Хроники Нарнии. Вся история Нарнии в 7 повестях

Глава двенадцатая. Приключения землянички

Дигори изо всех сил стиснул зубы. Ему стало совсем уж не по себе. Он надеялся, что в любом случае не струсит и вообще не опозорится.

– Ну, сын Адама, – сказал Аслан, – готов ли ты исправить зло, которое причинил моей милой стране в самый день её рождения?

– Что же я могу сделать? – спросил Дигори. – Королева убежала, и…

– Я спросил, готов ли ты, – повторил Аслан.

– Да, – ответил Дигори. Ему захотелось прибавить: «…если вы поможете маме», – но он вовремя понял, что со львом нельзя торговаться. Однако, отвечая «да», он думал о своей матери, и о своих надеждах, и об их крахе, и потому всё-таки прибавил, глотая слёзы, едва выговаривая слова: – Пожалуйста… вы не могли бы… как-нибудь помочь моей маме?

Тут, с горя, он в первый раз посмотрел не на тяжёлые лапы льва и не на огромные когти, а на лицо (ни он, ни мы не скажем «морда»), и несказанно удивился. Львиные глаза были полны сверкающих слёз, таких крупных, словно лев больше горюет о его маме, чем он сам.

– Сын мой, сынок, – сказал Аслан, – я знаю. Горе у нас большое. Только у тебя и у меня есть горе в этой стране. Будем же добры друг к другу. Сейчас мне приходится думать о сотнях грядущих лет. Колдунья, которую ты привёл, ещё вернется в Нарнию. Я хочу посадить здесь дерево: оно будет долго охранять страну, ибо злая королева не посмеет к нему приблизиться. Тогда утро Нарнии продлится много веков. Принеси мне зёрнышко этого дерева.

– Хорошо, – сказал Дигори, хотя и не знал, как это сделать.

Лев глубоко вздохнул, склонил голову, поцеловал мальчика и сказал:

– Дорогой мой сын, я покажу тебе, что делать. Повернись к западу и скажи, что там видишь.

– Я вижу очень большие горы. Я вижу, как река срывается вниз со скалы, за нею – лесистые склоны, а за ними – очень высокие горы, покрытые снегом, как Альпы на картинке. За ними же – небо.

– Ты хорошо видишь, – сказал Лев. – Нарния кончается там, где водопад коснулся долины, дальше на запад лежит другая, пустынная земля. Найди за горами ещё одну долину, и синее озеро, и белые горы. За озером – гора, на горе – сад, в саду – дерево. Сорви с него яблоко и принеси мне.

– Хорошо, Аслан, – сказал Дигори, хотя не понимал, как же перейдёт через горы. Говорить об этом он не хотел, чтобы лев не подумал, будто он отказывается. – Только я надеюсь, ты не очень спешишь: быстро я не управлюсь – идти далеко.

– Я помогу тебе, сын Адама, – сказал лев и повернулся к лошади, которая смирно стояла рядом, склонив набок голову, словно не всё понимала, и отгоняла хвостом мух. – Друг мой лошадь, хотела бы ты обрести крылья?

Видели бы вы, как она тряхнула гривой, и топнула копытом, и раздула ноздри!

– Если ты хочешь, Аслан… Тебе виднее, я не очень умная.

– Стань матерью крылатых коней, – прорычал Аслан так, что дрогнула земля. – Зовись отныне Стрелой!

И, как прежде звери из-под земли, за её спиной появились крылья. С каждой секундой они становились всё больше – больше, чем у орла; больше, чем у лебедя; больше, чем у ангела на витраже. Перья отливали бронзой и медью. Лошадь взмахнула крыльями и поднялась в воздух футов на двадцать. Проделав красивые курбеты над Дигори и Асланом, она описала большой круг и осторожно опустилась на землю, глядя застенчиво, удивлённо, но всё же – с немалой радостью.

– Хорошо летать, Стрела? – спросил лев.

