Однако их взгляды на будущее свободы были далеки от безоблачных. Они смотрели вперед скорее со страхом, чем с надеждой, потому что весь их культурный опыт говорил о повсеместной гибели свободы: «Тирании являлись вновь и вновь, как зараза, на памяти человечества и <…> поглотили уже почти всю землю», превратив ее в «бойню». Восточные правители «почти повсеместно неограниченные деспоты. <…> Государства Африки — подмостки деспотизма, варварства, смятения и всяческой жестокости. И даже в Европе, в которой природа человека и общество достигли наибольших успехов, где обнаружится благоустроенное правительство или хорошо управляемый народ?» Во Франции господствует «деспотическая власть», в Пруссии «неограниченное правительство», Швеция и Дания «продали или предали свою свободу», Рим «стонет в смешанном светском и церковном рабстве», ю Германия есть «стоглавая гидра», а Польша — образец «непомерного блуда и безвластия <…> крупное и мелкое дворянство — деспотические владыки, а простонародье — племя рабов». Только в Британии (и ее колониях) свобода выстояла во всех испытаниях и вышла победительницей из всех столкновений. Однако даже в Англии эта победа далась с трудом, особенно в последней и самой тяжелой схватке против властолюбивого дома Стюартов. Не было сомнений в том, что угроза свободе сохраняется.