Серия книг «Русский Гулливер» — 36 книг

Поэзия Андрея Таврова вводит читателя в напряженное метафорическое пространство современности, обращаясь при этом к языку мифа, во все времена говорящего о главных человеческих ценностях и неразрывном единстве мира. В центре внимания автора извечный

Поэзия Андрея Таврова вводит читателя в напряженное метафорическое пространство современности, обращаясь при этом к языку мифа, во все времена говорящего о главных человеческих…

Книга состоит из текстов, интегрирующих в художественную литературу приемы "нон-фикшн" и эссеистики. Это свободно построенная проза, стремящаяся к максимальной смысловой концентрации в пределах небольших фрагментов, переносящая центр тяжести с повествования на ассоциативные связи слов. Автор, посетивший многие зарубежные страны, художественными средствами анализирует как взаимодействие различных культурных ареалов (современных России, Китая, Запада), так и внутрикультурное взаимодействие (литературы с живописью и музыкой). Отрывки из книги публиковались за рубежом в переводе на английский и немецкий языки.

Книга состоит из текстов, интегрирующих в художественную литературу приемы "нон-фикшн" и эссеистики. Это свободно построенная проза, стремящаяся к максимальной смысловой…

Первая книга прозы автора пяти поэтических сборников, лауреата премии им. Н.С.Гумилева (2006). Письмо Игоря Алексеева - с виду простое, кристально ясное, логически безупречное, в какой-то, однако же, неуловимой ухватке сильно удаляется от

Первая книга прозы автора пяти поэтических сборников, лауреата премии им. Н.С.Гумилева (2006). Письмо Игоря Алексеева - с виду простое, кристально ясное, логически безупречное, в…

В этой книге собраны стихотворения и эссе Бориса Херсонского - одесского поэта поколения "семидесятников", выстоявшего в условиях жесткого цензурного и идеологического диктата, заплатившего за искренность жестокой ценой - двадцатилетним молчанием. Стихи Бориса Херсонского начинают публиковаться только в конце восьмидесятых годов - сначала в эмигрантской прессе, затем и в постсоветской России и Украине. Главная особенность стихов Херсонского последнего десятилетия - господство эпического, мифологического начала, тексты часто находятся на границе лирического повествования и документальной прозы. Для поэта характерны развернутые циклы стихов, часто складывавшиеся в течение многих лет. Некоторые тексты, написанные в последние годы, публикуются впервые.

В этой книге собраны стихотворения и эссе Бориса Херсонского - одесского поэта поколения "семидесятников", выстоявшего в условиях жесткого цензурного и идеологического диктата,…

Петербургский поэт и критик Валерий Шубинский - представитель среднего поколения современных авторов, начавшего писать в последние годы существования эстетического андеграунда, а в печати выступившего в основном уже в постсоветское время. Книга "Золотой век" - итог его работы за два с лишним десятилетия. Кроме стихов, книга включает автобиографические эссе и одну из статей о современной поэзии.

Петербургский поэт и критик Валерий Шубинский - представитель среднего поколения современных авторов, начавшего писать в последние годы существования эстетического андеграунда, а…

Дорога присутствует едва ли не в каждом повествовании екатеринбургской писательницы, лауреата литературных премий, Юлии Кокошко, чьи персонажи куда-то идут, шествуют, бредут, спешат. Неровности дороги и неровный ход времени - вот сквозные темы творчества тонкого стилиста, мастера метафоры, умеющего превратить прозу в высокую поэзию, - и наполнить гротеском, и заметить эфемерные, но не случайные образы быстротекущей жизни.

Дорога присутствует едва ли не в каждом повествовании екатеринбургской писательницы, лауреата литературных премий, Юлии Кокошко, чьи персонажи куда-то идут, шествуют, бредут,…

Проблематика книги Анатолия Барзаха, известного критика, автора работ, посвященных Анненскому и Мандельштаму, связана со взаимоотношением поэзии и визуальности, с судьбой визуальности. Первая часть посвящена итальянским впечатлениям автора. Возникающий образ Италии не претендует на искусствоведческую или историческую достоверность - это некий заново творимый объект, исполненный непривычной для "Италии русской литературной традиции" дисгармонии и даже латентной агрессии. Вторая часть книги представляет собой собрание "описаний" "простых" вещей, развивающее и углубляющее темы, намеченные в первой части. Третья часть - своего рода предварение первых двух, конспект истории "воспитания зрения" на материале живописи, кино, архитектуры.

