Вопрос

© Ориджинал Лайфлайн, 2021

ISBN 978-5-0053-8973-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

2020 (ПРОЛОГ)

Не совру, если скажу, что год выдался тяжёлым.
Иногда я по утрам с завистью смотрю на школу.
Она как памятник стоит прямо у меня в окне,
Напоминаньем служит скверным о детских лет потушенном огне.

Кем был тогда, и кто сейчас – я не понимаю,
Ведь суть прежняя моя не дожила до мая.
Обратился я к нутру, внутри себя летаю,
Сею семя нежных строк, готовлюсь к урожаю
Новых мыслей, новых песен; но вдали лишь тьма глухая.

Настала эра пустоты, а неуверенность в грядущем
Ныне в воздухе витает, и пелена в глазах всё гуще.
Огни города прекрасны. Они так юрки, вездесущи.
Как они хочу я быть, словно робкий света лучик.

Фрагмент утерянный от пазла, что собираю на коленях,
Пред картиной, где нет зла; не настало его время.
Делать это здесь опасно, бьют по рёбрам чьи-то тени.
Что горело, то погасло. Одна свеча в подземной келье,
И раскалённый воск из глаз на грудь сочится ожерельем.

А ведь знаете, порой меня всего трясёт от злости,
И в знак вопроса я хочу все согнуть чужие кости.
Аккуратно проскользнуть пальцем внутрь глазницы
И нащупать пустоту в черепе-темнице.
Существо моё – тюрьма, а в ней я гордый узник.
Буду биться головой. Злиться. Чувство грусти —
Редкий гость, но коль придёт, то не отпустит.
Река сознания течёт, топлю себя в её я устье.
Но утонуть я не могу. Слишком слаб или задумчив.
Может, просто не хочу, в конце концов, я ведь придумщик.

Гонялся я за звёздной пылью, в упор не замечал планет,
Над головой громадной тенью проносящихся в ответ
Моим мольбам о постоянстве и укрытии от бед
Во взаимной с кем-то ласке на протяжении трёх лет.
Но теперь, когда остался сам с собою тет-а-тет,
Я ловлю себя на мысли: навязали или нет?
Одиночества стесняться, неполноценностью считать
Нежелание нуждаться в тех, кто разнесёт опять
В пух и прах порядок славный, поставит на душе печать

Губами.

Небрежно оттиск на тебе оставит со словами:
«Никогда не быть нам нами; своими я займусь делами».
И захлебнувшись в жалости к себе, я на мир пошлю цунами.

Оно затопит континенты, добежит до облаков, их утащит в свои недра.
Ну а я буду таков. Не подуют больше ветры тяжких перемен оков.
Свою ценность потеряет глубина всех важных слов,
Когда-то сказанных друг другу. Всё здесь вертится по кругу,
Водоворот схватил за руку и потянул с собой на дно.
Меня одно теперь волнует:

ЕСЛИ МИР – ЭТО ВОДА, ТО К ЧЕМУ ВООБЩЕ СЛОВА?

В пузырях гортанный воздух, такова теперь молва.
Справедливая замена, виноват ты или нет, но пустословие запретно.
Кому-то да, кому-то нет. За всех не в силах я решать,
А тишина – не панацея, и из глубин восстанет рать
Дать отпор всем тем «злодеям», врать которые посмели
Об отношении халатном к чужим речам как вата сладким,
Но беспочвенным в итоге, все как один не без осадка.

Этот год прошёл украдкой.
Но оставил за собой осиный разъярённый рой.
Человечество в упадке, и старый я сказал б: «Постой.
Хочу, чтоб всё было в порядке, новых козней нам не строй».

Но меж порядком и упадком новый я нашёл покой.

ВСПЫШКИ

Мы молоды и драматичны,
Себя находим в саду вишен.
Вечно думаем о лишнем
И боль делаем привычной.

Путь наших действий нелогичен,
И чем преследователь ближе,
Тем меньше на полу отмычек.
Бунтарский дух все двери вышиб,
Он свободно летит выше.

Судьбы исход скоропостижен,
И мы всё глубже дышим, дышим.
Подальше от горящих хижин,
Где был наш дом; но он не выжил.

И теперь мы новый ищем
Дивный мир, куда запишем
Имена всех наших ближних.
И воссияем в лунных вспышках.

НЕБЕСНАЯ НАПАСТЬ

Небесная напасть.
Я боюсь сорваться и упасть.
Не спасёт над жизнью власть,
Когда попал ты к монстру в пасть.

