Мио, мой Мио!

Astrid Lindgren

Мio, Min Mio

1954

First published in 1954 by Rabén & Sjögren, Sweden.

For more information about Astrid Lindgren, see .

All foreign rights are handled by The Astrid Lindgren Company, Lidingö, Sweden.

For more information, please contact

© Text: Astrid Lindgren, 1954 / The Astrid Lindgren Company

© Токмакова И.П., наследники, перевод на русский язык, 2019

© Аникин В.И., наследники, иллюстрации, 2019

© Оформление, издание на русском языке.

ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2019

Machaon®

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Он пробыл в пути целый день и всю ночь

Кто-нибудь из вас слушал радио пятнадцатого октября ровно год назад? Может, кто-нибудь обратил внимание на сообщение о пропавшем мальчике? А сообщалось следующее: «Объявлен розыск девятилетнего Бу Вильхельма Ульсона. Он исчез из дома третьего дня вечером, ровно в 18 часов. Проживает на Уппландсгатан, 13. Волосы светлые, глаза голубые, одет в короткие коричневые штанишки и серую вязаную фуфайку. На голове – маленькая шапочка красного цвета. Если вам что-либо известно о пропавшем мальчике, сообщите в дежурную часть полиции».

Так-то вот. Бу Вильхельм Ульсон исчез. И никто не имел понятия, куда он подевался. Решительно никто ничего не знал, кроме меня. Потому что я и есть Бу Вильхельм Ульсон.

А мне бы очень хотелось кому-нибудь рассказать о том, как всё получилось. Хотя бы только Бенке. Мы с Бенкой дружим и всегда вместе играем. Он ведь тоже живёт на улице Уппландсгатан. Вообще-то его зовут Бенгт. Но все называют его просто Бенка. Ну и меня тоже никто не зовёт Бу Вильхельм Ульсон, а попросту Буссе. То есть так меня раньше звали. Но я ведь исчез, поэтому они меня теперь никак не зовут. Прежде только тётя Эдла и дядя Сикстен звали меня Бу Вильхельм. Впрочем, дядя Сикстен никогда и не произносил моего имени. Он вообще со мной не разговаривал.

Я ведь приёмыш. Я оказался у них, когда мне исполнился всего год. А до того я находился в сиротском приюте. Это тётя Эдла взяла меня оттуда. На самом деле ей хотелось иметь девочку. Но в это время девочки, которую могли бы отдать из приюта, там не оказалось. И тогда тётя взяла меня, несмотря на то что ни она, ни дядя Сикстен терпеть не могут мальчишек. И совсем их не выносят, когда тем исполняется восемь-девять лет. Им всё кажется, что от меня сплошная суматоха, и что я притаскиваю в дом ужас сколько грязи после прогулки в Тегнеровой роще (так называется парк, что находится неподалёку от нашего дома), и что я устраиваю беспорядок и повсюду разбрасываю свою одёжу, и то болтаю без умолку, то хохочу во всё горло. Тётя Эдла постоянно говорила, что день, когда я появился в их доме, самый несчастный в её жизни. А дядя Сикстен ничего не говорил. Впрочем, нет, иногда говорил: «Эй, ты, пшёл вон. Спасу от тебя нет!»

Вот почему я столько времени проводил у Бенки. Его папа любил подолгу с ним беседовать, и помогал делать модели планёров, и время от времени отмечал на косяке кухонной двери, насколько Бенка вырос. И ещё Бенке разрешалось сколько хочешь болтать и смеяться и разбрасывать вещи. Его всё равно любили. И всем мальчишкам разрешалось приходить к Бенке и играть сколько влезет. А ко мне никто не приходил. Тётя Эдла говорила: «Нечего мне тут устраивать беготню». А дядя Сикстен добавлял: «Нам и от одного обормота тошно».

Иногда по вечерам, когда я ложился спать, я мечтал о том, чтобы Бенкин папа был и моим отцом. И я всё думал и думал, кто же мой настоящий отец и отчего так получилось, что я живу не с папой и с мамой, а то в приюте, то у тёти Эдлы и дяди Сикстена. Тётя Эдла однажды сказала мне, что моя мама умерла сразу после того, как я родился. А кто мой отец, этого вроде бы никто и не знает. «Можно только догадываться, что это за мерзавец», – говорила она. Я ненавидел тётю Эдлу за эти слова. И я знал, я знал, что мой отец вовсе никакой не мерзавец.

