Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
4
Кто-то тряс его за ногу. С перепугу Пашка брыкнулся, попал в мягкое. На него зашипели:
– Да вставай же! Всё проспишь! – и затрясли сильнее.
– Макс, – пробормотал Пашка, – если ты снова устроил войнушку, давай, тут будет военный госпиталь, а я самый тяжелобольной в мире человек, идёт?..
– Новичок, ты что, заболел?
Пашка заставил себя проснуться и сесть. Зашуршала сухая колкая трава. Из сумрака на него смотрело знакомое лицо: Шурик.
– А, – протянул Пашка. – Это ты.
– И тебе доброго утра.
– А уже утро? – Пашка протёр глаза.
– Ещё вечер, – сказал Шурик. – Ты часа три продрых, я и так до последнего не будил. Но внизу все давно собрались. – Он снова взялся за Пашкину ногу. – Давай вставай, одного тебя ждут.
– Да встаю, встаю, – Пашка выбрался из травы, отряхнул одежду и волосы. – Что, и Мальчишество ждёт?
– Он больше всех! Так ты игру придумал?
– Нет! Я же спал!
– Значит, на ходу соображай.
И Шурик бесцеремонно и совсем негостеприимно потащил его на выход.
Поспевая за Шуриком, Пашка панически соображал на ходу. Во что вообще играют дети? Энциклопедии про детские игры ему ни разу не попадались. Вот кто смог бы, не задумываясь, назвать штук сто всяких игр, так это Макс: и с мячом, и с догонялками, и с прыжками, и с прятками. А если подкинуть ему историю из книжки, то ещё миллион выдаст.
Пашка думал о новой игре, пока поднимался по грибной лестнице, превозмогая ноющую боль в руках.
– «Казаки-разбойники» знаете?
– Конечно, знаем.
– Вышибалы?
– Ага.
Думал, пока они, выбравшись из дупла, ещё долго прыгали по винтовому спуску.
– «Цепи кованые»?
– Пф-ф…
– «Штандер»?
– Ну, это как вышибалы.
Думал, когда они оказались, наконец, в самом низу, на гигантских корнях ивы, и Шурик помогал ему перебираться через них.
– «Самжэ»?
– Сам ты Жэ… Знаем!
Думал, пока они гуськом шли по толстому, узловатому корню.
– А в футбол играли?
– И в футбол, и в волейбол, и в баскетбол, и даже в лапту. Неужели ничего поинтереснее нет?
Вечерело. Солнце садилось за дальний тёмный лес, и казалось, будто он объят огнём. Почти полная луна наступала солнцу на пятки. Среди корней Одинокой ивы в отсветах заката блестело небольшое озеро. В нём плавало с десяток мальчишек. Они притапливали друг друга, брызгались и хохотали. Ещё больше собралось на песчаном бережку разношёрстной весёлой толпой.
Завидев их с Шуриком, мальчишки взорвались овациями, радостными выкриками, свистом. А Пашка готов был провалиться на месте. Вся эта толпа ждала от новичка свеженькой игры, а в голове у него свистел ветер. Ещё и Шурик как-то незаметно исчез, оставив его один на один с королём.
Его Мальчишество стоял на самом массивном корне. Выглядел он всё так же: вылитый Пашка, только при полном параде. Пашка видел самого себя, разодетого в нелепые оранжевые шорты, ожерелье из пуговиц и красный дождевик вместо мантии. Только корона, сплетённая из ивовых ветвей, выглядела на своём месте. Казалось, она растёт прямо из головы короля. Пашка невольно потянулся к собственной макушке, но никаких веток не обнаружил.
Его Мальчишество крепко обнял Пашку за плечи, обдав волной сладкого запаха, – и Долина возликовала. Король благостно махал своим подданным, а Пашке зудел в самое ухо:
– Улыбайся, улыбайся же. Помаши им.
И Пашка улыбался и махал. Рука короля до боли стискивала его, но Пашка не обращал на это внимания. Больше всего он боялся той минуты, когда ему, наконец, придётся что-то сказать толпе внизу.
Оглушительный свист раздался вдруг над самым его ухом. Король свистел прямо через зубы долго-долго, пока все не угомонились. Над озером повисло живое, нетерпеливое молчание. Король выступил вперёд и заговорил – негромко, но так, чтобы слышали все:
– Сегодня мы приветствуем новичка. Пашка – ещё один потерянный. Его, как и всех нас когда-то, оставили совсем одного, бросили на произвол судьбы, – король говорил как по писаному. – А потом явилась Белая дама и выкрала из родного мира.
По толпе пронёсся неодобрительный гул.
– Знаю-знаю. Мы все её очень любим, – король обратился к Пашке. – Если бы не Белая дама, возможно, твой брат вернулся бы за тобой.