Клыки смыкает крепко он,
Газ удушливый при этом изрыгая.
Жизни цвет меняет тон,
Встречусь ли я с кем-то в мае?

Сейчас нигде не безопасно:
Ни снаружи, ни внутри.
И если я останусь дома,
То от себя мне не уйти.

Беспомощность и страх перед грядущим,
Последних вздох весны испущен.
И хоть она ещё не началась,
Судьба пройти ей мимо, будто ошибясь.

2 МЕСЯЦА

Два месяца без стихотворений:
Побег от череды сомнений
Сквозь дороги огорчений
И буреломы наваждений.

Мне не хватает изменений,
Не хватает извинений
Тех людей, что в душу мне
Заходили безответно.

Им, быть может, незаметны
Мои минутные обиды,
Вырастающие в глыбы,
И что в глазах опять бесцветно.

Непонимания лианы
Обвивают шею крепко.
Образуя в сердце раны,
Гробовая колит щепка.

Этот стих похож на возглас,
Словно бедствия сигнал.
А на душе ведь так промозгло,
Предсмертный крик почти издал.

Ещё издал свою я книгу —
Безнадёжный некролог.
Равнодушием гонимый,
Уберечь себя не смог.

Ну, насмехайтесь надо мной,
Что я понурый, что я злой.
Но мне виднее своя правда,
Я донесу её как надо:

Всё время демонов искав
В глазах сидящего напротив,
Всю суть я дела упускал,
Ведь забыл, что сам юродив.

ГРОБНИЦА

Лунный свет, посланник ночи,
Подари хоть пару строчек.
Под ногами сохнет почва,
Нужен жизни мне источник.
На последнем издыханьи
Летний вечер увядает,
Неумолимо наступает
Черёд новых испытаний.
Не будет никаких свиданий.
Этот город покидает
Дух надежды и желаний;
Опять лишь сердце изнывает,
Одиночество всех ранит.

Но как понять свои границы?
Когда душу колют спицы,
Когда мелькают вереницей
Воспоминания как птицы?
И как теперь остановиться,
Собирая по крупицам,
Остатки всех былых амбиций?
В глазах стоят всё те же лица.
Я – заложник, я в темнице.
Дайте мне скорей упиться
Своим горем на страницах,
Ведь я нашёл свою вещицу,
Свой удел, свою гробницу.

И прикрываю я ресницы…

ЗВЕРЬ

Просветы красные в глубинах
Его прищура хитрых глаз.
Наши пути исповедимы,
В отличие от высших рас.

Не пытайтесь пойти против
Того, что сделало всех вас
Уникальными, как вроде,
Стремглав по трассам ночью мчась.

Вот, он в себе так не уверен,
Что даже я его не спас.
Испугался, не поверил,
Исчез за кромкой общих фраз.

И кто знает, где теперь
Его по белу свету носит?
Такая сущность – дикий зверь,
Итог неволи смертоносен.

Не удержишь его в клетке,
Как далеко бы ни был ключ;
Расплавит прутья ядом едким,
Ложь сожжёт чрез лупу луч.

Боль настигнет незаметно,
Придёт тогда, когда не ждали.
И он поймёт, что не бессмертен.
Мы с ним встретимся в финале.

ОПАЛЬНЫЕ РУИНЫ

В мир фантазий о древнем нас окунают:
Кто что напишет, то и прочитают.
Слабые выживут – сильных теряют,
Это новое общество, его воздвигают.

Миссию нашу не облегчает
Побег вероломный тех, кто скучает.
Упади на живот, или руки сломают.
Идёт в гости кулак, он нас угощает.

В руинах опальных вихри летают,
Заблудшие души с ними играют.
В саду урожай, его собирают:
Грозди гнилые пары испускают,

Зловонные мысли ручьями стекают.
Отряды солдат нас вмиг окружают,
Под шлемами – Чернь, они не мигают.
Насилуют, бьют, наконец, убивают.

Усохшая почва жадно впитает
Пену кровавую, что с губ подтекает.
О наследии нашем все скоро узнают.
Из груди рассечённой цветок прорастает.

О чернильное сердце кто руки марает,
Тот лишь в дальнейшем на смерть уповает.
Луч надежды последний в ночи потухает;
Темнее всего, прежде чем рассветает.

ГЛЯНЦЕВЫЕ СЕРДЦА

На дне твоих печальных глаз
Мне видятся долины
И едкий полупрозрачный газ.
С тобой мы в пустоте едины.

Ты просто руку протяни,
Так сразу ощутишь потерю.
В тугой комок смешались дни,
Я больше никому не верю.

