Черная звезда

I

15 октября

Однажды мне приснился дом на холме. Уютный теплый небольшой коттедж из сруба, окруженный с одной стороны зеленым густым полотном летней мягкой травы, а с другой опавшими оранжевыми листьями, которые одиноко лежали без своих покровительственных деревьев, ожидая дуновения ветра, чтобы улететь повыше к небу. Я смотрю на эту странную потрясающую картину откуда-то свысока. Небо здесь бескрайне голубое и излучает тепло, но чем ближе я хочу приблизиться к дому, тем холоднее становятся краски вокруг. В мгновение небо уже не источало теплоту той голубизны, его затянули серые тучи. Опавшие листья, наконец-то дождавшись своего времени, улетают подальше с горы после дуновения прохладного ветра. Даже зеленая часть моего фантазийного холма из сна покрывается серым пеплом, будто здесь пролетел астероид и оставил о себе жгучее мрачное воспоминание.

И ведь именно это и происходило в моей жизни после тех самых ужасных событий, которые мне пришлось пережить пару лет назад. Все к чему я прикасаюсь – разрушается на глазах, как по велению сильного ветра, но я стараюсь стойко переносить все удары судьбы. По крайней мере, мне так кажется.

Я хочу в это верить.

– Хьюстон! Прием, как меня слышно? – мурлычет милашка Роби, слегка тыча мне в плечо рукой.

– Что? – я непонимающе мотаю головой.

Снова меня угораздило провалиться в свои мысли прямо посередине разговора со своей ассистенткой. Чертовы таблетки доктора Гутермана, кажется, скоро меня окончательно доконают.

Я взяла Робин Хейз своей помощницей в агентство почти сразу после открытия. Девчонка проникла ночью в мой офис, когда там уже заканчивался ремонт, и вдрызг пьяная увалилась спать прямо на упаковке с пробковыми подложками для пола. Любой адекватный человек при виде этой картины вызвал бы полицию и сдал пьянчугу с потрохами. Но мне отчего-то стало ее безумно жаль, учитывая, что ее руки все были покрыты синяками и кровоподтеками, а под глазом красовался огромный фингал. Всю ночь я просидела рядом, пока та посапывала без задних ног, а утром купила ей кофе, хотя она и попыталась сбежать. Но не так-то просто это было сделать, учитывая мою нынешнюю спортивную форму.

– Так и что в итоге? – она смотрела на меня своим юным вопросительным взглядом. Никто бы никогда не подумал, через какое пекло пришлось ей пройти, пока мы не встретились.

– Прости, я тебя не слушала, – виновато улыбнулась я.

– Ты неисправима, – пробубнила Роби, закатывая глаза. – Так, когда ты встретишься с клиентом? Нужно еще сообщить в полицию о том, что его жена попала в аварию не случайно.

– А, ты об этом, – я отстраненно махнула рукой. – Я уже все сделала. Сэмуэль возьмётся дальше за это дело. Больше это не наша работа.

– Отлично, потому что у нас куча забот, а ты постоянно в облаках где-то.

– Чарли объявлялся?

– Нет, конечно же, – бубнит себе под нос девушка. – Но это всего лишь значит, что он еще ничего не нашел.

Я устало вздохнула и завалилась с ногами на небольшой диванчик, стоящий посередине комнаты. С Чарли мы познакомились совсем недавно и это настоящее чудо, что нам удалось его поймать. Этот семнадцатилетний хакер пытался взломать базу данных Министерства обороны прямо в кафе за соседним столиком, чем и привлек мое внимание. Парень очень умный, но не дальновидный, поэтому постоянно подвергал себя опасности и не думал о последствиях. В обмен на мою поддержку и защиту, которые я ему обещала, он время от времени помогал нам по работе в агентстве. И в том числе в поисках Темного и его людей. Я уже собрала внушительное количество информации о некоторых предприятиях и махинациях, но нам все еще было почти ничего неизвестно лично о нем.

