Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
3
К вершине Пашка так вымотался, что еле держался на ногах, хотя ребята и повели его по «лестнице» из плоских древесных грибов. Наверху ветер дул сильнее, раскачивал ветви. Вместе с ними раскачивались и мальчишки, будто на палубе корабля.
– Вот поэтому все живут внизу, – сказал Рыжий. – Ну, кроме Шурика.
Пашка забился в развилку ветвей и там переводил дух, стараясь не смотреть вниз. Вместо этого он разглядывал нечто огромное и шарообразное, свитое из ивовых прутьев. И впрямь, будто гнездо. Вблизи оно больше напоминало улей или домик птицы пеночки – очень большой пеночки, размером с носорога.
Боба сорвал лист ивы, поднёс к губам и пронзительно защёлкал. От этого звука Пашку замутило ещё сильнее.
– Боба у нас человек искусства, – похвалил Рыжий.
– Зачем мы вообще сюда лезли? – простонал Пашка.
– Тихо! – шикнул Рыжий.
Боба ещё какое-то время пострекотал на листе, потом затих, и все прислушались.
– Думаю, можно, – решил Шурик. – Пошли, новичок.
И он полез прямо к гнезду. Пашка медлил. Гнездо его очень пугало, особенно этот тёмный лаз, в котором непонятно кто спрятался и наверняка следит за ними. Прямо как открытый люк в голубятне.
– Опять лезть… Зачем?
Шурик вернулся, молча схватил Пашку за руку и с неожиданной силой выдернул из развилки. Он потащил его за собой, как маленького, по дрожащей ветке к гнезду. Рыжий шёл позади, будто провожая, но на самом деле отрезая Пашке путь к бегству. Справа и слева зияла пропасть, шумело зелёное море листвы.
– Да ты не бойся, – подбодрил Рыжий. – Тебе понравится.
«Нет, не понравится», – подумал Пашка, ныряя в тёмный лаз.
Боба и Рыжий остались снаружи.
Шурик протащил Пашку по недолгому тоннелю, и они очутились внутри гнезда. Скруглённые стены, сложенные из веток, уходили высоко вверх, потолок терялся в темноте. Оттого гнездо казалось просторным, хоть и было завалено всяким сорочьим хламом. Пашка увидел обрывки рыбацких сетей, спасательный круг, блестящие лазерные диски, шестерёнки и банки из-под газировки, рваных воздушных змеев, гнутые дорожные знаки, даже мотоциклетный шлем. С потолка на лесках свисала всякая мелочёвка: поплавки, монетки, снова шестерёнки и диски, гайки, металлические внутренности неизвестного Пашке аппарата, чьи-то перья, мотки кассетной плёнки. Над всем этим витал странный сладковатый запах, от которого Пашку немного замутило.
– Ну и помойка, – пробормотал он, особенно ни к кому не обращаясь. Очень хотелось выйти на свежий воздух.
– Эй! – воскликнул кто-то. – Вообще-то, это королевские покои, а не помойка.
Пашка вгляделся в полумрак. Там, в куче соломы, сидел паренёк с блестящими глазами и тонкой бледной кожей. На нём были только шорты и старое полотенце, завязанное двумя концами на шее. Паренёк вертел в пальцах пластиковую трубочку, подбородок ходил вверх-вниз, будто что-то пережёвывая.
– Ваше Мальчишество, – Шурик вдруг бухнулся на одно колено, как в каком-то рыцарском кино. Пашка остался стоять.
Его Мальчишество дунул в трубочку, и шарик жёваной бумаги прилетел Пашке в лоб. Одновременно Шурик дёрнул его за руку вниз – видимо, для коленопреклонения. Но Пашка вырвался и шагнул к пареньку, вглядываясь в его лицо. Он всё ещё немного надеялся: вдруг это Макс?
Но то был вовсе не Макс.
Ухмыляясь, мусоля новый снаряд, в гнезде на вершине громадной ивы жил самый обыкновенный ребёнок – только вот похожий на Пашку один в один.
«Так и знал, что не понравится», – подумал Пашка.
– Мой король, – сказал Шурик, – вот ещё одного нашли у Связующей голубятни. Говорит, потерял брата.
– Новичок, значит, – его Мальчишество с лицом Пашки склонил голову набок, разглядывая гостя, как неведомого зверька. – А звать?
Пашка просипел своё имя. Горло сдавило, как перед приступом, дурнота накатывала волнами. Только этого не хватало.
