Оправдание Острова

© Водолазкин Е.Г.

© ООО «Издательство АСТ»

От издателя

Островную общественность недавно всколыхнуло известие о том, что знаменитая История Острова, первая отечественная хроника, имеет, оказывается, продолжение. Это сделало необходимым новое – полное – ее издание.

В своем прежнем виде История Острова публиковалась неоднократно. Она входит в школьные и университетские программы и давно уже успела разойтись на цитаты. «Мы еще посмотрим, чем всё это кончится», «Он понимал, что война способна возобновиться, поскольку был одним из тех, кто желал ее возобновить», «Счастливы времена, не вошедшие в анналы», «Ему, времени, спешить некуда» – эти фразы прочно вошли в нашу повседневность, так что не все уже помнят, что восходят они к хронике.

С полным текстом Истории Острова мы попросили ознакомиться Их Светлейших Высочеств Парфения и Ксению. Их суждения о публикуемом труде казались нам чрезвычайно важными, и они согласились ими поделиться. Записи незаметно приобрели дневниковый характер, чему мы несказанно рады, ведь любое слово княжеской четы – это слово самой истории. С позволения авторов заметки разбиты нами на фрагменты и опубликованы в качестве своего рода комментариев к тексту хроники.

События последнего года изменили первоначальные планы издания. Мы дожили до времени, когда древние пророчества начали сбываться. Время это не назовешь радостным, но оно многому нас научило. Мы стали мудрее, а в многой мудрости, по слову Екклесиаста, много печали.

Глядя на происходящее с нами, о сущности истории задумался и весь мир. Не только нашей истории – истории вообще. Этому способствовал и недавний выход фильма Оправдание Острова, снятого великим Жаном-Мари Леклером. То, что консультантами французского режиссера согласились выступить главные герои, многих вначале удивило, но грандиозный успех картины подтвердил, что это решение было правильным.

Сейчас, когда народ наш стоит на распутье, выход этой книги в свет имеет особый смысл. В свет – из тьмы нашего времени.

Глава первая. Феодор

Прежде у нас не было истории. Память хранила отдельные события, но только те, которые имели свойство повторяться. Оттого существование наше как бы шло по кругу.

Мы знали, что за ночью следует день, а за зимой весна. Эти круги дают светила, плавающие по небесной тверди, и предел их странствия год. Год был и естественным пределом нашей памяти.

Мы смутно помнили о страшных ураганах и землетрясениях, о свирепых зимах, когда замерзало Море, о междоусобных войнах и нашествиях иноплеменников, но когда они были, определить уже не могли.

Говорили только: это случилось однажды летом. Или же: это случилось весной, много весен тому назад. И оттого все ураганы слились для нас в один большой ураган, а междоусобные войны превратились в одну бесконечную войну.

С крещением мы услышали слово Священного Писания, а раньше слышали только ветхие слова друг друга. Эти слова рассыпа́лись в прах, ибо сохраняется лишь то, что записано, а до крещения и письменности не было.

А потом на Остров прибыли книги, и мы узнали о событиях, что были до нас, и это помогло нам понять события нынешние.

Теперь мы знаем, что человеческая история имеет начало и стремится к своему концу. С этими мыслями приступаем к изложению мимотекущих лет и событий.

Господи, благослови.

Парфений

Историю Острова писали монахи. Ничего удивительного: лишь сосредоточенный на вечности способен отразить время, а земное лучше всего понимает тот, кто думает о небесном. Да и время тогда было другим – вязким, тягучим. Не таким, как нынешнее. В детстве время медленное, оно тянется, но потом берет разбег и к концу жизни уже летит. Вещь, в общем, известная. Не похожа ли жизнь народа на жизнь отдельного человека?

Полагают, что первые главы хроники принадлежат перу иеромонаха Никона Историка. За всю историю своего существования рукопись ни разу не покидала стен Спасо-Островного монастыря: это было строжайше запрещено.

Находясь в священном пространстве, история, по мнению хронистов, была защищена от подделок. Сейчас с историей обращаются свободно: пишет ее кто угодно и где угодно. Не в этом ли причина многочисленных фальсификаций?

