Рецензии на книги издательства «УРСС»

Есть научно-популярные книги, за которые я готов ставить высокие оценки, какие бы огрехи и недочеты они в себе не содержали. Это книги, которые не опускаются на уровень читателя, стараясь не перенапрячь и так изможденный от лежания на диване, просмотра телевизора и листания Одноклассников мозг, но которые старательно вытаскивают с дивана, отключают телевизор, отбирают смартфон с Одноклассниками, и заставляют тянуться, расти. Т.е. книги, которые пытают своего читателя, заставляют его расти вверх (а не вширь) всегда будет восхваляемы мной. Таким образом, подход, применяемый Стивеном Хокингом подход (меньше формул, т.к. люди пугаются и убегают) не заставит меня хвалить и восторгаться его книгами – все-таки в таком потакании слабостям аудитории я вижу скорее минус, чем плюс.
Наверное, первая аналогия, которая напрашивается в сравнении с «Новым умом короля» (далее – НУК) – это «Гедель, Эшер, Бах» Хофштадтера (далее – ГЭБ). И та, и другая книга в фундаменте своем имеют терему Геделя о неполноте, и та, и другая книга выдают огромную эрудицию и талант исследователей своих авторов (кстати, оба автора – серьезные ученые, а не принятые в России «популяризаторы науки», часто даже без профильного образования, но прошедшие курсы «популяризации»), и та, и другая книга посвящены вопросам ума, сознания, логики, и та, и другая книга пытаются прояснить фундаментальные вопросы для человечества – вопросы мышления. И все-таки это книги просто полярно разные, как по стилю написания, как по инструментарию, использованному при написании, как по фундаменту, заложенному в основу книги, так и по выводам. И если я преклоняюсь перед автором ГЭБ за изобретательность, литературную игру, то обаяние, которое он вложил в свой труд, то перед автором НУКа я преклоню колени за фундаментальность, четкость, работе на основную мысль, попытки не допустить ни малейшего шва в своих рассуждения, и провести читателя по всей тропе науки, сколь бы длинной она не была.
Книги, написанные более 30 лет назад, да написанные по передовым по тем времена направлениям – компьютерам, новым технологиям – всегда вызывают настороженность. С одной стороны – фундаментальный задел этих книг может быть чрезвычайно интересен и сейчас, но с другой – материал может кардинально устареть, и как пассажи ГЭБа о том, что компьютеру не удастся обыграть человека в шахматы (а если и удастся, то все это «не то») сейчас воспринимаются с кривой усмешкой (ибо пали не только шахматы, недавно пало и Го), так и некоторые моменты НЭК так же вызывают желание вступить в полемику с автором.
О стиле книге – автор лют. Если вы хотите узнать фабулу книги, не вдаваясь в подробности математического логики, классической физики, квантовой физики, космологии, биологии мозга, топологии – лучше пройдите мимо. Если мне показалось, что автор ГЭБа неумерен, вводя читателя в подробности рассматриваемой темы – это было сказано по незнанию. Куда милому, добродушном экскурсоводу Хофтшатдеру до абсолютного маньяка Пенроуза. Ближе к 4-й главе у меня начало рябить в глазах, и чуток подташнивать – мне уже было откровенно тяжело вникать, фронтально, во все формулы и суждения, приводимые автором. Ближе к 9-й главе я был готов уже сдаться, тем более что к вопросам сознания мы так и не подошли (впрочем, идею автора я уже угадал – о ней позже) – но к 9-й главе взлет завершился, и мы полетели в основную тему книги –сознание (не человеческое).
Автор – последовательный противник теории «Сильного ИИ» – твердо уверен, что никакая машина не сможет продемонстрировать нам интеллект в человеческом понимании (что, впрочем, не мешает ей показать какое-то другое сознание), т.е. свойство сознания НЕ проистекает из заданных алгоритмов, и никакая сколь угодно сложно запрограммированная машина не даст нам ключа к пониманию сознания. Сознание подчеркнуто неалгоритмично, что не помешает, постфактум, при анализе, подтащить его к какому-либо алгоритму. Автор оперирует классическим примером моделирования бильярдных шаров – смоделировать поведение шаров до удара практически невозможно, из-за колоссального количества факторов, воздействующих на них в реальном времени, но, когда они уже раскатились, модель вычисляется легко и просто. Эту мысль (теорию сильного ИИ), кстати, исподволь, но проталкивает Хофштадтер в своей книге, но ближе к концу – и именно опровержение этой мысли ставит Пенроуз в самое начало своего повествования. И у автора с собой две фуры аргументов.