И часто, лёжа в постели, я плакал и всё думал, всё думал о нём. А вот тётушка Лундин, которая торгует фруктами, была по-настоящему добра ко мне! Иногда она давала мне что-нибудь вкусненькое и угощала фруктами. С неё-то всё и началось в октябре прошлого года.

В тот день тётя Эдла без конца поминала недобрым словом тот злополучный час в её жизни, когда я появился в их доме. Как раз около шести часов вечера она вдруг надумала послать меня на улицу Дроттнингатан купить в булочной её любимых сухариков. Я надел свою красную шапочку и рванул вон из дома. Когда я пробегал мимо фруктовой лавки, тётушка Лундин стояла в дверях. Она взяла меня за подбородок и смерила долгим, пристальным взглядом. А потом наконец спросила:

– Яблочка хочешь?

– Спасибо, хочу, – откликнулся я.

Она протянула мне красивое румяное яблочко и сказала:

– Можно попросить тебя опустить открытку в почтовый ящик?

– С удовольствием, – тут же согласился я.

Она что-то написала на открытке и вручила её мне.

– Что ж, прощай, Бу Вильхельм Ульсон, – сказала она. – Прощай. Прощай!

Как странно она это сказала, ведь прежде она всегда звала меня просто Буссе.

Я прошёл квартал до почтового ящика. Когда я протянул руку, чтобы опустить открытку, я вдруг увидел, что буквы на ней горят и переливаются яркими огоньками. Не удержавшись, я позволил себе прочесть, что там было написано. А написано было вот что:

«Страна Далёкая. Королю.

Тот, кого ты так долго искал, в пути.

Он пробудет в пути целый день и всю ночь.

Ты узнаешь его по золотому яблоку в руке».

Я ничегошеньки не понял, только по всему телу у меня пробежали мурашки, и я поспешил опустить открытку в ящик.

Кто же это проведёт в пути целый день и всю ночь? Интересно, у кого это в руке золотое яблоко?

И тут я поглядел на яблоко, которое дала мне тётушка Лундин. Оно было золотое! Оно было золотое, вы слышите?! Это в моей, в моей руке было золотое яблоко! Я чуть не заплакал. До сих пор не понимаю, как я не заплакал. Но отчего-то вдруг почувствовал себя таким одиноким. Я дошёл до скамьи в парке и присел на неё. Вокруг ничегошеньки не было. Все отправились по домам ужинать. Наступили сумерки. Стал накрапывать дождик. В окрестных домах зажигались огни. Мне было видно, что у Бенки тоже горит свет. Сидит он, наверно, сейчас за столом с папой и мамой и ест зелёный горошек и блинчики. И я представил, как во всех домах, где горит свет, дети сидят за столом и ужинают с папами и мамами. И только я торчу тут в темноте один-одинёшенек, держу в руке золотое яблоко и понятия не имею, что с ним делать. Я положил его рядом с собой на скамейку. Неподалёку зажёгся уличный фонарь. Он осветил и меня, и моё яблоко. В свете фонаря что-то блеснуло на земле, рядом со скамейкой. Оказалось, бутылка из-под пива, пустая, разумеется. Кто-то заткнул её горлышко деревяшкой. Должно быть, кто-нибудь из ребятишек, что гуляют днём в парке. Я поднял бутылку. На этикетке значилось: «Стокгольмское акционерное общество пивоваренных заводов. 2-я категория». И, пока я читал надпись, я заметил, что внутри бутылки что-то шевелится. В книжке арабских сказок «Тысяча и одна ночь», которую я как-то взял в библиотеке почитать, говорилось о духе, посаженном в бутылку. Но это случилось давным-давно, тысячу лет назад, и уж во всяком случае вряд ли тогда его запихнули в простую бутылку из-под пива.

