Они были бесповоротно уверены в том, что они никогда не смогут сравняться с ним: скрепя сердце они «присвоили» убеждения своих родителей, и любое воспоминание об умершем ребенке всегда превращалось для заместителя в сравнение с тем, причем не в его (заместителя) пользу.