Водитель первой фуры – Курт Гедель, своей знаменитой «теоремой о неполноте» раскрывающий несовершенство любой формальной системы. Основываясь на этом фундаменте, автор старательно доказывает невозможность полноценного сознания, способного выходить «за рамки» самого себя, в рамках математической формальной системы. Именно определенность математики, лежащей в основу любой машины, является слабым местом на пути к полноценному сознанию. Имитация да, возможна – но сознание нечто больше, чем набор заданных алгоритмов, и даже алгоритмов по созданию алгоритмов. И уже на этой «фундаментальной» стадии автор сомневается в возможности формирования искусственного интеллекта (полноценного ИИ) в рамках машины.
Водитель второй фуры заезжает чуток с другого бока, и имя ему – Макс Планк. Это, безусловно, самая интересная часть книги – автор убежден, что мы фундаментально не понимаем физические процессы в нашем мире. Противодействие классической физики и квантовой физики говорит о том, что мы вообще не приблизились к единой, стройной теории физического устройства мира, и, следовательно, не понимаем фундаментальные основы устройства мозга как физического объекта, который на одном уровне подчиняется квантовым законам, а на другом – законам классической физики. Привнесение квантовой компоненты в физическую картину лишает нас возможности понимать устройство мозга, и, следовательно, мы не имеем даже подхода к формированию сознания – чего уж говорить о создании «своими руками» чего-то альтернативного.
Года 2-а назад на Ленте.ру я читал статью о «новейшем открытии ученых» – совокупность параллельных электрических процессов в нейронах человеческого мозга, по мнению данных ученых, может быть достаточно для создания квантовой неопределенности. Признаться, сама мысль о том, что активность мозга – нечто из области квантовой физики, мне показалась чрезвычайно интересной – однако мне стоило бы прочитать эту книгу раньше, и узнать, что эта мысль высказана Пенроузом за 30 лет до того, как неизвестные ученые сделали это «гениальное предположение», а Лента разродилась статьей на эту тему.
Наборы аргументов автора мощны, тяжеловесны, доказательная база огромна – признаться, меня посетила мысль, что этой книгой можно заменять учебники по школьной физике и математике – настолько глубоко и «от начала» автор погружается в тему, что повествование и правда начинает напоминать школьный учебник. Мне очень нравится фундаментальность работы, что не отменяет факта, насколько тяжело ее, бывает, читать.
Ближе к пресловутой 9-й главе явно начинает создаваться ощущение – автор нас дурит. Не в смысле своих выкладок и предположений – здесь все четко, а в названии книги – создается ощущение, что у автора есть эти выводы из математики и физики, которые дают интересную пищу для размышления, но у автора нет своей четкой модели функционирования мозга (кроме отдельных элементов, например, ранее упоминаемой квантовой компоненте) – в этом смысле говорить о «Новом уме короля» - нельзя. Возвращаясь к знаменитой сказке Андерсена, автор выкрикивает «А король то голый», и здесь ему не откажешь в правоте – то время, что я затратил на изучение вопросов мозга, позволяют мне с автором согласиться – пока мы даже близко не приблизились ни к пониманию мозга как физико-биологического объекта, ни к пониманию сознания как физик-химико-биолого-математического объекта. Наше понимание «мозга» - голо. Но у автора, увы, нет никакого «нового платья» для мозга. Дикари из веток и свиного навоза пытаются собрать космический корабль, но пока у них получается только макет из соломы – который хоть и похож, издалека, на мозг, но не приближает к полетам на луну никак. Правда уже научился обыгрывать нас в шахматы (что оказалось задачей. учитывая специфику шахмат, совсем не сложной, и, предвещая опасения Хофштадтера, компьютер «взял» эту задачу грубой силой своих вычислительных мощностей, но не пониманием.
Книга – очень не для всех. Обилие математических выкладок оттолкнет огромное количество читателей – продраться через них было тяжело мне, притом, что математику на вузовском уровне я знал достаточно хорошо, и какой-никакой математической культурой, смею себя тешить, обладаю. Я бы предостерег читателя от нарочитой педантичности автора – но, если вы любите математику, любите крепкие, фундаментальные рассуждения, чтоб ни трещинки, ни зазубринки, равно как и такую работу мысли – книга точно для вас. Это очень серьезная научно-популярная литература, где слово «научная» раз в 10 больше слова «популярная». Я люблю такие книги – но предостеречь стоит.
И самое главное – фундаментально, несмотря на повествовательные перегибы, я с автором согласен. Автор, кстати, занимает гибкую позицию – и согласен даже допустить «бога» в свое понимание. В конце концов, как-бы признается автор, мы тут уже наворотили столько невероятного, и столько еще предстоит, что от наличия какого-то там бога ничего не обвалится и не затрещит. Реальность все-равно окажется интереснее, сложнее и невероятнее любых трансцендентных, непознаваемых существ.

