Игорь Гулин о романе Линор Горалик «Все, способные дышать дыхание»

Критик: Игорь Гулин
Рецензия на книгу Все, способные дышать дыхание
Оценка: *

Новая книга поэта, эссеиста, прозаика и художника Линор Горалик — настоящий большой роман. Более того — по жанру это постапокалиптическая фантастика, повествование о мучительном выживании человечества после глобальной катастрофы. Точнее — не только человечества.

В начале 2020-х годов в Израиле случается война. История конфликта, стороны, причина остаются читателю неизвестны. Зато известно последствие: асон (в переводе с иврита: «трагедия») — череда катастроф, меняющих облик страны, а вместе с тем и всего мира. Один из главных эффектов асона — животные обретают речь. Бывшие бессловесные твари, домашние питомцы, обитатели цирков, зоопарков, кустов и помоек, хищники и паразиты — все они внезапно превращаются в товарищей и врагов, политических субъектов, конкурентов в борьбе за выживание и партнеров по диалогу, требующих любви и уважения, а иногда — что еще тяжелее — отказывающихся от них. Человечество вынуждено решать, как обращаться с ними: слушать, учить, проповедовать, понимать, подавлять, покоряться.

Этот новый мир описывают в романе десятки голосов — людей, енотов, попугаев, пантер, слонов, жуков (линия с жуками одна из самых пронзительных). Важную роль играет карликовая лошадь фалабелла с посттравматической амнезией. Пока большая часть многовидового населения борется за выживание, ящерицы-подростки травят стеснительную подружку, неприятный сирота собирает крысиную армию, маленький самец гадюки обнаруживает в себе пророка. Переплетается множество страшных и трогательных историй.

«Все, способные дышать дыхание» можно читать как увлекательный роман, фикшен, в котором переживаешь за героев, хочешь, чтобы все обошлось, и чувствуешь, что не обойдется. Хотя прежде всего это, конечно, притча. Не аллегория, в которой говорящие животные представляют узнаваемые человеческие типажи, а именно притча — жанр, разрушающий границы и внушающий беспокойство.

В сюжете книги Горалик важно, что не люди обретают возможность слышать животных. Именно животные начинают говорить человеческой речью. Они овладевают ей постепенно, учатся, говорят плохо, их статус в этой речи неясен.

Есть классический, ставший почти штампом вопрос постколониальной теории, сформулированный в 1980-х Гаятри Чакраворти Спивак: могут ли угнетенные говорить? Может ли тот, кто был исключен из политического и культурного пространства, действительно представлять себя, если он говорит на языке бывших господ? Не помогает ли он, произнося старые слова, воспроизводить культуру угнетения, просто меняя ее структуру?

Действие «Всех, способных...» разворачивается в пространстве этих этико-политических двусмысленностей. Они рассматриваются не только «снизу» — с точки зрения новых членов общества всех живых, но и «сверху» — с точки зрения носителей старого авторитета, людей, вынужденных принимать ответственность, совершать выбор. Что если новые собеседники не ведут себя «по-человечески», а ведут «как звери» — например, едят своих детей? Что если они сами захотят стать новой властью? Где граница между разумным контролем, этическим вмешательством и соблюдением прав человека и нечеловека?

Горалик не дает на все эти вопросы ответов. Иначе это был бы не роман, а трактат. Мораль была бы здесь еще одним насилием и к тому же пошлостью. Однако примерный вывод из этой истории такой: ответов нет, даже если есть общий язык, но возможность ставить вопросы на этом общем языке уже дорого стоит.

* Оценка указана редакцией Livelib