– У тебя сегодня сеанс с Джоном, помнишь? – спросила Роби, не отрываясь от компьютера и постукивая ноготками по клавиатуре.

– Не называй его так, он тебе в отцы годится, – возмутилась я.

– И что? Мой отец меня избивал. Так себе сравнение.

– Ладно, проехали.

Я лишь на секунду закрыла глаза, чтобы отдохнуть после бессонной ночи, и сразу провалилась в сон – еще один непредсказуемый эффект от моих седативных.

Последние месяцы были словно в тумане, я утопала в работе, чтобы отключать свои мысли и почти жила в своем офисе. Спала там, ела и даже принимала душ. Только бы не появляться в пустом холодном доме. Лишь в агентстве у меня было чувство защищенности. И только тогда, когда я закрывала армированную дверь на два замка. Каждое утро, просыпаясь, я жду подвоха. Каждый вечер, засыпая, я готова к тому, что не проснусь. Сейчас моя жизнь похожа на сплошные перетекания от туманных дней, в которых я закидываюсь дозой своих таблеток, до самых нервных моментов, когда приходится кого-то преследовать или искать.

– Тебе знакомо имя Кристофера Родмана? – из легкой дремоты меня вырвал нежный голос Роби. Я даже не сразу осознала ее вопрос, но все же имя прозвучало чертовски знакомо.

– Возможно. Кто это?

– Понятия не имею. Он прислал нам письмо. Просит разыскать его дочь. Говорит, что копы похерили дело о ее похищении и списали все на то, что она слишком буйная, типа просто сбежала куда-то. Хочет встретиться сегодня. Он прилетает в семь вечера в Портленд. Написал, что сам тебя разыщет.

– Интересно. Еще что-то есть?

– Нет, это все. Что значит, сам разыщет? – сощурила глаза Робин, уставившись на меня.

– Черт, какое же имя знакомое, – продолжала сокрушаться я, но все тщетно. После приема таблеток, я иногда не могу вспомнить какой сегодня день, не говоря уже что-то об именах.

– Возьми с собой детектива?

– Куда? Он же даже встречу не назначил. Ладно, плевать. Я к Гутерману, а дальше посмотрим. Закрой за мной.

Я лениво поднялась с дивана, чтобы накинуть пальто и отправиться на привычный сеанс психотерапии, хотя это уже больше походило на дружеские встречи, нежели на встречи доктора и пациента.

На улице моросил осенний дождь, а ветер снес пару дорожных знаков на парковке. Октябрь обещал быть холодным и мерзопакостным, хотя мне было плевать, капризы погоды меня больше не волновали, потому что каждый день все равно был похож на предыдущий.

Быстренько добежав до машины, я запрыгнула внутрь и съежилась от пробирающей мерзлоты. Со стороны мой небольшой офис казался бомбоубежищем или тюрьмой. Железные решетки на окнах, армированная входная дверь и высокий двухметровый бетонный забор. Но мало кто знал, что я подыскала помещение с маленьким уютным двориком, где сама же посадила несколько клумб с любимыми ирисами и пригвоздила к высокому бетону проволоку, чтобы высадить по периметру забора яркие вьющиеся настурции. Но все же, несмотря на всю защищенность, вместо обычных стеклянных дверей, ведущих в сад, установила пуленепробиваемые стекла.

Изначально это место должно было стать моим местом силы и медитаций. Иногда ранними утром я выходила во двор, чтобы послушать любимые мантры и помедитировать. Но со временем перестала это делать, потому что мысли уводили меня в пучину того самого дня, и мне снова приходилось глотать таблетки, чтобы отключить мозг. Поэтому теперь за садом следила Робин, только благодаря ей двор все еще выглядит живым. В противном случае это было бы скорее похоже на кладбище сухоцветов.

Доктор Гутерман, как всегда с улыбкой встретил меня на своем кресле с большой кружкой горячего чая. Он приготовил мне такую же, которую я никогда не допивала до дна, но так я чувствовала себя намного уютнее, и он это видел.