Запрет выносить хронику из монастыря не отменял возможности ознакомления с ней в монастырских стенах. Во всяком случае, для правящих князей. Считалось (и до сих пор считается), что знание прошлого необходимо тем, кто находится у власти. Эта мысль кажется мне справедливой. Справедливо, правда, и то, что знание истории никого еще не уберегло от ошибок.

В дни благочестивого князя Феодора наш Остров был крещен. А до этого князя звали не Феодором, а Александром. И он не был благочестив.

И правил лишь северной частью Острова, но в междоусобной войне захватил южную часть и стал князем всего Острова.

В восьмое же лето своего правления сказал:

Все соберитесь на Песчаной отмели, и там будете крещены.

Сказал:

Кто не примет крещение, тот мне не друг.

Крестились все или почти все, понимая, что трудное это дело – не быть другом князю.

Ксения

Согласно 47-й новелле византийского императора Юстиниана, исторические события датируются годом правления очередного императора. Следуя византийской традиции, Никон Историк (как и все последующие хронисты) датирует события годом правления князя: императоров у нас, как известно, не было.

И привезли на Остров Евангелие, и читали его людям, и все узнали о жизни Господа нашего Иисуса Христа.

О старых же богах выяснилось, что они древо суть, что защищать их не нужно, так как если бы они были богами, то сами бы себя защитили. И никто за них особенно не держался, кроме нескольких волхвов, которые им служили.

Когда языческих богов сожгли, волхвы сказали, что настанет день, когда сгорят и книжные буквы. Никто им не поверил, поскольку все считали, что так они говорят от бессильной злобы. И оттого еще, может быть, что у них письменных слов никогда не было. Слова же, произносимые ими, висели в воздухе до ближайшего ветра и уносились прочь.

В лето двадцатое Феодора на Остров были присланы исторические книги. Мы храним их как зеницу ока: нет ничего хуже, чем остаться без истории тогда, когда только начинаешь понимать, что́ это такое. Из книг нам открылось, что история единственна и всеобща, и, даже затерянная на неведомом острове, является она ветвью общего древа.

Мы узнали кроме того, что история предсказана в пророчествах, которые охватывают как всё ее целое, так и малые части. Упорядоченности времени пророчество противостоит как его, времени, преодоление. Великий же пророк Илия, взошедший на небо в огненной колеснице, был освобожден Господом от смерти и времени, которые в конечном счете суть одно и то же.

Есть свой пророк и у островного народа, имя ему Агафон Впередсмотрящий. Говорит по наитию, а не по книгам, ибо нет еще о нашем Острове книг. Дает предсказания на длительное время, так что проверить его пока не было возможности. Тем не менее, умонастроение и общая сосредоточенность Агафона говорят о том, что предречения его сбудутся, на что и уповаем. В особенности же на предсказание о том, что вражда, сотрясающая данный участок суши, надолго прервется, когда две княжеские ветви сойдутся воедино.

Думаю, что сказанного о пророчествах достаточно. Не будем углубляться в будущее и на предлежащее возвратимся, помня, что история повествует о прошлом.

Парфений

Агафон Впередсмотрящий учил, что пророчество не означает ограничения потомков в свободе. Они, потомки, вольны в своих действиях – насколько, разумеется, им это позволяют обстоятельства. Причина же обстоятельств, говорил Агафон, не Бог, а человек.

С ним трудно не согласиться: долгая жизнь убедила меня, что люди сами создают себе обстоятельства. Чаще всего, понятно, неблагоприятные. Бог же их видит и открывает людям через пророков. Иногда.

Так, через Агафона нам было явлено, когда прервется вражда на Острове. Никон Историк упоминает об этом пророчестве как о еще не сбывшемся: сейчас всем известно, что оно сбылось. Это было, так сказать, среднесрочное пророчество.

Существовало, однако, еще одно пророчество Агафона, которое касалось времен отдаленных. До нас оно не дошло. В отличие от других, носивших более или менее частный характер, это посвящено судьбе Острова в целом. К сожалению, о его содержании мы не имеем ни малейшего представления. Или к счастью – это можно будет решить, только прочитав его.

