Рецензии на книги издательства «Necronomicon Press»

Мне, бабочке, залетевшей
В комнату человеческой жизни,
Оставить почерк моей пыли
По суровым окнам, подписью узника,
На строгих стеклах рока.
Так скучны и серы
Обои из человеческой жизни!
(с)Велимир Хлебников

ГОВАРД УМЕР ЭТИМ УТРОМ НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ СДЕЛАТЬ СПАСИБО

На этом закончился текст в электронке и это было похоже на "Всем спасибо, все свободны. Расходимся". Хорошо, хватило ума порыскать в и-нете и выяснить, что последней главы в моем файлике таки не хватает.
Я провела два месяца, следуя за ГФЛ по всем перипетиям в его судьбе, и в этот раз это было сложнее, дольше и просто по-другому, нежели с предыдущей биографией де Кампа. Полагаю, биография Джоши более достоверна хотя бы за счет того, что написана гораздо позже и за это время объявилось больше источников и ранее не обнаруженных материалов. Джоши гораздо подробнее и кропотливее разрабатывает такие темы как философия и мировоззрение автора, его взгляды на свое и чужое творчество, политические и прочие. И, конечно, следует учитывать, что это Лавкрафт глазами Джоши. Но в целом мне его представление о ГФЛ и его творчестве более близко.

В его* сердцевине лежит космицизм - изображение безграничных бездн пространства и времени и смехотворной незначительности человечества по сравнению с ними. Эту идею Лавкрафт выражал более мощно, чем любой автор до или после него, и это - его собственный вклад в литературу. И все же, его беллетристика, как это ни парадоксально, была раскритикована близорукими критиками именно на том основании, что ей не хватает "нормальных" человеческих характеров и отношений - что она холодная, безличная и отчужденная. Это именно так, и в этом ее главное достоинство. Нельзя быть одновременно космическим и человеческим. Если вам нужны трогательные картины семейного счастья или играющих детей или людей, работающих в офисе, не стоит обращаться к сочинениям Лавкрафта или По или Бирса или любого другого автора ужасов (кроме, быть может, сверхестественных мыльных опер Стивена Кинга или Чарльза Л. Гранта). И все же, острота, с которой персонажи Лавкрафта реагируют на ощущение космической незначительности, придает его работам искреннее эмоциональное звучание. Когда рассказчик ­"Тени над Иннсмутом" узнает, что он сам - один из монстров, от которых он так рьяно спасался; когда профессор Пизли в "За гранью времен" видит рукопись, которую он писал миллионы лет назад... во всей литературе мало найдется моментов, которые вызывали бы у читателя столь сложную смесь эмоций - ужаса, смятения, жалости, величия и не только.
С этой же жалобой на отсутствие "нормальных" людей связано утверждение, что Лавкрафту "в диалогах медведь на ухо наступил". Отсутствие праздной болтовни в его историях - еще одно большое достоинство, ибо это не только создает лаконичность, сравнимую лишь с По, но и снова смещает фокус произведения с человеческих характеров туда, куда следует - на фантастические феномены, которые Лавкрафт считал подлинными "героями" своих рассказов. Лавкрафт смело бросил вызов наиболее устоявшейся догме искусства - что именно и исключительно люди должны быть в центре внимания в любом художественном произведении; и его пренебрежение "человекоцентричной позой" - несказанно необычно и приятно.

*творчества
Джоши точно и исчерпывающе формулирует, за что же может нравиться Лавкрафт:

По мере созревания каждый находит в Лавкрафте, как в человеке и авторе, что-то свое - философскую глубину, скрывающуюся под поверхностной аляповатостью; его достоинство, учтивость и интеллектуальную широту; его сложную роль в политических,­ экономических, социальных и культурных тенденциях того времени. Возможно, бесполезно и глупо отрицать, что Лавкрафт - редкая птица; ни он, ни его творчество не "нормальны" в каком-то общепринятом смысле, и ореолу обаяния, который продолжает окружать его, он во многом обязан именно этому факту. Но и его поклонникам и его хулителям пойдет только на пользу выяснение правды о его жизни и творчестве, а также собственной позиции, с которой они делают заявления и выносят оценки его личности. Он был человеком, как и любой из нас - ни безумцем, ни суперменом. У него были свои недостатки и достоинства. Но ныне он мертв, и живо лишь его творчество.

Пассаж о редкой птице напомнил мне о Хлебникове. В самом деле, если присмотреться, то между этими двумя очень много общего: качеств характера, отдельных моментов в биографии, отношение к окружающим и наоборот. Неприспособленные к жизни юродивые дивные поэты (я искренне считаю ГФЛ талантливым поэтом в прозе), странники между незримыми мирами. Не скажу, что это авторы одной величины, но диалог между ними был бы очень возможен. По крайней мере Хлебников кмк подписался бы, например, под этим:

Что есть прекрасная нимфа? Углерод, водород, азот, пара щепоток фосфора и прочих элементов - и быстрый распад. Но что есть космос? Что есть тайна времени, пространства и того, что лежит за временем и пространством? (с)