– Как непривычно видеть тебя с улыбкой, – психотерапевт в удивлении изогнул бровь, а я даже не поняла, почему улыбаюсь, поэтому оставила его замечание без комментария и безразлично пожала плечами. – Как настроение?

– Как и предыдущие двадцать пять месяцев назад.

– Элизабет, мне тут в голову пришла одна идея. Я хотел бы ее попробовать.

– Прошлый раз, когда у вас появилась идея, в моей аптечке появился барбитал. Дальше только героин. На него я не согласна, – съязвила я.

– Почему? – удивился доктор, отчего я даже немного растерялась.

– Говорят, под ним меткость стрельбы из пистолета снижается, – с насмешкой бросила я.

Гутерман расслабленно заулыбался и прикрыл глаза.

– Ты всегда прячешь свои настоящие чувства под пеленой сарказма и иронии. Я выучил каждое твое движение мускулов и знаю, что сейчас ты бы хотела сбежать с этого сеанса.

– Я всегда хочу сбежать, – призналась честно я. Наверное, это было самое правдивое из всего, что я сказала за два года.

– Я знаю. А я хочу тебе помочь. Ты не можешь вечно сидеть на таблетках. Твоя жизнь, словно в тумане от тех дозировок, что мы имеем на сегодняшний день. Поэтому я отменю тебе некоторые препараты.

Внутри взгромоздилась небольшая паника и страх. Я всегда ждала этого момента, но и больше всего на свете боялась его наступления. Отказаться от лечения означало появление частичной трезвости и здравомыслия, а значит, я снова не смогу спать из-за кошмаров.

– Не уверена, что готова к этому.

– Через две недели твой день рождения. Я хочу, чтобы ты отметила его в кругу близких, но при этом слышала окружающих, а не проваливалась в бесконечные черные ямы своего сознания, как ты обычно это делаешь, когда отключаешься от мира.

Через две недели мне нужно будет снова залечь на дно и исчезнуть из поля зрения всех близких и друзей, как я делала последние пару лет.

Праздновать надвигающийся день рождения совсем не хотелось, да и не имело смысла, потому что мне это было не нужно. Внутри я была давно мертва. Все, что оставалось во мне сейчас и все, ради чего я живу – это чувство мести и справедливости.

– Я не буду праздновать день рождения.

– Будешь, – настойчиво протянул доктор.

Его уверенный голос был настолько непоколебим, что на мгновение мне показалось, что он управляет моей жизнью, словно я марионетка на веревочках.

– Посмотрим, – парировала я, делая глоток вкусного ароматного чая.

Позже Гутерман все-таки отменил несколько препаратов, оставив только одно снотворное и успокоительное, но и те частично были на растительных компонентах. Предупредив о возможных появлениях признаков отмены и побочек, он выпроводил меня за дверь и сказал, что следующий прием будет лишь после моего дня рождения. А это значит, что придется пропустить целых шесть сеансов и разбираться с приближающейся бурей самой.

Он иногда придумывал резкие повороты в моем лечении, пропадая из поля зрения на несколько дней или даже недель. В такие моменты я ощущаю, что падаю в пропасть и остаюсь одна, но Джон утверждает, что его терапия всегда помогала вытянуть людей и не из таких передряг. А я, как не странно, склонна ему доверять, поэтому просто отпускаю ситуацию и плыву по течению.

Из здания клиники я вышла уже почти около восьми вечера. Солнце, прятавшееся весь день за тучами, уже вовсе село за горизонт и улицы освещались лишь фонарями и светом ярких витрин магазинов.

Я не спеша ехала обратно в офис, когда по пути на глаза попалось любимое неприметное кафе, в котором мы с Роби часто обедали или пользовались их доставкой. Войдя внутрь и разыскав самый крайний столик в углу, я бросила на соседний стул пальто и открыла меню, хотя помнила его практически наизусть, но это был неизменный ритуал.