Когда нужно назвать имена женщин-философов, в ответ приходится только неуверенно выдвигать догадки: "Гипатия? Бовуар? Кристева?" На тот же вопрос о женщинах, но только уже среди физиков-теоретиков, ответить можно легче и увереннее: "Лиза Рендел". Доктор Рендел преподавала теоретическую физику в таких бастионах науки, как Массачусетский технологический институт и Принстонский университет, и уже 15 лет работает в своей альма-матер — в Гарварде. Она стала первой женщиной в должности штатного преподавателя на кафедре физики в Принстоне и первой женщиной среди физиков-теоретиков в Гарварде. (Самой первой женщиной-профессором на факультете физики в Гарварде была Мелисса Франклин в конце 1980-х годов — то есть примерно в то время, когда Лиза Рендел защитила там свою докторскую диссертацию.) Все это, несомненно, заслуживает упоминания — успехи женщин на территории, которая традиционно считалась исключительно мужской и всегда представляла собой закрытый мужской клуб.

Вкратце скажу сразу о всех трех книгах доктора Рендел, которые я прочитала. В действительности она написала уже четыре, но работа об открытии бозона Хиггса пока мне не попадалась. Итак, из этих трех самой интересной и познавательной является ее первая книга, "Закрученные пассажи" (2005 года), и именно с нее и имеет смысл начинать, если есть желание вникнуть в то, как обстоят дела в современной физике и прежде всего в физике элементарных частиц. Она дает хороший общий обзор того, как развивалась до сих пор научная мысль, и объясняет, в чем состоят сейчас основные проблемы теоретической физики. После растолкований доктора Рендел, я, кажется, наконец поняла, в чем заключается проблема иерархии в физике частиц, и теперь 16 порядков величины, не имеющие объяснения, тоже представляются мне огромным, умоозадачивающим вопросом. В "Закрученных пассажах" автор также подробно рассказывает о той теоретической модели, над которой она сама работала и которая принесла ей известность — модели Рендел-Сандрама, предполагающей существование четырехмерной браны в пятимерном искривленном пространстве. Примечательны в книге эпиграфы: в них Лиза Рендел цитирует фразы из песен "Битлз", "Блонди", Боба Дилана и Дэвида Бирна, и уже по одной этой подборке можно с радостью признать в ней своего человека.

Ее вторая книга названа в честь знаменитой песни Боба Дилана "Knocking on Heaven's Door" ("Стучась в небесные врата" — "Достучаться до небес" в нашем переводе). Некоторые места и фразы этой работы прямо перекликаются с тем, что уже было рассказано в дебютной книге, плюс добрую половину текста занимает тема Большого адронного коллайдера, который расписывается во всех возможных технических подробностях, что несколько умеряет интерес к чтению. БАК в сознании многих людей ассоцируется прежде всего с угрозой возникновения черных дыр. (Анекдот в тему: "Каждые 14 миллиардов лет ученые собираются вместе и запускают Большой коллайдер"). Доктор Рендел довольно подробно останавливается на этой теме и вот каким геройским заявлением завершает обсуждение: "Но на всякий случай имейте в виду: я готова взять на себя полную ответственность, если черная дыра, возникшая в Большом адронном коллайдере, поглотит нашу планету". В целом это довольно интересная книга, и в ней больше, чем в первой работе, сделан упор на просветительскую миссию — распространение и пропаганду принципов научного, рационального мышления, то есть на то, чем с гораздо большим размахом и пылом занимается Ричард Докинз (вовсе не в упрек ему сказано, а наоборот). Вот показательная цитата из текста Лизы Рендел, что опять же для меня помечает ее как своего человека: "Меня тревожит, что столько людей вокруг всерьез воспринимают идеи, высказанные, к примеру, Рондой Берн в ее бестселлере «Тайна», о том, что позитивные мысли притягивают богатство, здоровье и счастье".

