Рецензии на книги издательства «АИРО-XXI»

С огромным интересом прочитал книгу профессора Геннадия Бордюгова, посвященную теме празднования юбилеев Сталина. И узнал для себя очень много нового.
Вы не поверите, друзья, оказывается наши Советские предки жили не в СССР, а в "царстве всеобщего страха". Советский человек эпохи Сталина боялся всего и все делал из-за страха. Он жил и боялся, спускался по лестнице и опять боялся. Он все время боялся Сталина. И индустриализацию страны провел из-за страха. И в космос проник по той же причине. Прям, как сейчас вижу улыбающегося Гагарина, чьи глаза излучают страх - а вдруг ничего не получится? А Сталин может достать и с того света.
В общем все боялись Сталина.
Потому как даже ребенку известно, что при Сталине из десяти человек наказывали девять. Да, да, вот так возьмет Сталин с утра покурит трубку, попьет кофию заморского и человек девять из десяти накажет. Кого расстреляет, кого повесит, а кого и в ссылку отправит.
Читатель наверняка в праведном гневе спросит: - А почему тогда народ не взбунтовался против Сталина?
А все боялись, ответит автор книги.
И каждый надеялся, что будет десятым выжившим.

"Однако именно со Сталиным связывалась надежда уцелеть в царстве всеобщего страха. Родилась технология "децимации наоборот": не уничтожение каждого 10-го, а сохранение жизни каждому 10-му. Может, потому не было сопротивления, что каждый считал: я буду тем самым десятым, которого не накажут?" (стр. 41)

И все, кто хвалил Сталина, надеялись стать "десятыми".
Они все надеялись выжить в царстве всеобщего страха.

"Для кого-то - каждого десятого, оставшегося невредимым, - он навсегда остался прав." (стр. 41)

Тут я задумался.
Можно сказать, немного задумался.
Задумался настолько, насколько может задуматься мозг такого необразованного рабочего как я.
Конечно, не дело это, мне, черномазому трудяге, критиковать профессора истории, но вот математика в моей голове не складывается, хоть убей.
Задал я себе простой вопрос. Если из 10 человек 9 подверглись репрессиям, то соответственно из 100 миллионов пострадали 90?
А остальные 10 миллионов счастливчиков проводили индустриализацию, строили заводы, выращивали хлеб и выиграли Великую Отечественную?
Впрочем, зачем я привязался к уважаемому профессору. Лезу тут со своей математикой, ведь слеза каждого ребенка важна. Это еще классик сказал. И о слезе каждого ребенка особенно позаботились реформаторы в свободные от тоталитаризма "святые" девяностые". Вот тогда было здорово, никто никого не боялся, благодать, одним словом - свобода.
Опять я отвлекся, я ж про книгу о Сталине рецензию пишу. Вернемся к страхам. Все боялись Сталина, а вождь упивался этим страхом. А еще Сталин любил праздновать свои юбилеи. Как сейчас помню, бывало нарядит елку и пойдет гулять " во всю Ивановскую", не остановить, вся "Астория" гудит, всю посуду из Эрмитажа перебили, картины все спьяну продали. Хотя, причем здесь "Астория"? И елка причем? Ее же вроде на новый год наряжают, а не на юбилей? Опять я все перепутал.
Ну так вот, Сталин любил свои юбилеи. И оказывается, Сталин затеял войну с Финляндией только для того, чтобы победоносно закончить ее к своему дню варенья. А затем с триумфом отметить свое шестидесятилетие. И даже может быть елку нарядить. Пишу, а товарищ толкает меня в бок и ворчит, сдалась тебе эта елка, ты лучше доскажи про Финляндию. Да, в принципе, я уже все рассказал, осталось процитировать профессора.