– Непривычно увидеть тебя здесь вечером, – улыбнулась Мелани, которая пришла принять заказ. Это было ее кафе, и она здесь была директором, барменом, официанткой и уборщицей. Она искренне помогала своим сотрудникам, за что ее очень любили и уважали.

– Сама не ожидала. Давай начнем с кофе.

– Выглядишь как-то паршиво. Может, я угощу тебя за счет заведения? – лукаво улыбнулась она, намекая на выпивку.

– Не, мне нельзя, дурная становлюсь, – соврала я, чтобы не упоминать таблетки и Мелани, одобрительно кивнув, испарилась выполнять заказ.

В перерывах между моим туманным сознанием я думала лишь о том, почему не выходит собрать больше информации на Темного. Человек, который искалечил мою жизнь и чуть не убил меня, все еще на свободе. Его нет ни в одной базе данных, ни одного упоминания о нем, ни одного фото. Словно он призрак в этом мире или просто привиделся мне во сне.

– Элизабет, – послышался нерешительный голос рядом. Я не уверена, был ли это вопрос или утверждение, и не сразу поняла, что кто-то обращается ко мне.

Рядом с моим столиком стоял высокий крепкий темнокожий мужчина с растерянным и потухшим взглядом, устремленным прямо на меня. Его пухлые губы замерли будто на полуслове, но оставались неподвижны и лишь напряженные широкие острые скулы выдавали беспокойство. Я бы ни за что не узнала его из-за недельной небрежной щетины и припухшего лица. Если бы не ярко-голубые глаза, которые я видела только лишь у еще одного человека в своей жизни.

– Крис, – прошептала я против воли, мои губы сами произнесли его имя и он расплылся в грустной улыбке.

– Привет, Саламандра, – улыбнулся он, и я тут же вскочила со стула, со всей силы обвивая его шею. Его крепкие сильные руки впились в мою талию с безвыходным отчаянием, а дыхание на шее было такое неровное и быстрое, словно он бежал марафон. Никто уже несколько лет не называл меня так и внутри проснулось чувство ностальгии и родного тепла, связанного с лучшим временем моей жизни, пусть и смертельно опасным.

Я буквально отлипла от мужчины, чтобы взглянуть на него еще раз и удостовериться, что мне ничего не привиделось.

– Что ты здесь делаешь?

– Я думал, ты получила мое письмо, – удивляется он.

– Письмо? – не поняла я, но тут же вспомнила день в офисе, когда Роби прочитала входящую корреспонденцию. – Господи, это был ты?

Кристофер лишь обреченно кивнул в ответ, потупляя взгляд в пустоте.

– Помоги мне, Лиз, – его шепот сорвался на хрипотцу, он в отчаянии. – Я больше не знаю куда мне идти.

– Садись, – я повелительно усадила его на стул рядом со своим и села рядом, обхватывая его дрожащие ладони. Мужчина продолжал смотреть куда-то в одну точку опустошенным взглядом.

– Я не могу ее найти, Лиз. Я уже все перепробовал. Я ничего не понимаю. Она словно сквозь землю провалилась.

Один из самых смелых людей в Ираке, кого я только знала. Он был лучшим снайпером, лучший пехотинец, чудесный друг и товарищ. А еще парень, который тащил меня на себе, когда меня ранили.

– Нет, давай сделаем все по-другому.

Я мигом поднялась со стула и подбежала к барной стойке, оставляя Мелани деньги за не выпитый кофе. Затем подошла к нашему столику, накинула пальто и вывела своего приятеля под руку из кафе. Дорога к офису казалась бесконечно долгой, хотя ехать пришлось от силы минут десять. Кристофер всю дорогу бубнил что-то нечленораздельное, постоянно сбиваясь с мысли и путаясь в словах.

На входе в агентство мы наткнулись на Роби, которая уже закрывала помещение, чтобы уйти домой.

– Воу, – она непонятливо оглядела нас, но, не задавая лишних вопросов, пропустила внутрь и зашла следом.

– Ты можешь идти домой, если хочешь, – шепнула я ей.

