2.5

Мамлеева надо читать медленно и вдумчиво. И чем медленнее и вдумчивее - тем, наверное, лучше. Ибо тогда за текстом видимым, за строчками обычными, проявится сокрытый смысл слов, междустрочье.
Я Мамлеева читала достаточно быстро, потому, может быть, по большей части осталась я в ощущении "что это было?".

Собственно, все три романа о поисках высшей сути, вечной жизни, попытках найти то запредельное, надмировое, которое, возможно, и недоступно человеческому разуму, поиск своего "Я" - в его высшем значении, значении бессмертном, непрерывном, его обособленности от всего, что не-Я.
Действие всех романов происходит в России, хотя бы частично - в Москве. Это обычные дома, улицы, грязные пивные, кладбища, природа (в первую очередь, конечно же лес). Герои - это либо простые люди, у которых метафизическое идет из нутра, они с виду просты как две копейки, с мутными глазками,
но изнутри они чувствуют глубоко и очень многое, а некоторые и ищут. Другая категория - это интеллигенция, которая знает и правильную терминологию, и умеет умно говорить, и обсуждает метафизические поиски, и, то ведет за собой "простых", то идет за ними сама.

Самый шокирующий роман из трилогии - "Шатуны". В нем простой мужик Федор Соннов ищет душу, то, что есть человек, убивая других. Убьет - и разговаривает. Вопрошает: где ж ты? Позже он знакомится с интеллигенцией и через какое-то время, приходит к мысли, что если кого и убивать, то только вот таких - "метафизических", остальные все равно мертвы. Вот эта мысль, что остальные мертвы будет прослеживаться и в других книгах, но это я отвлекаюсь. В общем, в "Шатунах" много трупов. Собственно, сами шатуны , как разбуженные внезапно среди зимы медведи, ходють, ищють, а ничего им нет, ибо зима. Вот и жрут, что подвернется. Ну, то есть, ходят, ищут высшего знания, а его ни у кого нету. Вот и как тут жить? Приходится вертеться так, как сможешь.
Другой примечательный герой этой книги - Петенька - питается собственными угрями, прыщами и коростами. Съедает сам себя, боясь даже легкого ветерка, чтобы не проник в него, в его драгоценное Я посторонний мир. Петенька мерзок так, что мне хотелось мыть руки,глаза и полоскать горло. Но оно же - абсолют любви к себе, погружения в себя, гротескная аскетичная фигура, которую почти никто не замечает, но те кто видит - завидуют.
Третий запомнившийся особо - Женечка Извицкий, у которого любовь к высшему Я перешла в безмерную любовь к себе в телесном и эротическом смыслах. Женечка стал доходить до оргазма от одного прикосновения к себе. Весь мир ему стал казаться его телом (или восприниматься через собственное тело? - честно говоря, не очень поняла). Тоже доведенный до абсурда принцип любви к Я, на фоне всех остальных шатунов, смотрящийся благолепно и почти весело.

"Мир и хохот" это такой гротеско-абсурд (а что в этой трилогии не оно?), в отличие от "Шатунов" практически невинный: в нем никого не убивают. У Аллочки пропадает муж Стасик и вот с компанией метафизических друзей, под чаи и наливочку, рассуждения о России и ее особом пути, в поездках из Москвы в Петербург (и обратно), через новые знакомства, Алла ищет потерянного супруга. То он оказывается трупом, то ожившим, а в итоге - игрушкой неведомой силы, мощнее которой нет, и которая его явно захватила случайно. А потом выплюнула. Ну и радуйтесь. Тут действительно можно хохотать. Хотя бы над трупом, который пропал перед самым выносом тела, когда коллеги и иже с ними уже организовали роскошные похороны. Или над бесконечными чаепитиями. Или над кошками, которые вечно трутся около героинь и постигают Неведомое лучше людей. В целом же, как и в Шатунах люди ищут что-то запредельное и так же тоскуют от того, что оно недоступно. В этом романе ярче раскрыт страх смерти, потери своего тела, как неотъемлемой части Я, страх того, что там, за границей смерти ничего нет, а тело - вот оно - родное, надежное, основа и якорь, пока есть оно, есть любовь к нему, понятно что есть Я и в чем оно существует. Если коротко, то описан страх трансформации и страх неизвестности. В этой же книге сильнее проявляется и христианство. Появляется тема бренности мира. Рано или поздно - все рухнет. Но разве это мешает гонять чаи, пировать и радоваться? "Этот мир, по сути, - черная дыра. ... У нас, в Рассее, к черной дыре идут лихие люди. ... Они пляшут у самого обрыва в черную пропасть". Под концом мира автор понимает самый прямой конец: "Творения вообще, конец всех вселенных".
В "Шатунах" христиан два: А. Христофоров, которого в определенных кругах считают учителем, и которой сходит с ума от страха смерти (оценили, да? единственный верующий - превращается в куро-трупа от страха смерти. Куро-трупом прозвали старичка Христофорова, после того как его дух куда-то свалил, а тело стало вести себя как курица). Второй - Алеша, сын этого старичка, непонятное поведение которого лишь оттеняет поиски (как бы ужасны они ни были) и интеллигентными, и нутряными метафизиками высшего смысла.
В "Мире и хохоте" христианка не противопоставляется "метафизическим", скорее православие уже показано как один из путей к высшему, имеющий право на существование, но не замещающий другие пути.

От "Крыльев ужасов" осталось ощущение, что это заключенные в некую форму отрывки того, что не вошло в "Мир и хохот": любовь к телу, боязнь смерти, и жажда бессмертия, невероятная сексуальность как проявление любви к своему физическому я, Россия и Рассея, бесконечные чаи, наливочки и разговоры. Убийств два, и оба даже не из поиска Истины, Абсолюта или Души, а от голода или ревности. Неинтересные, в общем, убийства. Сама книга - можно сказать без начала и конца: эпизоды из жизни обитателей дома №8 Переходного переулка (да, название говорящее).

Если говорить в целом, то Мамлеев пишет о том, что наш мир слишком маленький, слишком ограниченный. Есть некоторое (небольшое) число людей, живых людей, которые ищут возможности этот мир расширить. Выглянуть за границы. Ищут разными путями, в т.ч. и страшными. Ищут, полагаясь на чутье и/или разум, ищут "от нутра" или "от головы". Но главное - что ищут. И мир этот - такой привычный, со всеми своими родненькими и привычненькими ужасами и радостями, на самом деле не такой уж знакомый. Есть у него и изнанка темная, и что-то над ним, неведомое, но от этого лишь более страшное, то нечто, которое может играть нами как щепками. Но не надо расстраиваться: даже нагрешивших, где-то там, в неведомой дали Космос, или Абсолют, или Бог, перемолов, таки выплюнет в новую жизнь. Так что, товарищи, продолжаем плясать у пропасти с чаем и наливочкой! Впрочем, доводить свою жизнь до гротеска - как доводит своих героев Мамлеев - таки не нужно. Ни к чему это.