"Сталин рискнул санкционировать эту войну, считая, что Красная армия сумеет справиться с Финляндией "за две недели" и он сможет к 21 декабря преподнести себе и стране "маленький" внешнеполитический подарок." (стр. 43)

Я опять задался каверзным вопросом: - А из каких источников профессор узнал о главной "мотивации" Сталина?
Жаль, профессор не ответит, да и бог с ним. Каждый же ребенок знает, как Сталин любил подарки и купался в царстве всеобщего страха. Впрочем, злые языки поговаривают, что Сталин не любил плавать. И уж тем более купаться.
Профессор рассказывает, как некоторые советские люди из-за страха угождали Сталину и всячески его возвеличивали. Сталин любил когда его возвеличивали. А кто не любит, спросим мы? Доброе слово и кошке приятно. Или собаке? И нам приятно, когда нашу рецензию похвалят. И мы, можно сказать, возвеличимся в собственных глазах. И Сталин любил возвеличиваться. Почему нет?
Но, оказывается, Сталин специально отказывался от возвеличивания, дабы показать публике какой он скромный. А на самом деле он таким не был. Он просто "играл" в скромность.

"Не уходила из-под контроля вождя и игра с собственным возвеличиванием. В частности, он не поддержал замысел архитекторов прорубить через центр Москвы новый проспект Сталина, отверг идею химиков и присвоении новому элементу в таблице Менделеева имени великого вождя..." (стр. 58)

Профессор волен на меня шикнуть, но я опять задумался.
Что же делать Сталину с точки зрения современных профессоров?
Вот вроде закрыл глаза вождь на то, что его портрет стали прибивать где ни попадя, а современные профессора сразу в праведный крик: - Культ! Не допустим! Сталин любил возвеличивать свою фигуру, но мы его сегодня разоблачим!
Ладно, понятно.
А вот представьте, что Сталину временами надоедает эта грубая лесть, зачастую исходящая от явных бездельников и он запрещает печатать книгу о его детстве, не хочет чтобы называли города и улицы его именем и посылает куда подальше Булгакова с его "пьесой - прогибом" "Батум". А тут уже нарисовались современные профессора: - Культ! Не допустим! Сталин специально делал вид для народа, что он скромный аскет, но мы его сегодня разоблачим!
Прям как в сказке, да?
Куда не пойдешь, что ни сделаешь - все равно наткнешься на критику профессора.
Пришло время прощаться и заканчивать свою рецензию на данный опус, который, я уверен, конечно же войдет в анналы исторической мысли. Я надеюсь, читатель, ты простишь меня за мой, быть может местами, неуместный сарказм. Говорю как на духу, в последнее время без "включения" иронии я уже не способен читать такого рода литературу о "царстве всеобщего страха".
Иначе, наворачиваются слезы.
Но вы же не допустите, чтобы я расплакался?
Я уверен, друзья, что для вас важна слеза каждого Сережи.
В том числе и моя.

Когда я брала эту книгу, то думала, что это сборник биографий или история жандармерии, но нет – это сборник документов. Оказалось, это именно то, что я искала в воспоминаниях жандармов, но не находила из книги в книгу. В этом издании собраны инструкции, доклады, внутренняя переписка, правила и тому подобное.
В книге очень интересное предисловие, рассказывающее об основных этапах преобразований полиции, а также характеристика и вклад именитых жандармских шефов, таких как Плеве и Джунковский, автор даёт свой беглый оценочный взгляд реформам царской полиции.

Читая внутреннюю переписку чиновников полиции, становится понятней, как они мыслили и каким способами планировали задушить революцию. Так, уже в одном из первых документов, речь идёт о внутренних агентах – сотрудников полиции, внедрённых в революционные кружки с целью дачи информации об их планах жандармам. Оказывается, такой метод не только позволял выведать намерения неблагонадёжной части населения, но и здорово вносил сумятицу в их круги – они начинали подозревать друг друга, работа разлаживалась.

Также интересно было узнать о такой подробности как личная заинтересованность сотрудников полиции в борьбе с бунтарями. Оказывается, они не совсем понимали, с чем имеют дело, не были ознакомлены с нелегальной литературой, не отличали их «по сортам» - эсеров, социал-демократов и т.д.

