На это русский царь ответил, по словам Коленкура, так: «Император [Наполеон] обогащает свою казну и разоряет отдельных несчастных подданных. Я заявил, что принципиально не хочу действовать таким же образом. Я не хочу таскать деньги из кармана моих подданных, чтобы переложить их в свой карман».
Наполеон гневается на Коленкура, но не удаляет его, не арестовывает, не казнит, а ссылает глухомань его любимую женщину, преследует его друзей, и в то же время регулярно вызывает Коленкура к себе на беседы. Мелочно и подло. Это человек.
В октябре 1812 г., собираясь бежать, Наполеон страстно мечтает о каком-то соглашении с Александром I, которое позволило бы ему спасти лицо, но, оставляя Москву, отдает приказ взорвать Кремль. Зачем? Почему? И это государственный деятель? Мелочный, мстительный, подлый дурак. Разве нет?
А чего стоит такое заявление «великого императора», которое приводит Коленкур: «Когда мне кто-нибудь нужен, то я не очень щепетильничаю и готов поцеловать его в…». Вот тут он весь и человек, и император.
Об авторе. Честно скажу, когда я только начал читать эту книгу почувствовал некоторое подозрение в отношении правдивости и точности изложения автором своего общения с Наполеоном. Ну, просто какой-то Яков Долгорукий, который якобы резал правду-матку Петру I. Коленкур в открытую спорит с повелителем, вежливо, но твердо говорит, что император делает одну глупость за другой, и что все это кончится катастрофой.
Решил. Дай-ка я посмотрю, что пишут о Коленкуре историки. Что смотреть? Ну, конечно же, монументальную «Историю Консульства и Империи» Адольфа Тьера. Во-первых, это классика, во-вторых, Тьер не тот человек, который без очень серьезных оснований будет говорить о ком-либо что-либо хорошее.
Снял с полки пару томов; читаю. Уже в первом Тьер характеризует Коленкура, как «человека правдивого, здравомыслящего, достойного» и далее раз за разом подчеркивает «всем известную правдивость» Коленкура, добавляя при этом любопытнейшую психологическую деталь: «Коленкуру было свойственно скорее преувеличивать истины, чем скрывать их». Согласитесь, потрясающая характеристика.
Коленкур искренне предан Наполеону, несмотря на все выкрутасы последнего и нанесенные ему, Коленкуру, обиды, несмотря на свое критическое отношение к его политике, несмотря ни на что. Именно он ехал с Наполеоном в маленьких санях через Польшу и Германию, когда тот бросил свою армию на произвол судьбы и сбежал. Эта часть воспоминаний автора просто приговор глупости, тщеславию и полной несостоятельности императора. Сколько пустой бессмысленной болтовни и какая мелкая душонка!
Коленкур сыграл решающую роль при решении судьбы Наполеона после отречения 1 апреля 1814 г., добившись вместе с Макдональдом утверждения небывало выгодного и почетного соглашения о судьбе «врага престолов». По этому соглашению, инициатором которого был Александр I, Наполеону назначалось содержание в 2 миллиона франков в год, предоставлялся в управление остров Эльба и, что самое главное, за ним сохранялся титул императора. Как пишет Тьер, когда Бурбоны и австрийцы попытались сорвать подписание этих условий, именно «жесткость и гордость Коленкура, превзошедшие даже надменность Талейрана, положили конец дебатам и согласие было достигнуто».
Он не перешел на сторону Бурбонов в период Первой Реставрации (1814-1815), а во время Ста дней принял из рук вернувшегося Наполеона портфель министра иностранных дел, хотя и предвидел «дурной оборот событий».
Да, честность и правдивость это очень хорошие человеческие качества, а вот преданность? Предательство отвратительно, но собачья преданность, когда ты его хоть дустом посыпай, он будет влюблено смотреть в глаза и вертеть хвостом, тут не знаю, что сказать.
И он был не один.
Все уже кончено, полная катастрофа, ужасы переправы через Березину, но.
Живые стонали и не могли тащиться дальше, одни от слабости, другие — потому что у них были отморожены руки и ноги. Это ужасное зрелище производило глубокое впечатление на всех. Когда император проезжал среди этой толпы несчастных, там не раздавалось ни единого слова ропота, ни единого стона. Они обвиняли стихии, но не упрекали славу [т.е. Наполеона].

Таковых была масса в 1812 г. среди французов, таковым было большинство немцев даже весной 1945 г., в СССР в те же и последующие годы, да и в наши дни таких найдется немало.
Карл Линней явно ошибся, когда присвоил нашему виду мало заслуженный титул sapiens.
Очень стоящая книга, одна из интереснейших в мемуаристике. Всем рекомендую.