– Обязательно, – съязвила девушка, улыбаясь, и бросила свой шарф на спинку стула. И я была благодарна ей за то, что она умеет понимать меня без слов. – Я налью кофе. Хотя вряд ли он поможет, – бубнила она, косясь на мужчину. Тот сидел на диване, облокотившись локтями на колени и обхватив голову.

– Давай, Крис, – я села перед ним на колени и обхватила его колючее от щетины лицо своими ладонями. – По порядку. Соберись.

Он тяжело вздохнул и в глазах появилась ясность. Мужчина прожигал меня своим голубым печальным взглядом, отчего сердце в груди сжималось до колющей боли.

– С самого начала, – повторила я.

– Я вернулся со службы почти два года назад, – начал он, опираясь спиной на диван, а я села рядом. – Ты же знаешь мою Сару? – он тепло улыбнулся и его взгляд смягчился, и я кивнула в ответ. – Пока я был в Ираке, отношения с ней были мечтой, не говоря уже о том, что меня примет моя дочь, которую я оставил пятнадцать лет назад. Но вот я вернулся, и Сара дала мне шанс. Шанс все исправить и наверстать упущенное. Кайли меня ненавидела. Она сказала, что никогда не примет меня, потому что я бросил их. Ее и ее мать. Полтора года я пытался наладить отношения с ней, из кожи вон лез. Если бы я мог только все исправить, Лиз… А затем она назвала меня папой. Впервые. Понимаешь?

Его глаза засияли ярче алмазов в свете софитов и наполнились мучительной влагой. Он быстро смахнул слезы, снова глубоко вздыхая, чтобы держать эмоции под контролем. Я безумно хотела обнять его, сжать руку, чтобы он мог почувствовать, что не один. Но я продолжала сидеть, не двигаясь. Думаю, что меньше всего ему сейчас нужна была жалость.

– Мне казалось, что я самый счастливый человек на свете. Мы с Сарой поженились с разрешения Кайли. Свадьба была с размахом, – он продолжал улыбаться, окунувшись в теплые воспоминания. – Мы обсуждали будущее: как Кайли пойдет в колледж и будет на выходные приезжать домой. Ты бы видела ее глаза, когда она узнала, что мы планируем с Сарой купить ей на выпускной машину. А затем она просто исчезла.

Он замолчал и в воздухе повисла приторная горечь обреченности. Кажется, даже бойкая разговорчивая Роби притихла, усевшись недалеко от нас на стуле за компьютером.

– Без следа? Хоть какие-то зацепки есть? Что говорит полиция? – я начала потихоньку задавать наводящие вопросы и Крис немного оживился.

– Ничего, Лиз, – шепнул он, словно нас может услышать кто-то чужой. – Она просто исчезла. Мы легли спать, а утром ее уже не было. Не заправленная постель, школьные принадлежности на столе, документы. Даже деньги, которые она копила и хранила в шкафу в коробке из-под обуви. И ее сотовый телефон на тумбочке рядом с кроватью. Она с ним даже в туалет ходила. Ни единого следа. Полиция лишь разводит руками, у них ничего нет. Но мне кажется, что им просто плевать.

– Но почему ты приехал в Портленд? Ты же из Сакраменто, нет?

– Последний раз девушку, похожую на Кайли, видели в окрестностях Портленда. Я решил, что обращаться в полицию и здесь – пустая трата времени и начал сразу искать частного детектива. А когда увидел твое фото в сети и узнал, что у тебя свое агентство, сразу же написал. Я не знаю к кому я еще могу обратиться, Элизабет.

– Я поняла, – я трепетно обхватила его руку и погладила ее успокаивающим жестом. – Мы ее найдем, Крис. Даю слово, мы ее найдем. У тебя есть ее фото?

– Да, да! Она пропала ровно неделю назад, – мужчина суетливо полез во внутренний карман куртки, доставая оттуда кучу бумажек и телефон. – Фото, документы и даже ее телефон взял, мало ли.

