Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 8
В полдень Степан Разин огласил казачий городок громовым голосом:
– Гей, казаки, сходись в круг!
Подбежал в одной рубахе молодой казачок с большим медным тулумбасом, ударил деревянной битой по тугой коже: «Бух-бух- бух!», точно из пушки:
– Выходи на майдан, атаман кличет!
Степан Разин набил трубку турецким табаком, раскурил, выпустил молочное кольцо дыма, замер, выпустил ещё:
– Эй, брат Фрол, надевай кафтан, пора новый поход объявлять!
Собрался круг: празднично одетые есаулы, выборные казаки, казачки со стариками. Стояли без шапок, в знак уважения к большому собранию. Вышел молодой есаул с плёткой в руке, спросил:
– Все ли вольные хлопцы сошли в круг?
– Все тут!.. Будем слухать нашего батьку! – посыпались одобрительные голоса.
Степан Разин вышел в середину круга в синем персидском кафтане с золочёными пуговицами и жемчугами, за поясом – турецкая сабля с драгоценными камнями, на ногах – красные сафьяновые сапоги с золотыми пряжками.
– Здорово, хлопцы!
– Здравствуй, батько-атаман! – разом выкрикнули казаки.
– По какому случаю собрал я нынче круг, хлопцы?
– Пировать будем, батько! – раздался весёлый голос, и вокруг засмеялись.
– Эй, Петра, где пируют, там и бока вздуют! – ответил атаман, и весь круг разразился хохотом.
– Эй, батько-атаман, я хоть кривоног, да спляшу!
– Ах, Петра, говоришь красно!
– Хоть ростом мал, да в схваточку-то любого помну!
– Эй, Петра-казак, молодец!
Круг весело шумел. Молодой есаул поднял вверх плётку:
– Усмиряйтесь, казаки!
Степан Разин с теплом смотрел на свою дружину. Многие из них – известные драчуны и забияки в мирной жизни – не раз спасали своего атамана в военных походах. С детства он помнил слова своего отца Тимофея: «После рати все храбры, а истый казак только в бою проявится».
– Гей, други-соколики! – атаман обвёл взглядом казаков, и все смолкли. – Хаживал я со многими из вас на крымского хана да на турецких басурман, на персидского шаха да на астраханских бояр и купцов… Много добра добыли мы, много верных хлопцев не вернулось с ратных боёв. Стою перед вами в золочёной парче да в каменьях. Всё честно дуванили, раздали семьям и бедноте, да заплатили домовитым казакам за оружие и коней. Главное же богатство осталось с нами! Наша казацкая воля! Хотим – пируем, хотим – идём в новый поход!
– Засиделись мы! – воскликнул Лазарь Тимофеев.
– Хотим, батько, в поход! – зашумел круг.
– Добре, соколики! На Волгу! На бояр и воевод!
– С тобой, батько, смерти не боимся!..
Степан Разин смотрел на удалые лица, кровь закипала в его жилах. Он скинул кафтан:
– Держи, Фрол! Эй, Петра-казак, выходи с атаманом в схватку!
– Загублю, батько, кто тогда на Волгу хлопчиков поведёт!
– Эй, Петра, – смеялись вокруг, – слово скажешь – не воротишь, ступай в круг, снимай рубаху!
– Эх, на людях и смерть красна! – коренастый казак вышел к атаману в одних шароварах.
– Вразумись, Петра! – смеялись вокруг. – Беги до дома, пока атаман рубаху сымает!
Взялись валить кто кого. Не сразу Степан Разин одолел соперника. Хоть и был он на полголовы выше, да жилистый казак так вцепился, что атаман долго не мог оторвать его от земли. «Держись, батько!» – рычал тот как зверь. «Го, Петра! Уж тебя помну немного», – сжал зубы атаман, приподнял казака и повалил.
– Кто ещё с атаманом сойдётся? – оглядел круг есаул.
Степан Разин смахнул со лба пот, помог подняться побитому товарищу.
– Эх, Петра, гож казак!
– Батько, за победы казачьи пора чарки поднять! – весело сказал тот, обнимаясь с атаманом.
– Чарку с атаманом и мы поднимем, а бороться ни!
– Эй, казачки, сходись в схватке, атаман награду жалует, – выкрикнул есаул. По традиции первыми стали мериться силой молодые казаки, а за ними все желающие. Веселье началось!
Атаман с есаулами ушёл в станичный курень. Стол был празднично накрыт. В центре – большое золочёное блюдо с рыбой. В серебряной посуде с восточным орнаментом дымилось свежее мясо. На треножнике – котёл с ухой. Персидские пиалы и кофейники-турки, деревянная посуда с дичью, глиняные горшки с узваром, серебряные ендовы с мёдом. Всё это изобилие утвари было добыто в боевых казачьих походах.
– Эй, други, весть о походе не должна утечь!
– Чуем, батько! Всем сказано помалкивать!
– Добре!.. Войско надо крепить!
– Слава твоя по всей Руси, атаман, люди идут к нам из донских городков.
– Со всех сторон тянутся!
– Черкасы запорожские идут.
– Гулящих людей с Волги каждый день принимаем.
– Всех приму с распростёртыми объятиями. Казны казацкой не жалей, Фрол, сабли и ружья всем справляй.
– Уже больше трёх тысяч войско собралось. Шалаши да землянки ладим. Казны не хватает: на пушки бережём. Оттого многие пришлые только вилами да топорами вооружены.
– А ну, кличьте кого с Волги!
Пришёл в избу огромный безбородый детина. Поклонился в пояс, атаман его спрашивает:
– Откуда, хлопец?
– С саратовского уезда, атаман-батько! Из кузнецов буду, Трофимом величать!
– От кого убёг, Трофим?
– Вот какое дело, атаман-батько! Убёг я от барина. Бил плёткой нещадно, еле жив остался!
– Такого оглоблей не убить! – посмеялись есаулы.
– Чем не угодил?
– Лошадь споткнулась под барином, а он меня обвинил, подкова, вишь, плоха…
– Какое ж тебе оружие дать, детинушка? – задумался атаман.
– Может, мне булаву железну, атаман-батько?
– Булаву? – от громового смеха чашки запрыгали на столе.
– Такой булавы ещё не отковали, молодец…
– Если только у Ильи Муромца одолжить, – продолжали хохотать.
– Пушкарём будешь, Трофим, обучим.
– Ваша воля, атаман-батько!
– Много с Волги таких богатырей, батько, – сказали есаулы, посмеиваясь в сторону ушедшего молодца.
– Добре, други, зовите певцов и плясунов.
Пришёл седой казак с бандурой, защипнул струны, изба наполнилась сочными звуками, полилась песня:
Как по морю, морю синему,
По тому морю, по Каспийскому
Завиднелась в море лодочка.
Не простая лодка, разъездна-косна;
Хорошохонько лодка изукрашена,
Бурсын, жемчугом лодка изунизана,
Молодцами лодка изусажена.
На корме-то сидел Есаул с рулём
А в носу сидел Атаман с ружьём.
Посреди лодки – золота казна,
На златой казне лежит цветно платьице,
На цветном платье сидит красна девица,
Есаулушке она – сестра родная,
Атаманушке – полюбовница.
Как сидит она, слёзно плачет;
Атаманушка плакать уговаривал:
«Ты не плачь, не плачь, красна девица,
Мы поедем с тобой в твою землюшку,
В твою землюшку, к отцу, к матери».