Проблематика книги Анатолия Барзаха, известного критика, автора работ, посвященных Анненскому и Мандельштаму, связана со взаимоотношением поэзии и визуальности, с судьбой…

В своей книге Андрей Тавров обращается к фигуре вечного странника Агасфера (Ахашвероша), оттолкнувшего Бога, конвоируемого на Голгофу в образе преступника. Автор продолжает разрабатывать основные метафизические темы поиска человеком собственной божественной глубины в период зимы современной цивилизации. Полная замена сакральных ценностей на рыночные и доминирование усредненного вкуса ведут, по его мнению, к глобальной антропологической катастрофе. В этом он не одинок. Сквозь изощренный метафорический светофильтр проступают очертания двух основных собеседников поэта: Р.М.Рильке с его "Дуинскими элегиями" и Т.С.Элиот, автор "Четырех квартетов". Вечный Жид, пересекший страницы Жуковского, Эжена Сю, Шелли, Цедлица и Борхеса парадоксально превращается в книге в "двойника" Спасителя, способного, по мысли автора, развернуть мир "глазами внутрь". Книга рассчитана на читателей, интересующихся последними достижениями современной российской поэзии.

В своей книге Андрей Тавров обращается к фигуре вечного странника Агасфера (Ахашвероша), оттолкнувшего Бога, конвоируемого на Голгофу в образе преступника. Автор продолжает…

Книга Андрея Таврова обращается к средневековому жанру часословов, упорядочивающих те события мирового цикла, которые составляли смысл жизни человека, азбуку его мировоззрения - от основной античной и звездной мифологии до жизнеописаний святых и объяснения христианских праздников. Год жизни Часослова связан не только с четырьмя временами года, но является и годом невидимых смыслов, на которые человек опирается и которые он созидает, чтобы не утратить себя. Героем книги "Часослов Ахашвероша" является вечный странник средневековой легенды Агасфер - обобщенный образ человека, движущегося через абсурд "человеческой комедии" в поисках смысла, как своей жизни, так и мира вокруг.

Книга Андрея Таврова обращается к средневековому жанру часословов, упорядочивающих те события мирового цикла, которые составляли смысл жизни человека, азбуку его мировоззрения -…

Сборник стихотворений Игоря Жукова

"Стихи, возвращающие мир в райское состояние блаженства (до падения). Или так: стихи, которые в каждом явлении, предмете, вещи видят и чувствуют (и оттуда вызывают) первоначальную, фундаментальную радость. Ту, которая и была задумана изначально как основа мира. То ли детские считалки-скороговорки-песенки, то ли заговоры, то ли чуть невнятная, задремывающая речь растений, с этими переменами и перевивами, но всегда гармоничными; стихи поют себя (изменения мелодии, следование ей)." Олег Дарк

"Стихи, возвращающие мир в райское состояние блаженства (до падения). Или так: стихи, которые в каждом явлении, предмете, вещи видят и чувствуют (и оттуда вызывают)…

Вашему вниманию предлагается сборник стихотворений Ирины Ковалевой.

"Поэзия Рубахина обладает нечастым для современной словесности качеством - она психологична, причем вне всяких вульгарных коннотаций. Рубахин, поэт, безусловно, эгоцентричный, ставящий субъект в основание поэтического познания, никогда не отказывается от самого факта наличия внешнего мира, ему чужд солипсизм, хотя за таковой и можно признать вышеупомянутые размытость и остраненность изображения. Нет, он чуток, но чуткость эта требует и чуткости к себе".

Данила Давыдов

"Поэзия Рубахина обладает нечастым для современной словесности качеством - она психологична, причем вне всяких вульгарных коннотаций. Рубахин, поэт, безусловно, эгоцентричный,…

Данное издание представляет собой сборник стихотворений "Аварийное освещение" поэта Константина Павловича Кравцова.