– Обязательно вернулся, – поправил Пашка.
– Обязательно, – согласился король и вновь возвысил голос. – Но теперь уже не вернётся! Нет, теперь Пашка в другом мире. В Долине Потерянных. Но знаете, что я вам скажу?
Все затаили дыхание.
– Теперь Пашка один из нас! – воскликнул король.
– Один из нас! Один из нас! – грянули хором мальчишки. В воздух взлетали кулаки.
– И мы все вместе отлично повеселимся! Белой даме назло!
– Назло! Назло!
– И пусть она лопнет от зависти!
– Лопнет, лопнет!
– Ну что, новичок, какой игрой поделишься?
Момент настал. Король хлопнул Пашку по спине, и тот на ватных ногах вышел к жителям Долины. Все они были разного возраста, из разных миров, но одинаково потерянные, одичавшие.
Они затаили дыхание. Десятки глаз жадно впились в новичка. Это было в двадцать раз хуже, чем отвечать в классе у доски, в десять раз хуже, чем выступать на школьном вечере, и где-то в пять раз хуже, чем стоять в одних трусах перед врачами, когда у них консилиум, то есть совещание насчёт пациента. У Пашки затряслись коленки, во рту пересохло.
– Я… – проблеял Пашка. Голос срывался. – На самом деле я мало игр знаю, но…
По толпе пронеслось разочарование:
– Ну вот!
– И толку?..
– Бесполезный какой-то.
Пашка набрал в грудь побольше воздуха и выпалил, особо не рассуждая:
– Но можно придумать что-то новое, всем вместе! Мы с Максом, моим братом, всегда так делали. Просто придумывали. Можно устроить охоту за сокровищами, или соревнования, или… или… – Внезапная мысль увлекла его: – Или захватим Связующую голубятню и потребуем у Белой дамы, чтобы вернула нас всех домой! А? Как вам игра?
– Да!
Дружное ликование оглушило Пашку. Младшие прыгали на месте и обнимались, старшие потрясали в воздухе кулаками и свистели. Первые ряды протянули к Пашке руки, и он стал пожимать одну за другой.
– Качай его! Качай!
Пашку стащили с возвышения, десятки рук подхватили его и стали качать, даже немного подбрасывать вверх. Взлетая, Пашка хохотал от восторга и приятной щекотки в животе.
– Вот это игра! Вот это Пашка! – Король сдержанно аплодировал. – Верните же, верните мне его.
Волна мальчишеских рук вынесла Пашку обратно на ивовый корень, и король крепко обнял его.
– Только, – жестом он попросил тишины, – можно же ещё лучше.
Снова все навострили уши. У многих был изумлённый вид: куда уж лучше?
– Вот что мы сделаем. – Король расплылся в широкой улыбке. – Мы разрушим Связующую голубятню. До основания. Сотрём её в пыль. И свергнем Белую даму! Чтобы она! Больше никогда! Не крала! Детей! Кто со мной?!
– Да!
Конечно же, все были с королём. Восторг, неистовое безумство, настоящая буря перед битвой. Король купался в лучах славы.
Пашка замер в сторонке. Ужас оттого, какую кашу он заварил, медленно сдавливал голову. Взглядом он пытался отыскать в беснующейся толпе Рыжего или Шурика, но не мог, никак не мог.
– А теперь – пир! – объявил король.
С места он сиганул в озеро, вынырнул, отфыркиваясь, и поплыл под ивовые корни. Кто-то сдёрнул Пашку за ногу, и тот ушёл на дно солдатиком. Вода в озере оказалась холодной и чистой: откуда-то из-под земли били студёные ключи. Ступни коснулись мягкого песчаного дна, оттолкнулись – и Пашка вынырнул под ночное небо.
Мимо проплывали другие ребята, их лица едва угадывались в свете луны. Одни гребли как попало, вспенивая вокруг себя воду и брызгаясь, другие рассекали, словно рыбы, без лишнего плеска. Пашка поплыл вместе со всеми.
Озеро уходило глубоко под иву. Воздушные корни дерева нависли над Пашкой, словно скопище гигантских змей.
Свет луны почти не проникал сюда, и Пашка плыл медленно, на ощупь, огибая в темноте корни. Каждый такой был в обхвате как обычное дерево. Будто плывёшь по затопленному лесу. Если не перекличка мальчишек, он бы точно заблудился.
Чем дальше заплывал Пашка, тем светлее становилось. Наконец, он оказался в просторном гроте. Сладкий запах витал и здесь, но, рассеянный в воздухе, казался почти приятным. Над озером мерцали мириады светлячков, их свет отражался в воде. Светлячки были буквально повсюду, и жёлтых огоньков хватало, чтобы увидеть: именно здесь, под Одинокой ивой, и жили мальчишки.