– Очень хорошо, Аслан, – ответила лошадь.

– Донесёшь ли ты Адамова сына до дерева и сада?

– Сразу? Сейчас? – вскричала Земляничка, или Стрела, как мы теперь должны её называть. – Ура! Садись, мальчик! Я возила таких, как ты, давно, в зелёных лугах.

– О чём вы шепчетесь, дочери Евы? – спросил Аслан Полли и жену Фрэнка, которые уже успели подружиться.

– Простите, сэр, – сказала королева Елена (так мы теперь должны называть Нелли), – маленькая мисс тоже хочет поехать, если вы не возражаете.

– Не меня спрашивайте, Стрелу, – сказал лев.

– Мне что, сэр, – ответила лошадь. – Они лёгонькие. Вот если бы слон попросился…

Слон ни о чём не просил, и король Нарнии подсадил детей: Дигори – быстро и весело, Полли – нежно и бережно, словно она фарфоровая, – и сказал:

– Ну вот, Земляничка! Нет, что это я, – Стрела!

– Не лети слишком высоко, – сказал Аслан. – Не пытайся подняться выше снежных вершин. Держись таких мест, где зелено. Они есть везде. Что же, благословляю тебя!

– Ой, Стрела! – сказал Дигори и потрепал лошадь по холке. – Вот это приключение! Держись за меня крепче, Полли!

И тут же всё упало куда-то вниз и завертелось, ибо лошадь, словно тяжёлый голубь, покружилась немного над долиной, прежде чем вылететь в путь. Глядя вниз, Полли едва различала короля с королевой, и даже сам Аслан казался ярким золотым пятном на зелёном поле. Потом в лицо ей подул ветер, и лошадиные крылья стали мерно вздыматься и падать справа и слева от неё.

Многоцветный край полей и скал, вереска и деревьев лежал внизу, и река ртутной лентой вилась сквозь него. Справа, к северу, зеленели холмы, за ними тянулись болота; слева, к югу, темнели горы, покрытые хвойным лесом, а между горами в голубой дымке виднелся какой-то дальний край.

– Наверное, там и есть Орландия, – предположила Полли.

– Ты посмотри вперёд! – воскликнул Дигори.

Впереди, прямо перед ними, встали стеной скалы и засверкало солнце в водах реки, родившейся на западных плоскогорьях, а отсюда, с этих круч, срывавшейся в самую Нарнию. Лошадь летела так высоко, что грохота они не слышали, но скалы были ещё выше, чем они.

– Придётся их обогнуть, – сказала Стрела. – Держитесь крепче!

И она стала кружить, поднимаясь с каждым витком.

– Ой, обернись! Погляди назад! – воскликнула Полли.

Сзади лежала долина Нарнии, длинная, до самого моря, до восточного окоёма. Теперь, с такой высоты, виднелся только маленький гребень гор за болотами к северу, а к югу – равнины вроде песчаных площадок.

– Хорошо бы нам кто-нибудь объяснил, где что, – сказал Дигори.

– Наверное, тут никого нет, – сказала Полли. – То есть нет ни зверей, ни людей, и ничего не случается. Этот мир создан только сегодня.

– Люди тут будут, – сказал Дигори. – И у них, понимаешь, будет история.

– Спасибо, хоть сейчас нету… – сказала Полли. – Зубрить не надо. Битвы и даты, всякое такое…

Обогнув справа самые высокие скалы и поднявшись совсем высоко, они уже не видели Нарнию – под ними лежали крутые склоны и тёмные леса по берегам реки. Солнце теперь слепило их, и видели они плохо, пока оно не исчезло в горниле неба, в расплавленном золоте, за острым пиком, очерченным так чётко, словно вырезанный из картона.

– Холодно тут, – заметила Полли.

– И крылья у меня болят, – добавила Стрела. – А долины всё нет, нет и озера. Не спуститься ли нам на ночь, не присмотреть ли хорошее местечко? До темноты всё равно не доберёмся туда, куда послал нас Аслан.