Сколько же раз он жалел, что не похож на Макса ни капельки!.. Есть ведь одинаковые близнецы. А они с Максом были совсем разные. Макс светловолосый, выше и крепче, с веснушками и ровными, уже коренными зубами. А у Пашки и с ростом как-то не задалось, и с упитанностью, и зубы плохо менялись. Только и было в нём, что огромные глаза на пол-лица да густые тёмные волосы, которые росли, как бешеные. Будто всё, что он съедал, уходило в шевелюру.
Теперь Пашка понял, каково это, когда на двоих одно лицо. Это как смотреть на себя же со стороны, будто вышел из тела. Ощущения с непривычки – просто жуть.
Король сплюнул бумагу, подошёл и положил руку ему на плечо. Пашка едва не задохнулся от сладкой тошнотворной вони, исходившей от его двойника, но старался не подавать вида.
– Добро пожаловать в Долину Потерянных – и в моё королевство, – сказал король. – Тут все кого-то потеряли: братьев, родителей, друзей. Вернее, сами потерялись и попали сюда. Вот как все эти вещи кругом. – Он широким жестом окинул комнату. – Теперь и ты один из потерянных. Привыкай.
– Неправда, – возразил Пашка, – я не терялся.
– Уверен, что терялся, – король зевнул и побрёл обратно к своей соломе. Дышать стало чуточку легче. – Осваивайся, потом покажешь новую игру.
– Чего? – не понял Пашка.
Его Мальчишество посмотрел на Пашку, как на дурака:
– Как же с вами, новичками, тяжело… Игру! Новую игру. Во что играют в твоём мире? И повеселее.
Король небрежно махнул рукой, как делают все короли, когда теряют интерес к посетителям. Шурик тут же потянул Пашку к выходу. Напоследок Пашка обернулся, но разглядеть короля не смог. Только тихонько шуршало что-то да щёлкало в полумраке.
Когда, наконец, они вылезли из гнезда, все в какой-то древесной трухе и ветках, Рыжий аж налетел на них:
– Ну как, ну как?! – подпрыгивал он. – Не ожидал, да? Испугался?
– Да сядь ты, не маячь, – сказал Шурик. – Дай ему очухаться.
– Сейчас всё будет, – пообещал Боба и стал отгибать пальцы. – Три, два, один…
Пашка глотнул свежего воздуха и выпалил:
– Почему у него моё лицо?!
– Почему у него моё лицо?! – заверещал Рыжий, хлопая себя по щекам. – Он украл моё лицо, украл лицо!
Рыжий паясничал, а Шурик и Боба смеялись. Пашка вдруг взорвался:
– Да вы достали ржать надо мной! – Что было сил, он толкнул Рыжего, так что тот чуть не свалился с ветки. Шурик едва успел его поймать.
– Эй, новичок, – предостерёг он, – полегче. Не на дереве.
Боба примирительно вскинул руки:
– Ладно тебе. Рыжий больше не будет. Не будешь же?
– Не буду, – отозвался Рыжий. Настроение у него уже было не такое праздничное. – Минут двадцать точно, а там подумаю.
Но Пашке было плевать на Рыжего. Он смотрел только на Шурика.
– Прекрати называть меня новичком. Я думал, ты мой друг. А ты вообще другой, только рожа похожая! Двойник. И этот король ваш – двойник. Мой двойник. И Макса нет. И я не терялся! Не терялся. Макс просто ушёл за палкой, чтобы открыть голубятню, а она сама открылась, и эта тётка, вся в белом, толкнула меня, а потом…
Пашка отвернулся, чтобы никто не видел, как он ревёт. Мальчишки молчали, и шмыгать носом под их молчание было совсем позорно.
– Послушай, – осторожно начал Шурик, – если Белая дама вытолкнула тебя сюда, значит, ты реально потерялся. Проверено: со всеми так было. Ничего не поделаешь, это как закон природы. Белая дама, тётка из голубятни, как ты сказал, она тащит только тех, кто остался совсем один.
– Кто плохо лежит, – вставил Рыжий, но Боба шикнул на него.
– Сам прикинь, – продолжал Шурик. – Друзья, наверное, не такие уж и друзья. Твой Макс свалил по своим делам. Родителям, видимо, тоже ровно. Ну, теперь мы твоя семья.
Насчёт снытинских друзей Пашка легко согласился – в конце концов, они знакомы всего ничего. Родители всегда были заняты взрослыми делами да ещё выяснением отношений, о сыновьях вспоминали время от времени – видимо, когда становилось совсем скучно. А после бегства в деревню мама только и делает, что в одиночестве шатается по округе, будто закрылась внутри себя на десять замков.