Ее последняя работа, 2015 года, посвящена темной материи и динозаврам, но при всей занимательности рассматриваемых и упоминаемых тем производит впечатление начального курса природоведения (немного физики, биологии, геологии, космологии и астрономии). Мне кажется, эта книга предназначена уже для фанатов Лизы Рендел; для них это чтение обязательное, а для всех остальных — по желанию. Те, кто прочитают, навсегда запомнят, что динозавры вымерли 66 миллионов лет назад и узнают, что думает доктор Рендел о самом популярном философском вопросе — нет, не о марксистском "основном вопросе философии", то есть об отношении сознания к материи, а о хайдеггеровском фундаментальном вопросе метафизики: "Почему вообще что-то есть, а не просто ничего?" Лично для меня было интересно прочитать про массовые вымирания животных; конечно, я читала об этом раньше и смотрела фильмы, но моего сознания не достигала мысль, что жизнь на нашей планете периодически проходит через бутылочное горлышко, когда погибают от половины до 90 % всех видов животных. Природа постоянно уничтожает всё, что создает, чтобы спустя время начать творить что-то другое. Только благодаря такой постоянной страсти к саморазрушению существуем сейчас мы, люди, в свой недолгий век.

Не помню, в какой точно книге, первой или второй, Лиза Рендел объясняет свой выбор физики как профессионального поля деятельности тем, что ей хотелось посвятить свою жизнь чему-то вечному. При этом она добавляет, что ее подруга выбрала филологию в точности по этой же причине. От себя скажу, что студентов философии укрепляют и подбадривают в их выборе ровно тем же самым — уверением, что философия рассматривает всё sub specie aeternitatis. (Очевидно, что студенты психологии или экономики мотивированы чем-то совсем иным.) Однако что касается студентов философии, я бы сейчас посоветовала им пораздумывать над одним изречением Галилея, начертанным над входом в физический корпус Падуанского университета: "Я предпочитаю найти истину в малом, нежели долго спорить о величайших вопросах, не обретая никакой истины". Если бы в мои юные годы мне попалось что-то подобное книгам Лизы Рендел, возможно, я бы пришла к другому решению и перенаправила свои стопы в другой корпус университета.

P.S. Одна цитата из "Битлз" особенно дорога Лизе Рендел и встречается у нее в обеих первых книгах; это строка из "Come Together": "Got to be good-looking, 'cause he's so hard to see". Эта мысль о прекрасном неведомом, доселе невиданном, мне тоже нравится.

Так уж повелось в биосоциокультурной эволюции человека, что мужчины и женщины, связанные необходимостью продолжения рода, веками живут вместе. Знакомясь, влюбляясь, выбирая сексуального партнёра, люди, почти не осознавая этого, одновременно выбирают потенциальных отцов и матерей своих будущих детей. Существует огромное количество признаков, сигнализирующих о возможностях благополучного материнства, на которые ориентируется мужчина в женском облике и поведении. И хотя на пороге сознания мужчинам это кажется их собственными психологическими или сексуальными предпочтениями, природа неумолима: знаки, указывающие на возможность произвести на свет здоровое потомство, решают в их выборах многое. Но, конечно, не всё.

Женщины в этом плане кажутся обладающими большей степенью свободы, ведь именно им предстоит выносить, родить, выпестовать ребёнка, и они вольны выбрать такого мужчину, который не только даст жизнь здоровому потомству с хорошими возможностями выживания, но и окажется надёжным в плане его защиты, выкармливания, обучения необходимым навыкам. В отличие от матери, естественным образом связанной с ребёнком тем, что она даёт ему жизнь, мужская особь, чтобы претендовать на потомство, иметь отношение к нему и право на него, должна развиваться, обретать новые модусы жизнедеятельности. Отцовство, как считала, кажется, Э.Бадинтер, во многом – социальное изобретение: «кормящий самец», вынужденный заботиться о самке и детёнышах, со временем превращается в воплощение отцовства, силы, авторитета, семейной власти, с которыми сегодня привычно ассоциируется образ отца. Так как мужчина не получает своё отцовство от природы, он исторически должен был его «изобрести» и/или учиться ему у культуры. Вот он и стал привыкать быть для женщины не только поставщиком спермы, но и поставщиком «добычи». Он перестал заботиться только лишь о своём выживании, сближаясь с женщинами только в акте зачатия, но стал возвращаться к одной и той же женщине, присутствовать в её жизни и жизни ребёнка постоянно.

Необходимость заботиться об выживании женщины и потомства дала мужчине те преимущества в развитии интеллекта, памяти, способностей и пр., которыми мужчины и сегодня привыкли гордиться. Кстати, усиливающаяся близость с женщиной и ребёнком изменила и сексуальность как таковую, не только превратившись из инстинктивного акта в форму общения, близости, но и став универсальной для обоих полов. Эвоюция заставила также мужчин и женщин становиться более психологическими существами, ценящими постоянство и верность.