Сюрреалистичный мир обмана,
Намертво в него мы вшиты
Иглой всевышнего тирана;
Один лишь вздох, и мы убиты.

Гнилой манящий дух разврата,
Властитель глянцевых сердец,
Меня оставь, ко мне не надо
Приближать судьбы конец.

Не трогай души из бумаги,
Потёртые, исписанные впрок
Любви нежнейшей письменами.
Они свой вынесли урок:

Ошибаться, обжигаться,
Рыдать в холодную постель,
Но, в конце концов, пытаться
Подняться в небо средь земель.

Туда, где места нет для глянца,
Туда, где он не заблестит.
При жаре пылкого румянца
Он весь сожмётся и сгорит.

ЧТО БЫСТРО ГОРИТ, ТО БЫСТРО СГОРАЕТ

Что быстро горит, то быстро сгорает —
Чем больше людей об этом узнает,
Тем чище сердец путь станет исканий.

Сохраним редкий вид наивных созданий.
В них не пророс ещё корень страданий
От вечных прощаний, чужих порицаний,
Пустых их стараний, сгоревших желаний.

Без жутких мы обойдёмся восстаний
Против струсивших чувств и алчных реалий.
Те, кто нарушат впредь кодекс моральный,
Лишатся фальшивых своих всех медалей.

Им не стереть любви очертаний,
Щекам не мешать становиться румяней.
Вкус романтики пряный стоит над поляной,
Смеёмся мы вновь у журчащих фонтанов.

У жертв монумента циничных обманов
Мы честь отдадим и отпустим тиранов,
Положим конец череде ураганов,
На поиск отправимся лучших романов.

ТРОЕ

Твои карманы звёзд полны,
Но мои плечи – шире.
Все взгляды вдаль устремлены,
Босыми ходим по квартире.

Давай, дотронься ты дотуда,
Где это можно только ночью.
Блеск в глазах, температура.
Мне рот порви руками в клочья.
Следи за тем, как я дышу,
И что сокрыл за оболочкой.
А своему отцу скажу,
Что целовался с чьей-то дочкой.

Боль пульсирует в висках,
Подобно драм-машине.
Точно то, что я искал.
Кровь на твоей щетине;

Она моя, что несомненно,
Ведь нас здесь только двое.
Но, откровенней говоря,
Было, есть и будет трое:
Ты во мне, а он на фоне.
В зрачках пылает радость боли,
И мы лежим на чьём-то горе,
Стирая губы до мозолей.
Тебе не наплевать на роли;
Мы оба знаем, кто на троне.
За мной иди, я белый кролик.
Очнёмся на финальном стоне.

ТЕМНОТЫ НЕ СУЩЕСТВУЕТ

Астральный план мой разорви
Руками грязными по локоть.
Конец фантазий о любви,
Даю ему себя потрогать.

Он недоволен. Не хватает
Того, что видел на экране.
Чувств Антарктика не тает,
И не идёт вода из крана.

Нет никакого в этом смысла,
Ведь большинству нужна картинка.
И если раньше совесть грызла,
То на душе теперь так тихо…

Каждый вечер перед сном,
Когда внутри гроза бушует,
Я говорю себе о том,
Что темноты не существует.

Всепоглощающая серость
Накрыла наш жестокий мир.
Там, где прежде была смелость,
Трусливой струйкой валит дым.

Коль нет тьмы, то нет и света.
Осталась пасмурная смесь,
Наружу лента из кассеты.
Мне не рады больше здесь.

Все грешны саморекламой
И восхваляют в себе то,
Чего не видно в груде хлама.
Рухнет ложь как домино.

Я вместе с ним лечу на дно,
Жертва честности своей.
Гладил он меня в кино
И в постель хотел быстрей.

ЖАЛЬ

Голографический испуг
Мои глаза транслируют сегодня
На стены комнаты твоей,
Где мы занялись любовью.

На потолке есть пара пятен,
Это я уже давно заметил.
Ты мне всё так же неприятен,
И стоны слышали соседи.

Завернувшись в одеяло,
Я уставился в окно.
Везде лучше, где нас нет.
Ты предлагаешь мне вино.

Глотки проходят неохотно,
Мешает ненависть внутри
Как ком застрявший среди горла.
«Руки убери свои», —

Увильнул от поцелуя,
Не удержал бокал в руке.
Прошёлся дождь багровых капель
По белоснежной простыне.

Ты как всегда мне всё прощаешь,
Обнимаешь вновь и вновь.
Но как мне думать перестать:
Жаль, была это не кровь?