Признают жандармы и тот факт, что революционеры в своей борьбе во многом превосходят их и ведут свою деятельность организованней, так, у них существовала целая методичка о том, как вести себя на допросе, в то время как в полиции инструкции как проводить допрос не существовало и многие попросту не знали, как себя вести с задержанными.

Но, пожалуй, самой вишенкой на торте была инструкция филёрам по слежке – вот здесь я развлеклась! Познавательно было залезть в голову этим «шерлокам холмсам», узнать, каким образом они шифруются, как, не называя вещи своими именами, ведут переписку, что им рекомендовали запоминать во внешности наблюдаемого, как их различать и как правильно проводить слежку. Что делать, если наблюдаемый сел в пролётку, повернул за угол, вошёл в кафе или вышел из него.

Здесь же можно найти правила работы с тайными агентами, как встречаться с ними, как давать задания, как отмазать их, если им в революционном кружке выпала честь участвовать в краже или теракте. Одно я не поняла, почему при встрече с ним на конспиративной квартире нельзя садить его у зеркала?

И, напоследок, понравился рассказ о революционере, который внедрился в полицию и как его раскусил и даже перевоспитал опытный Герасимов, знали там «болевые точки», оказывается и в полиции не такие уж лопухи сидели.

В общем книжка очень полезная и даже развлекательная. С её помощью я даже поменяла мнение о жандармах чуть-чуть, но в лучшую сторону.

Любой правитель верит, что во благо
Он действует для жителей страны...
Но если все кончается ГУЛАГом -
Циничен лозунг, что "рабы - не мы"...

Десятки тысяч, захватив котомки,
Ушли этапом в лагерный барак...
С виной и без вины по горя кромке
Бродили там, где снежный воет мрак...

Судьба скользит по жизни, как обмылок...
Но иногда вдруг - с корабля на бал!!!
Они вернулись из сибирских ссылок
Туда, где их никто уже не ждал....

Конечно, были родственники... Тихо
С опаской их в родной пускали дом...
Боялись, чтобы уголовным вихрем
Семью не растревожили потом...

"Мол, 20 лет по лагерям скитался...
Тебя забыли дети и жена...
Чем там ты, доходяга, занимался???
Неужто, ошибается страна..."

И вроде и не враг уже, но всё же,
Косятся и соседи, и друзья...
Как будто умер ты давно и ожил...
Небытия отменена статья...

Хотя друзья по сути и сдавали,
От страха иль от зависти рыча...
На зонах закалялись крепче стали
По воле стукача и палача...

Они вернулись из морозной дали
И, выбыв компенсацию, в отрыв
Пускались - шумно в кабаках гуляли
И плакали (ведь выжили!!!) навзрыд...

Они вернулись вопреки системе,
Что их швырнула в смерти грязный ров...
Порою крепок человек, как кремень,
В эпоху государственных Голгоф...

Тема репрессий очень тяжелая в любом восприятии - хоть в художественном , хоть в документальном... Хотя во втором варианте она более страшная, так как реалистична...
ГУЛАГ, в моем понимании, не только карательная система безвинных людей, но и логическая мера для виновных, которых было гораздо больше, пусть в уголовном плане, но и политические нюансы имели место быть... Советская власть пыталась очистить саму себя от врагов и под горячую руку попало много не имеющих к этой враждебности никакого отношения... Это безумно страшно, но это грех не только лишь СССР, а ведь именно ему приписывают образ главного монстра в диктаторском рейтинге...
Все страны имеют подобные скелеты в своих шкафах и это не моя выдумка, а факты истории... Но не все страны могут признать свои ошибки, в отличии от правопреемников Советского Союза...
Сам автор книги (издание 2009 года) признает это и меня порадовала сия откровенность, которую не каждый зарубежный исследователь может признать:

"И новому президенту Дмитрию Медведеву, если он станет реальным лидером, неизбежно придётся столкнуться с этой проблемой, как сталкивались с ней все его предшественники, начиная с 1953 года. (В сентябре 2008 года Медведев, следуя примеру Путина, публично почтил память жертв колымских лагерей.) Ведь только национальный лидер, какова бы ни была его позиция, может добиться, чтобы то или иное официальное решение было принято. Чтобы убедиться в этом, россиянам достаточно посмотреть на опыт президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, сыгравшего самую непосредственную роль в создании национального и многих других памятников жертвам сталинских репрессий в этой бывшей советской республике.
Думаю, читатели поймут, на чьей стороне мои симпатии. Но при этом мне, как американцу, трудно ругать Кремль (что частенько делают западные комментаторы), за то, что он до сих пор не осудил официально сталинские преступления — хотя, по сути, Горбачёв с Ельциным это сделали — и за то, что в России до сих пор нет памятника жертвам. В моей собственной стране только в 2008 году, то есть, почти 150 лет спустя после отмены рабства, Палата представителей американского Конгресса наконец-то официально извинилась за содержание в рабском состоянии миллионов чернокожих, но этого до сих пор не сделал ни президент, ни Конгресс в целом. Нет у нас ни американского национального мемориала пострадавшим от рабства, ни даже чего-то подобного тем сотням маленьких провинциальных (сельских, школьных) музеев и памятников, существующих в память о Гулаге в сегодняшней России. И наши адвокаты покаяния тоже утверждают, по отношению к рабству, что хотя «извинения не могут изменить прошлое… есть надежда, что они изменят будущее»

Я поставил книге 3 балла из 5, потому-что мне показалось слишком поверхностно затронута такая сложная и важная тема, будто автор хотел как можно быстрей закончить книгу и получить гонорар... Хотя прочитал с интересом, но впечатления получились именно на 3 балла...

В середине данной книги поймал себя на мысли, что автор просто боготворит Горбачёва. Порылся в википедии и обнаружил, что он является его другом. Ну что ж, я был готов поверить Коэну и без этого! Потому, что в основном его позиции всё-таки разделяю. Идея, что поражение коммунистической системы не обязательно влекло за собой распад государства – главное. Удручает общая характеристика нашей страны, безразличие народа, правители, которые кроме непомерной жажды власти не обладают ни одарённостью, ни другими какими бы то ни было достоинствами. Демократией у нас даже и не пахнет, а все силы власть предержащих направлены лишь на то, что бы влезть на трон и не слезать с него как можно дольше. И им по барабану не только судьба союза, которую эти мэтры решают по пьяной лавочке, но даже и сама ядерная война.

Тема Первой мировой войны накануне 100-летнего юбилея очень актуальна. Проводятся исследования, выпускаются фильмы, книги, монографии. Мейнстрим не прошёл мимо нашего университета, и волею судеб я оказалась задействована в исследовательской работе, посвящённой региональным карикатурам на врага в период Первой мировой войны.

Эта книга оказалась очень информативной и полезной для меня. Анализируя образа врага и исследуя специфику образов "врага" и "чужого" в сатирической графике периода Первой Мировой войны в Донской периодической печати, мне было интересно и даже необходимо прочесть серьёзную монографию по этому вопросу, которая стала большим подспорьем в моём исследовании, как с точки зрения теоретической базы, так и оформительской.

Автор исследует формирование образов "восточной угрозы", то есть когда и как жители Российской империи начали воспринимать турков, корейцев и японцев так, как их воспринимали. Последовательно (прежде всего хронологически) раскрываются стереотипные представления о врагах: возрастные, половые, языковые и культурные, также анализируется изменение этих представлений с течением времени.

Очень интересным аспектом, подробно рассматриваемым в данной монографии, является зооморфизм в карикатуре или в образах каких животных и почему, видели русские карикатуристы турков и японцев. Здесь макаки соседствуют с лягушками, а змеи с котами.