"Перед вами книга зрелого мастера. И он, проработав в поэзии лет эдак тридцать пять-сорок, не кажется (об этом говорят его стихотворения) ни выдохшимся, ни в полной мере высказавшимся. Вернее сказать так: от книги к книге Валерий Земских говорит все более уверенно, разнопланово, точно, взвешенно, многомерно, но и более лирично (как бы странно это ни звучало). То ли он с каждой книгой все ближе подходит к уровню неких своих будущих идеальных стихов, то ли сами тексты, выходящие из-под его пера, стараются дотянуться до своего стремительно эволюционирующего создателя, продолжающего движение как бы одновременно и ввысь, и вглубь, и вширь..." Арсен Мирзаев

"Перед вами книга зрелого мастера. И он, проработав в поэзии лет эдак тридцать пять-сорок, не кажется (об этом говорят его стихотворения) ни выдохшимся, ни в полной мере…

"Первое слово съела корова" - в значительной своей части книга о детстве, безвозвратно ушедшем и вечно длящемся. О детстве, имеющем конкретные географические и временные координаты. За изощренной поэтической машинерией, жестокими фантасмагориями и болезенной иронией прячется беззащитная фигурка избранного и проклятого ребенка, чей мир рисуется одновременно раем и адом. В эпосе о детстве герметическая поэзия Лоран раскрывается, как ларец с простыми дарами. Эта разгерметизация, отнюдь не оборачивающаяся для стихов летальным исходом, - ключ к прочтению всей Лоран. Под культурным слоем нас всегда ожидает ее пугающее "я" - ни на кого не похожий вещатель. Достаточно услышать его - и самые темные строки разгерметизируются сами собой. Так сложная поэзия обретает силу и внятность лирической песни, и этот эффект - тоже из области радикального преображения вещей".

Кирилл Решетников

"Первое слово съела корова" - в значительной своей части книга о детстве, безвозвратно ушедшем и вечно длящемся. О детстве, имеющем конкретные географические и временные…

Среди петербургских поэтов своего поколения Дмитрий Григорьев - в некотором смысле белая ворона. Создается впечатление, что очень многие стороны "общего" опыта не то чтобы обошли его стороной, но казались для него ненужными или несущественными, что многие яды, впитавшиеся в кожу его сверстников, изменившие состав их крови и одних погубившие, других закалившие, на него просто не подействовали.

Среди петербургских поэтов своего поколения Дмитрий Григорьев - в некотором смысле белая ворона. Создается впечатление, что очень многие стороны "общего" опыта не то чтобы обошли…

Это первый стихотворный сборник Антонины Калининой, в который вошли ее собственные стихи и переводы из Константиноса Кавафиса, Ханса Кароссы, Антонио Вивальди и других авторов.

Лидия Григорьева - известный русский поэт, эссеист, культуролог. Автор десяти книг и двух романов в стихах, изданных в России и за рубежом, среди которых "Свет виноградный", "Круг общения", "Сумасшедший садовник", "Воспитание сада", "Небожитель" и др. Она член Союза российских писателей, Всемирной Академии Искусства и Культуры, Европейского Общества культуры, Международного Пен-клуба. Автор и ведущая многих литературных радиопрограмм на Российском радио и радио Бибиси, а также телевизионных программ и фильмов "Цветаева в Лондоне", "Гумилев в Лондоне", "Скрябин в Лондоне", "Сны Веры Павловны", "Станица Лондонская" и др. Л.Григорьева известный фотохудожник; по отзывам прессы ее работы - это сплав поэзии и философии с фотографией. Ее стихи переведены на японский, китайский, английский, венгерский, словацкий, чешский, французский, арабский и другие языки.

Лидия Григорьева - известный русский поэт, эссеист, культуролог. Автор десяти книг и двух романов в стихах, изданных в России и за рубежом, среди которых "Свет виноградный", "Круг…

"Впервые я услышал стихи Анны Аркатовой на довольно-таки странном представлении. Это был конкурс, на котором женщины-поэты, в том числе Анна, читали стихи, а мужчины - поэты и критики их оценивали: бросали яблочки в корзинку. Та, которой накидали больше всего яблочек, была объявлена победительницей. Нелепость происходящего была для меня полностью искуплена тем, что я услышал несколько новых имен, и одним из таких открытий стали стихи Анны Аркатовой. Я их принял, сразу и без сопротивления: это - просто хорошо.
Я попробую сказать несколько слов о том, почему "просто" и чем "хорошо".
В стихах Аркатовой есть жесткость, но не колющая, а "закутанная" в мягкие ткани. Хотя при сильном ударе эта жесткая структура отчетливо ощутима. Стихи не гнутся, они выдерживают внешнее давление русского поэтического мейнстрима, к которому они, безусловно, принадлежат, его затверженных и утвержденных форм. Иногда мягкая оболочка стиха рвется - и тогда они бьют "локтевое электричество".

Владимир Губайловский

"Впервые я услышал стихи Анны Аркатовой на довольно-таки странном представлении. Это был конкурс, на котором женщины-поэты, в том числе Анна, читали стихи, а мужчины - поэты и…