Свое главное пророчество св. Агафон продиктовал в буквальном смысле на ухо хронисту Прокопию Гугнивому. Агафон, к тому времени достигший 120 лет, строго-настрого запретил пишущему распускать язык. Со стороны Агафона, человека, если можно так выразиться, возрастного, это была до некоторой степени шутка (в конце концов, никто не запрещал святым шутить), поскольку еще в юные годы Прокопию отрезали язык за сквернословие. Так что в отношении языка за этого человека можно было быть спокойным.

Прокопий, однако, поступил неожиданно, и язык для этого оказался ему не нужен. Расплетя рукопись хроники, он вынул из нее пророчество и, по слухам, тайно переправил на Большую землю – вероятному, как сказали бы сейчас, противнику.

Поступок Прокопия – если это правда – наводит на мысль, что секретная информация выглядела не слишком для островитян оптимистично. Возможно, она могла как-то укрепить континентальных в их агрессивных замыслах: ничто так не поднимает дух противника, как вовремя полученное пророчество.

О целях Прокопия Гугнивого можно было бы судить, лишь ознакомившись с текстом пророчества, но, как сказано, следы его потерялись. Почему же он не переписал его, а вынул из рукописи, – ведь тем самым он лишал своих соотечественников возможности его прочесть?

Не исключено, что действия, предпринятые хронистом, были призваны отомстить суровой родине за лишение его языка. Для Прокопия это была ощутимая потеря: покойный любил поговорить. Он как-то ухитрялся делать это тем немногим, что осталось у него во рту (язык, говорят, несколько отрастает). Как бы то ни было, история с кражей из рукописи пророчества обнаружилась только после его смерти. Это яркое свидетельство того, что хроникой во времена Прокопия особенно не интересовались.

О прошлом же привезенные на Остров книги сообщили нам, если вкратце, следующее.

В первый день создал Бог небо и землю, земля же была невидима и неукрашена, и Дух Божий носился над водой, оживляя водное естество. И сказал Бог: Да будет свет! – и было так.

В последующие дни сотворил Он море, реки и небесные тела. Заполняя мир водой, оставил острова́ и зе́мли в ознаменование того, что суша возникла не от осушения солнцем, но до сотворения солнца, чтобы люди не мнили солнце богом.

Бог создал одновременно рыб и птиц, ибо те и другие родственны, с той лишь разницей, что рыбы плавают в воде, а птицы в воздухе.

И создал Бог человека с женой его, чтобы оставил он отца и матерь и прилепился к жене своей. И всё сущее на земле отдал им Бог во владение.

Семь дней творения, однако, еще не были временем. Время открылось грехопадением и изгнанием из Рая, а вместе со временем началась история, потому что не существует история нигде, кроме как во времени.

Будучи 230-летним, Адам родил сына Сифа, всех же лет жизни Адамовой 930. И начали рождаться дети, и от Адама до Ноя насчитывается 10 родов и 1468 лет. Когда же Ною исполнилось 600 лет, на земле был потоп.

И повелением Божиим Ной ударил в било, и к построенному им ковчегу стали стягиваться звери и птицы, каждой твари по паре, кроме рыб, которым вода ведь не страшна. Когда же они вошли, Ной закрыл дверь ковчега, и отверзлись хляби небесные. И дождь лил сорок дней и сорок ночей, так что не осталось больше суши, и даже наш Остров ушел под воду. Там, где сейчас висят облака, в те дни перекатывались волны.

В одном из небиблейских писаний сказано, что Дьявол, желая потопить род человеческий, превратился в мышь и начал грызть дно ковчега. Тогда Ной помолился Богу, и чихнул лев, и из ноздрей его выскочили кот и кошка и удавили мышь. Так возникли коты, которые в нашей земле всё еще редкость.

Парфений

В Никоновом тексте мы находим апокрифические сведения, которые современный читатель сочтет легендарными: имею в виду рассказ о котах. Детали, которые отличают повествование от тяжеловесной дарвиновской прозы, прекрасны, а всё прекрасное так или иначе истинно.