Книга посвящена психологическому становлению отцовства - развитию «отца в мужчине», в котором переплелись природа и культура. Исторические и литературные экскурсы книги позволяют последовательно проследить истоки современных представлений о гендерных ролях, институте семьи, феминистских идеях, маскулинных ценностях и пр. именно на фоне того, как мужчина обретал и терял счастье и смыслы в семье и отцовстве. И хотя ничего особо нового автор читателю не открывает, всё равно книгу любопытно читать, потому что она неплохо систематизирована и по-умному, аргументированно отвечает на вопросы, связанные с пониманием отцовства как особого культурного феномена в истории человечества.

Ведя читателя от архаических времён в современность, автор концентрируется на амбивалентности и психологической сложности отцовства, и это рождает даже специфическое сочувствие к мужчинам, любящим своих детей и желающим быть ими любимыми. Эволюция концепта отцовства довольно драматична, она пережила свои взлёты и падения, идеализацию и отвержение, и до сих пор не является столь же однозначно устоявшейся, как материнство. Если мать – нечто безусловное в любой человеческой жизни, фундамент выживания ребёнка, то мужчина и ребёнок лишь постепенно открывают для себя друг друга (в том числе и под её влиянием) и меняются под взаимным воздействием.

Мне импонировала общая стилистика книги, её диалоговая направленность, отсутствие выпрямленных «истин» и точек над «i». Немного раздражали не всегда интересные, а иногда и казавшиеся притянутыми за уши, примеры и некоторая избыточность цитирования и ссылок. Тем не менее автор попытался взглянуть на отцовство не просто научно-объективным взглядом, но и с точки зрения самих отцов, их переживаний по поводу собственного отцовства. Это приятно отличает эту книгу от других, посвященных семье и родительско-детским отношениям, поскольку обычно такие книги пишутся с женской или детской точки зрения. Конечно, это объяснимо: без матери нет ребёнка. Но нет и отца. Отцовство – особая социокультурная ценность, в чём не без успеха пытается убедить читателя автор, ставя отца и мать на один психологический уровень. А вот соглашаться ли с этим, каждый может решить, прочитав эту книгу.

P.S. Книга отрецензирована в рамках флэшмоба «Спаси книгу – напиши рецензию» (37-й тур).

Дві цитати:

«Космология оказывает на нас глубочайшее, почти гипнотическое, воздействие. Понимание того, как все происходило в начале, является, по крайней мере для некоторых из нас, наиболее близким прикосновением к тайне того, почему все это началось.»

«Нильс Бор, один из первооткрывателей квантовой механики, однажды заметил, что если вы никогда не чувствуете себя ошеломленным, когда размышляете о квантовой механике, значит, вы не понимаете ее по-настоящему.»

Якраз про мене. Гипнотичний вплив і «ошеломление» давно спонукали здійснити кавалерійську атаку на квантову механіку і новомодну теорію струн. Брайан Грін надав чудову можливість це зробити. Хоча місцями він впадає у пафосний екстаз з приводу улюбленої теорії струн (точніше М-теорії, яка ширше і включає в себе уже не тільки струни, але й n-брани та різні інші екзотичні об'єкті на рівні планківських розмірів) і сипле епітетами «потужна», «геніальна» (одним з батьків теорії він є сам), як популяризатор науки Грін може конкурувати з такими найкращими авторами цього жанру як Азімов чи Хокінг. Тому ця моя чергова атака на космологію виявилася вдалою. Пояснення, що їх навів Грін, додали розуміння складних і протилежних досвіду фізичних процесів. Скажімо, вперше зустрів таке пояснення про уповільнення часу при русі з прискоренням: кожен об'єкт у всесвіті рухається зі швидкістю світла і, щоб не порушувати обмеження загальної теорії відносності на максимальну швидкість – швидкість світла, будь-яке прискорення об'єкту в просторі має мінусуватися з часового виміру, де час, відповідно, уповільнюється для такого об'єкту.

Яскраві і дотепні описи різноманітних квантових ефектів, зокрема і відомого експерименту з інтерференцією фотона, 11-вимірного простору, що лежить в основі М-теорії, як скручено і чому невидимі виміри у просторах Калабі-Яу, детальні описи, як можуть, на думку сучасних фізиків, діяти струни/брани. Загалом, Грін зумів відкрити для мого розуміння цілі нові шари космології. До речі, стала у нагоді і «Апологія математики» Успенського – хоча Грін прямо не згадує гипотезу Пуанкаре, але в поясненнях М-теорії вона використовується. Приємно було хоч тут відчути себе не таким дилетантом (між іншим, у зносках Грін по ходу розповіді наводить більш точні наукові пояснення описаних явищ – як правило, зрозуміти ці пояснення неможливо). Однозначно повернуся з часом до книжки.