– Да, – согласился Дигори, – и поесть бы надо.

Стрела стала спускаться. Воздух теплел, и после часов тишины, нарушаемой лишь хлопаньем крыльев, приятно было слушать простые привычные звуки – журчание воды, струящейся меж камней, потрескивание веток. Тёплый запах прогретой земли, травы и цветов поднимался снизу. Наконец Стрела приземлилась, и Дигори, спрыгнув с неё, подал руку Полли. Оба они с удовольствием размяли ноги.

Долина лежала в самом сердце гор. Снежные вершины нависали над ними, с одной стороны – светло-алые от солнца.

– Есть хочется, – сказал Дигори.

– Ну что ж, идите ешьте, – предложила Стрела, прожевав траву, – не стесняйтесь, тут всем хватит.

– Мы траву не едим, – вздохнул Дигори.

– M-м… м-да, – проговорила лошадь, опять набив рот, так что трава свисала по обе стороны губ как усы, – прямо и не жнаю, что делать. А трава какая хорошая…

Полли и Дигори растерянно взглянули друг на друга.

– Может, кто-нибудь накормит и нас, – сказал Дигори.

– Аслан бы накормил, – кивнула лошадь, – если бы вы попросили.

– Разве он сам не знает? – спросила Полли.

– Жнает, как не жнать, – сказала Стрела, ещё не всё прожевав. – Только мне кажетша, он любит, штобы его прощили.

– Что же нам делать? – растерянно спросил Дигори.

– Не знаю, – сказала Стрела. – Разве что траву попробовать… Может, понравится.

– Не говори глупости! – топнула ногой Полли. – Люди траву не едят. Не едите же вы отбивные.

– Не говори ты про отбивные! – воскликнул Дигори. – И без того худо. Лучше надень кольцо, зайди домой и принеси чего-нибудь поесть. Я не могу: ещё задержат, – я ведь обещал Аслану.

Полли ответила, что не покинет их; Дигори сказал, что это благородно, и она вспомнила:

– У меня же тянучки остались. Всё лучше, чем голодать.

– Куда лучше! – сказал Дигори. – Только вынимай осторожно, кольца не задень.

Это ей удалось – правда, не без труда, – но ещё труднее было отодрать тянучки от фантика, или, вернее, фантик от тянучек, – так они слиплись. Кое-кто из взрослых (сами знаете, как они всё усложняют) обошёлся бы без еды, только бы не есть тянучки с бумагой. Всего конфет было девять, и Дигори решил, что по четыре штуки можно съесть, а одну посадить в землю.

– Из фонаря же выросло дерево – значит, тут может вырасти и конфетное дерево.

И они выкопали ямку и сунули туда конфету, а другие съели, стараясь растянуть удовольствие. Что ни говори, ужин был скудный, хотя и с бумагой.

Стрела тем временем поужинала на славу и легла. Дети притулились к ней, и она укрыла их крыльями. Им стало тепло и уютно; появились новые звёзды нового мира, а дети всё говорили – о том, как надеялся Дигори вылечить маму, и о том, что его вместо этого послали за яблоком, и о признаках, по которым они узнают то самое место: синее озеро, зелёная гора, прекрасный сад. Беседа шла всё медленнее, дети уже засыпали, как вдруг Полли присела и проговорила:

– Ой, слышите?

Дигори, как ни старался, не услышал ничего и решил, что это ветер в деревьях, но лошадь тихо сказала:

– Накажи меня Аслан, а что-то там есть!

И, вскочив на ноги с шумом и грохотом, она принялась обнюхивать траву. Дети тоже встали, искали долго (Полли померещилась высокая тёмная фигура), ничего не нашли и опять притулились (если уместно такое слово) у лошади под крыльями. Они заснули сразу, а она долго прядала ушами во мраке и вздрагивала, словно сгоняя муху, потом все же заснула.