Среди корней на толстых стеблях покачивались большие шары, похожие на губки. Выглядели они обжитыми: одни изрезаны узорами, другие украшены всяким барахлом или причудливыми плетёнками из прутьев. Некоторые шары светились изнутри: светлячки каким-то образом проникали внутрь, хотя ни окон, ни дверей Пашка не видел.
Значит, вот какие тут дома.
Впереди виднелось нечто вроде площади: огромный валун покоился в озере, оплетённый корнями, а его плоская вершина возвышалась над водой. Первые добравшиеся до валуна уже вытряхивали из ушей воду и рассаживались в круг.
Совсем обессиленный, доплыл, наконец, и Пашка. Задыхаясь, тоже выбрался на камень, помог какому-то мальчишке помладше. Вода стекала с него ручьями. Пашка упал в озеро прямо в одежде, остальные мальчишки были в трусах, редко в шортах. Пашка снял футболку, разложил сушиться на камне, а шорты просто отжал на себе.
Его появление уже заметили:
– А вот и он! Вот и Пашка!
Новость, что Пашка доплыл и не умер по дороге, понеслась от одного к другому. Ему улыбались, махали руками, малыши подпрыгивали, привлекая внимание.
На каменном островке становилось тесновато. Мальчишки боролись за места поудобнее, передавали друг другу угощение, гомонили и смеялись. Пашка увидел, как отчаянно сигналит ему из круга Рыжий. Быстренько расчистив для новичка место, Рыжий усадил его рядом с собой и сунул в руки какой-то клубень, похожий на обыкновенную картошку, только оранжевую. Сказал:
– Ешь, это очень вкусно.
Пашка вдруг понял, как сильно проголодался. Он бы сейчас какой угодно картошке обрадовался, но всё-таки спросил:
– Вы что, выращиваете её?
Рыжий засмеялся:
– Да ну, скажешь! Само растёт, на корнях.
– Картошка растёт на корнях?
– Ага. Всегда росла, – Рыжий пожал плечами. – Она сладкая, попробуй! В твоём мире такого и нет, поди. А здесь настоящее Сладкое королевство.
Пашка заметил, что все с интересом смотрят на него. Тогда он – была не была! – откусил кусочек, пожевал. И впрямь Сладкое королевство: на вкус клубень был как шоколад вперемешку с бананом.
– Один из нас, один из нас! – вдруг загремели мальчишки, хлопая в такт, будто Пашка прошёл какое-то посвящение. Пашка вымученно улыбнулся и откусил ещё кусочек, но доесть так и не смог. От сладкого уже тошнило: здесь повсюду пахло, как в конфетной лавке.
По кругу пустили гигантскую скорлупу, полную чистой питьевой воды, каждый делал из чаши глоток и передавал дальше. Когда скорлупа дошла до Пашки, он смог, наконец, запить приторный вкус. Он так долго пил, что Рыжий отобрал у него чашу:
– Полегче, водохлёб! Другим оставь.
Под корнями Одинокой ивы было тепло, и шорты на Пашке очень скоро высохли. Мальчишки травили байки, хвастались, смеялись и спорили. У их лиц сновали светлячки, путались в волосах, садились то на руку, то на коленку. Боба играл на дудочке, кто-то подпевал, и грустный незатейливый мотив тянулся над водой. Где Пашка слышал его?.. Никак не удавалось вспомнить.
Кое-что ещё казалось странным: среди собравшихся не было короля, хотя Пашка прекрасно помнил, как тот первым прыгнул в озеро и поплыл под иву. А ему вдруг остро захотелось увидеть его Мальчишество. Тогда он спросил у Рыжего, где король.
– Здесь, – ответил Рыжий с набитым ртом. Он ел уже третий клубень. Потом, наконец, прожевал и добавил, указывая вверх:
– Повсюду.
Повсюду были только светлячки. Один из них сел Пашке на руку, поморгал золотым брюшком и тут же улетел.
– Ну вот, считай, поздоровался с тобой, – пояснил Рыжий.
Пашка хмыкнул и улёгся на камень. Он ещё долго лежал так, глупо улыбаясь, отчего-то совершенно счастливый. По телу разливалось приятное тепло. Над ним сновали жёлтые огоньки, вспыхивали и гасли во тьме, вспыхивали и гасли… Вот бы всю жизнь так лежать, смотреть на светлячков, не думать ни о чём. И чтобы рядом – его семья: большая и шумная, босоногая, чумазая. Родная.
– Классно, когда столько братьев, – сказал Пашка.
– А сколько у тебя было раньше? – спросил Рыжий.
Пашка честно попытался вспомнить – и не смог.