Вот оно – происхождение вида, не размазанное по сотням страниц. То, что можно видеть: вот, пожалуйста, коты – вылетают из львиных ноздрей, вот с мяуканьем переворачиваются в воздухе и приземляются на четыре лапы. Помня о своей сверхзадаче, в один прыжок оказываются рядом с мышью и – цап-царап! Цап-царап, говорю я, имея в виду, что поединок был в высшей степени необычным. Знали ли коты, кому противостояли? Хороший вопрос.

Да, сведения эти не вполне согласуются с дарвинизмом, но это скорее проблема дарвинизма. Сказки о котах его основоположник просто бы не понял: мне кажется, этот человек не умел улыбаться.

О серьезном. Меня, в связи с моим немалым возрастом, часто спрашивают о моем отношении к Дарвину. Что тут сказать? Ухо, ловившее ритмы эволюции, оказалось глухо к пульсу метафоры и, шире, поэзии. Только глухотой сэра Чарльза к метафоре объясняются его наскоки на Священное Писание. Только бесчувствие к поэзии не дало ему понять, что библейскому тексту он не противоречит. Я думаю, что сейчас покойный это понимает.

Нам, островитянам, вода дана Господом и в помощь, и в наказание. С незапамятных времен она несла наши торговые суда в отдаленные уголки обитаемого мира, до черты, кладущей предел морю и тверди. Но в годину нашего духовного опустошения вода поднималась на грозную высоту, топя людей и заливая поля. Так говорили наши деды. Можно лишь изумляться мере падения человеков во времена Ноя, если водой был залит весь мир.

И на сороковой день открыл Ной окно ковчега, и послал ворона узнать, сошла ли где вода. Но ворон сел на мертвые тела, что плавали на поверхности воды, и стал их клевать, и не вернулся. И тогда Ной послал голубя. Голубь же вернулся, держа в клюве ветвь маслины, и Ной понял, что вода начала спадать.

Умер Ной через 350 лет после потопа, всех же лет его жизни 950.

Ксения

Немыслимое долгожительство праотцев кому-то может показаться результатом недоразумения – неправильного, допустим, перевода из одной хронологической системы в другую, ошибки писца и т. д. В таких предположениях, строго говоря, нет необходимости. Всё имеет свое объяснение.

Люди еще были полны райской вневременности. Стоя одной ногой в вечности, они только привыкали ко времени. По мере отдаления от Рая век их сокращался. При этом не стоит думать, что праотцами долгожительство исчерпалось. Нам с Парфением сейчас по триста сорок семь лет, и это никого не удивляет.

Вчера заполняла какую-то анкету. На вопрос сколько вам полных лет? произнесла:

– Триста сорок семь.

Даже не улыбнулись.

Прежде я стеснялась своего возраста, но после ста пятидесяти перестала. Просто некоторые живут дольше – по разным причинам.

И была разделена земля между Симом, Хамом и Иафетом, сыновьями Ноя. Мы же, следует полагать, относимся к племени Иафета, и Остров наш принадлежит к части Иафетовой.

От Ноя до Авраама лет 3324. Когда же Господь обратил взор Свой на Содом и Гоморру, Авраам спросил:

Если найдутся в месте сем пятьдесят праведников, неужели погубишь их?

Господь сказал:

Если найду там пятьдесят праведников, то пощажу место сие.

Авраам же сказал в ответ:

Вот, я решился говорить Владыке, я, прах и пепел. Может быть, до пятидесяти недостанет пяти, истребишь ли город?

Господь сказал:

Нет, не истреблю, если найду там сорок пять.

И говорил Авраам далее, и спрашивал о сорока, и о тридцати, и о двадцати, и о десяти. И обещал ему Господь сохранить место сие даже ради десяти праведников, но, не обретя там и десяти, пролил дождем на Содом и Гоморру и всю окрестность сию серу и огонь с неба.

Много и иных событий описывают исторические книги, я же упомянул лишь начальные.

В тридцать девятое лето правления своего князь Феодор преставился. По смерти Феодора правил сын его Константин.