Но Макс свалил по своим делам?.. Разве могло такое случиться? Всю жизнь Пашка думал: даже если мир рухнет, они с братом всё равно будут держаться вместе. Получается, ошибался?
– Да ты не грусти, с нами не пропадёшь, – Рыжий поддел Пашку локтем. – Придумаешь новую игру – и ещё надолго хватит.
– Что Шурик на друга твоего похож – это, конечно, любопытно, – Боба почесал нос. – Вероятность такого крайне мала, но всё же…
– Мы ж все из разных миров, – пояснил Рыжий.
– Кстати, – вдруг сказал Шурик. – А ты мне тоже кого-то напоминаешь. Только не могу вспомнить.
Рыжий и Боба как-то осуждающе посмотрели на него. А Пашке вдруг стало смешно:
– Так понятно кого: этого, Мальчишество ваше… Да что я опять сказал?
Рыжий подавился смехом:
– Ой, даёт! Обожаю водить новичков к королю.
– Помните, как Шурик чуть с дерева не слетел от счастья? – сказал Боба. – Всё кричал: «Я брат-близнец короля!»
Пашка осознавал пару секунд.
– То есть…
– Ага, ага, соображай, – похвалил Боба.
– То есть каждый из нас видит в его Мальчишестве себя! – воскликнул Рыжий. – Правда, здорово? Мы как будто сами тут короли. Все мы. – Рыжий положил на Пашкино плечо руку, совсем как король. – Теперь и ты тоже. Привыкай.
Все засмеялись – и даже Пашка чуточку улыбнулся.
Он уже как будто привыкал.
Потом Боба заявил, что у него, вообще-то, важные дела внизу. Рыжий сказал, что пойдёт с ним, потому что здесь всё самое весёлое уже кончилось. Не прощаясь, один за другим они нырнули в густую листву и пропали. С Пашкой остался только Шурик.
– Ну что, – сказал он, – показать тебе остальное, или устал уже?
Тут только Пашка понял: он устал настолько, что даже думать не может об экскурсии по дереву. Но и торчать рядом с гнездом короля было немного жутко.
– Ты вроде говорил, что живёшь где-то здесь, – вспомнил Пашка.
Шурик замялся, отвёл взгляд. Нехотя ответил:
– Ну да, неподалёку. Хочешь в гости? Прямо сейчас?
Пашка собрал всю свою уверенность и сказал, что очень хочет. Шурик вздохнул. Кивнул.
Слезать с дерева оказалась ещё сложнее, чем забираться. Пашка всякий раз долго примеривался, прежде чем опустить ногу. Шурик шёл первым и снизу руководил его действиями:
– Левее, левее целься… Да ставь, выдержит!
– А пацаны вот ловко слезали, – пыхтел Пашка.
– Дело наживное, – отвечал Шурик.
Пашка прикинул, сколько ему потребуется времени, чтобы нажить такое, и приуныл. Он уже содрал и коленки, и ладони, и даже живот, а плечи вспухли и онемели от усталости.
– Почти пришли, – подбодрил Шурик.
Пашка кое-как слез с очередной ветки на широкий и плоский древесный гриб. А Шурик уже выглядывал из небольшого дупла, которое Пашка не заметил при подъёме.
– Нам что, туда?
Вместо ответа Шурик просто скрылся в дереве. Пашка колебался. На гнездо короля дупло не очень походило, но темнота внутри настораживала.
– Ну, где ты там? – позвало дупло голосом Шурика.
Пашка вздрогнул:
– Снова-здорово, – и сунул в расщелину ногу, потом голову с плечами, а затем подтянул и остальное. Ссаживая кожу на ногах, сложившись почти пополам, протиснулся в лазейку, удивляясь, как это делает Шурик.
Вскоре стало просторнее, и Пашка выпрямился. Он шёл практически на ощупь в кромешной темноте. Босые ноги утопали во мхе, мягком и прохладном. Ладони касались шершавых тёплых стен. Пахло деревом, прелым листом и едва уловимо – чем-то сладким, как в гнезде короля, но не так удушливо.
– Ты что, здесь живёшь? – громко спросил Пашка.
– Это прихожка, – раздалось впереди. – Нам ещё ниже.
Пашка пошёл на голос и вскоре нащупал несколько наростов, похожих на древесные грибы.
– О, и здесь чага!
– Чага? – удивились внизу.
– Гриб такой, растёт обычно на деревьях. А тут – внутри.