Все свои выводы и классификации Филипова сопровождает иллюстрированными примерами с подробными объяснениями. А учитывая, что визуальная история становится всё популярнее, а карикатуры ещё и достаточно смешны (если конечно, уметь считывать информацию, которую они несут, чему и может поспособствовать эта монография), то эта книга может быть интересна и понятна широкому кругу читателей, неравнодушных к картинкам и Первой мировой войне :)

С лёгкой руки Михаила Веллера ("Байки Скорой помощи") в моду вошли медицинские побасёнки. Соломатина, Ломачинский, Диланян, Полина Гёльц. Недавно издали М. Малявина, Д. Цепова, и по сайту ЛивЛиб заметно, что эти сборники востребованы. И отношение к врачам даже по сравнению с 90-ми годами очень изменилось в сторону баек-поговорок. С налётом мифологического мышления.
Нет, всё объяснимо. Смех есть социально приемлемое выражение страха. А что, кроме страха, можно испытывать по отношению к большинству медицинских манипуляций? Так что на сцену выходит такой дружелюбно похохатывающий доктор Ливси, иногда (но только иногда!) позволяющий себе впасть в элегический тон. Как бы примиряя с тем, что все под Богом ходим, и заболевание, травма, "не говоря уже об совсем умереть" - то, от чего не застрахованы ни мы сами, ни наши близкие, ни, есть в свете справедливость, врачи и медсёстры. И именно поэтому так ценны воспоминания медиков, в которых лечебное дело - это не источник анекдотов, а труд. Настоящий труд.
Скорая помощь, как выяснилось, - это зеркало советской истории. Наталья Константиновна Веселовская открывает окно в Москву советскую, и читателям предстают самые неожиданные лики и образины.
Дети войны:
ребёнок 12-ти лет...открытый перелом голени... плачет не столько от боли, сколько от того, что дома двое малышей, которым он уже не привезёт хлеба.
Первые жертвы в городе:
...Жертв от налётов немецкой авиации было гораздо меньше, чем от самого затемнения...
Дни паники:
Их лица - в громадных кровоподтёках и ссадинах, заплывшие и опухшие глаза, из расечённых губ и носов сочится кровь...Эти трое - заводской "треугольник" (директор, секретарь парторганизации, завхоз) - ещё ночью нагрузили грузовик окороками, колбасами, тушами свиней и хотели уехать, захватив и кассу мясокомбината. Рабочие остановили их в пути, вернули на завод и избили. Били "окороками, тушами, ничего не жалея, до полного своего удовлетворения"...
Зима:
... на кровати два трупа старика и старухи, и погасший костёр из бумаг и щепок на полу рядом с ними.
Фронтовые психопаты:
Очередь была небольшая, но офицер в состоянии опьянения лез без очереди, граждане возмущались и стыдили его. Продавщица отказалась налить ему ситро вне очереди. Тогда он выхватил револьвер и в упор выстрелил ей в живот.
Неожиданные результаты амнистии (см. "Холодное лето 53-его"):
...и с помощью молотка и большого гвоздя прибил к бревну свою мошонку по средней сухожильной перегородке, сопровождая это громкими разглагольствованиями о несправедливости властей.
Похороны Вождя:
Весь коридор был завален телами - клали прямо на пол, бок о бок, без документации и скорее ехали обратно за следующими жертвами, предоставляя врачам самим отделять живых от мёртвых.
Особенно рекомендую "Записки выездного врача" административным работникам. Ведь они посвящаются памяти непосредственного начальника А.С. Пучкова, который заведовал скорой помощью в самые трудные годы и сумел сохранить дисциплину и доверие сотрудников. Пучков, кстати, предложил выдавать продовольственные карточки не помесячно, а понедельно, и сколько народу этим спас, трудно сосчитать. Много ли у нас было начальства, которому хочется посвятить мемуары?

А ещё в "Записках" можно прочесть об огородах военного времени, об укладе коммуналок и квартирообмене, о замечательном и талантливом брате Боре, который не вернулся из окружения в 43-ем... На какие-то литературные высоты Веселовская не претендует, и потому очень приятно отметить доходчивость, эмоциональность и хороший слог. В полном согласии с пословицей "Мал золотник, да дорог", в Озоне небольшая книжечка стоит триста рублей. Но вот гарантирую, что почитаете - многое из современной мед. беллетристики забудете как страшный сон.