– Отлично, – я забрала у него все, что может пригодиться и набрала номер Чарли.

– Позвонить Сэмуэлю? – спросила Роби, включая компьютер.

– Нет, пока не надо. Сначала найдем больше информации.

Чего мне хотелось меньше всего, так это звонить детективу. Теперь я всегда звонила ему в последнюю очередь, и если только ситуация была совсем безвыходной. Наши отношения были натянутой струной, которая вот-вот норовила лопнуть. Последнее время он что-то скрывал и откровенно врал мне, даже о мелочах. Я видела это в его постоянно мечущемся взгляде, в его нервозном подрагивании пальцев. В том, как он часто оглядывался по сторонам, будто нас подслушивают, а затем всегда быстро куда-то ретировался, придумывая отговорки.

– Ты обычно никогда не звонишь, – слышится робкий голос подростка в трубке.

– Дело важное, нужна твоя помощь. Нужно найти человека и это очень срочно. Все, что сможешь раскопать. Прямо сейчас.

– Скинь, что есть, а я посмотрю что можно сделать, – протараторил он и отключился.

Вредный немногословный кибермальчишка.

– Тебе нужно отдохнуть, ты можешь остановиться у меня дома. У меня большая гостевая, – обратилась я к Кристоферу, но тот лишь напрягся в ответ.

– Нет, я не могу позволить себе отдых, пока она там где-то совсем одна.

– От того, что ты поспишь несколько часов, мир не рухнет, – буркнула Роби, не отрываясь от монитора. Девушка никогда не отличалась тактичностью, но тут она была права.

– Если пока не хочешь никуда ехать, можешь остаться здесь, в офисе. Мы с Роби тоже останемся. В моем кабинете есть диван, тебе и правда нужно поспать. В шкафу найдешь плед и подушку, – я указала ему на стеклянную матовую дверь, на которой красовалось мое напечатанное имя. Друг перестал сопротивляться, кивая в знак согласия, – Душ там же, разберешься.

– У тебя в офисе и душ есть? – он выгнул бровь в удивлении.

– Да она здесь живет, – снова, как ни в чем не бывало, бросила Робин.

– Завтра мне расскажешь, – улыбнулся он и неторопливо побрел в кабинет, закрывая за собой дверь.

– Все нормально? У тебя там пистолет хранится, – вспомнила девушка.

– Пистолет всегда со мной, – и словно, чтобы поверить своим же словам, я ощупала рукоять глока, заткнутого за пояс джинс за спиной и прикрытого теплой фланелевой рубашкой.

Разрешение на ношение оружия я уже давно получила, не без помощи детектива и своего психотерапевта. Это было долгое противостояние, в котором я в итоге выиграла. И теперь постоянно носила пистолет с собой. Да я даже с ним спала, положив его под подушку.

Какой безумной я стала.

Но милашка Роби была права, в кабинете был спрятан еще один. Тот самый, который я купила у местного главаря преступной банды, Дамиана, пару лет назад для перестраховки. Хотя о нем никто не знал, кроме меня и Хейз. Сэмуэль о нем и вовсе забыл после того раза, когда мы ловили вместе рыжую бестию.

– Как знаешь, – безразлично бросила она, и ее плечи заметно напряглись. – Чарли прислал несколько фото.

Я вплотную подошла к девушке, пока она быстро что-то щелкала на клавиатуре и на экране вспыли несколько фото с городских камер слежения Сакраменто. Ошибки быть не может – это Кайли Родман. В ту самую ночь. Камера на улице, где они живут, записала, как какие-то два мужика тащат ее к фургону. Беспробудная ночь не позволила бы определить личность девушки, но семья Родман живет в элитном квартале, где в округе висят камеры и стоят высокие яркие фонари.

Сомнений нет, дочь Криса похитили.

Но есть лишь один вопрос – почему эти фото, которые нашел Чарли меньше, чем за полчаса, за неделю не смогла найти полиция Сакраменто?