– Вот ты зануда… По мне, так это лестница, и очень удобная. Спускайся.
И Пашка стал спускаться по грибной лестнице. Оказалось, действительно очень удобно.
– Вот, здесь я живу.
В комнате было достаточно светло, чтобы Пашка увидел, как смутился Шурик и стал вытряхивать из волос несуществующую труху.
Пашка огляделся, коснулся стен: никакого мха и грибов, только сухое тёплое дерево. Из мелких трещинок в коре пробивались лучи солнца, в них танцевала пыль. А все стены, пол, даже потолок были расписаны узорами: какие-то спирали и волны.
– Колоссально! – выдохнул Пашка. – Сам рисовал?
– Ну, так, – замялся Шурик, – от скуки. Да не очень хорошо…
– Да очень хорошо! У тебя талант. А животных, людей рисуешь?
– Не знаю, не пробовал. – Шурик совсем смутился. – Просто эти узоры… Знаешь, наверное, единственное, что помню из прошлой жизни. Стоят перед глазами, и всё. Решил нарисовать… Да ты падай.
Шурик первый сел в гору сухой травы – видимо, здесь он и спал. Пашка последовал за ним и почти утонул в стогу. От него пахло деревней, летом, земляникой. Мамой. В глазах защипало, и Пашка притворился, что разглядывает узор на потолке. Спросил как можно более ровным голосом:
– Значит, кроме них, совсем ничего?
– Ну вот, тебя вспомнил. Когда ты появился в лесу и заговорил со мной, будто мы знакомы, – вот тогда. Я подумал… – Шурик умолк, слышно было только его дыхание.
– Что?
– Подумал, если вдруг мы из одного мира… Ты расскажешь мне всё о нём, пока помнишь. И тогда я тоже… Вот эти узоры – видел такие раньше?
Пашка честно попытался вспомнить. Но волны и спирали – это же ничего особенного. Они встречаются много где, особенно в энциклопедиях про древние цивилизации. А вот чтоб в посёлке и такие узоры – вряд ли. Так он и объяснил Шурику.
– Жалко. Может, мне показалось, – сказал тот, не поясняя, что именно показалось.
– А ты вообще давно здесь живёшь? – спросил Пашка, чтобы как-то сменить тему.
– В Королевстве или в Долине? – странно уточнил Шурик.
– Ну, допустим, в Долине.
– Просто я появился, уже когда возникло наше Королевство. Мы с тех пор новичков двадцать встретили. А до Королевства, говорят, поселение было: деревянные дома, колодцы, телеги, всё такое. Взрослые с семьями. Они и встречали новичков, растили их, как своих детей. Пацаны, девчонки – все потерянные вместе жили, по-настоящему. Тоже взрослели, тоже заводили семьи, встречали следующих новичков, а если захочется – могли уйти в какой-нибудь другой мир. Белая дама их выпускала.
– А потом появился король и всё испортил?
Шурик пожал плечами:
– По мне, так он всегда тут был. А эта деревенская история, – он помахал в воздухе рукой, – просто местная легенда. Хоть и красивая.
Пашка вспомнил ветхие пустые избы на краю луга, мимо которых они с Максом пробежали, преследуя голубя. Он хотел было рассказать о них, но не стал. Может быть, ему тоже показалось. Он уже ни в чём не был уверен. В истории Шурика многое тревожило, и Пашка не мог понять, что ему не нравится больше.
– И взрослых тут никогда не было?
– Не было.
– Всегда только дети?
– Ага.
– Которые не росли?
На это Шурик ничего не сказал. В молчании они пролежали какое-то время. Трава укутывала Пашку лучше всякого одеяла, сверху наваливалась усталость, да такая, что языком ворочать не хотелось – вот он и молчал. Когда он почти уснул, Шурик вдруг сказал невпопад:
– Кому-то, наверное, без девчонок грустно, вот и выдумали сказку…
– А кстати, – пробормотал Пашка сонно, – это странно, что здесь одни только пацаны. Даже у нас в деревне… Юлька, Ленка…
Шурик хмыкнул:
– Не знаю, как для тебя, а для меня как раз нормально: девочки отдельно, мальчики отдельно. Может, где-то неподалёку растёт девочковое дерево с девочковой королевой, просто мы его пока не нашли. Или у потерянных девочек вообще другой мир, в который они попадают, например, через платяной шкаф или садовую калитку. Я не удивлюсь… Эй, ты спишь, что ли?
Да, Пашка уже крепко спал под шелест ветра в ветвях ивы.