Да и с чего бы это некий дух вдруг оказался в бутылке стокгольмских пивоваров? Но, поверьте, на этот раз так оно и случилось. Это был дух, и, казалось, он как раз и пытался из этой бутылки выбраться. Он показывал на деревяшку, торчавшую в горлышке, и точно о чём-то просил. Надо сказать, до того я никогда не имел дело с духами, поэтому слегка струсил. Но в конце концов я всё-таки решился. Дух со страшным грохотом вырвался наружу и стал расти, расти, пока не сделался выше крыш всех окрестных домов. Это всегда так: духи умеют так съёжиться, что им нетрудно уместиться в бутылке, а потом вмиг могут вырасти высотой с дом. Вы и представить себе не можете, до чего же я испугался. Меня трясло как в лихорадке. И тут дух заговорил со мной. Голос его был похож на шум воды и вой ветра. Мне подумалось: «Вот бы тёте Эдле и дяде Сикстену послушать, а то они всё ворчат и ругаются, что я слишком громко разговариваю».

– Мальчик, – обратился ко мне Дух, – ты спас меня из заточения. Скажи, как и чем я мог бы тебя отблагодарить?

Но я вовсе не ждал никакой благодарности. Подумаешь, всего-то вытащил деревяшку из бутылки!

Дух поведал мне, что он прибыл в Стокгольм накануне вечером и забрался в бутылку, чтобы отдохнуть с дороги. Известно, духам нравится спать в бутылках. Но, пока он спал, кто-то заткнул горлышко деревяшкой, и ему было уже не выбраться наружу. И если б я его не освободил, пришлось бы ему торчать там целую вечность, пока деревяшка не сгнила бы и не раскрошилась от времени.

– И это вряд ли пришлось бы по нраву его величеству королю, – пробормотал он.

Я набрался храбрости и спросил:

– Дух, а откуда ты вообще взялся-то?

Помолчав минуту, он ответил:

– Из Страны Далёкой.

И голос его прозвучал так оглушительно, что у меня зазвенело в голове и заложило уши. И что-то такое было в этом голосе, что мне нестерпимо захотелось оказаться в этой стране, я протянул к нему руки и закричал:

– Возьми меня с собой! Возьми меня с собой в Страну Далёкую! Мне кажется, что кто-то там меня очень ждёт.

Но Дух покачал головой. И тут, сам не знаю почему, я указал ему на моё золотое яблоко.

– О! – воскликнул он. – Ты-то мне и нужен! Это тебя разыскивает наш король в течение долгих лет!

Он нагнулся ко мне и взял меня на руки. Вокруг что-то запело, зазвенело, и мы поднялись в воздух. А там, внизу, остались и парк, и все дома с освещёнными окнами, где дети ужинали со своими папами и мамами. А я, Бу Вильхельм Ульсон, парил в вышине, почти где звёзды. Быстрее молнии неслись мы над облаками, а всюду что-то грохотало пострашнее грома. Рядом с нами сверкали звёзды, и солнца, и луны. А то вдруг накатывала непроглядная тьма или неожиданно появлялось такое сияние, что недолго было ослепнуть.

«Он пробудет в пути целый день и всю ночь», – прошептал я, вспомнив, что было написано в открытке.

Через какое-то время Дух махнул рукой, указывая туда, где вдали виднелось что-то зелёное, омываемое голубыми водами и освещённое яркими солнечными лучами.

– Видишь, это и есть Страна Далёкая, – сказал Дух.

И я увидел сверкающий остров посреди лазурного моря. В воздухе было разлито благоухание роз и лилий. И звучала музыка, прекраснее которой не было ничего на свете. Поблизости от озера высился огромный замок из белого камня. Возле него мы и приземлились. Кто-то вдоль берега торопливо шёл нам навстречу.

Это был мой отец-король! Я сразу понял, что это он! Я сразу его узнал! Он раскинул руки, а я бросился в его объятия и крепко-крепко обнял за шею.

Ах, как бы мне хотелось, чтобы тётя Эдла увидела нас в эту минуту. Пусть бы она посмотрела, как он хорош и как сверкает золотом и бриллиантами его одеяние. Он был чем-то похож на Бенкиного отца, только намного красивее. Жаль, что тётя Эдла его не увидит. Она бы сразу убедилась, что никакой он не «мерзавец». Единственное, что оказалось правдой, как мне сказал мой отец-король, это то, что моя мама действительно умерла при моём рождении. А эти дураки из приюта и не почесались сообщить ему, где я нахожусь, и он всё искал и искал меня долгих девять лет. И вот, к счастью, я наконец нашёлся…

Я уже давно живу здесь. Целыми днями живу в радости. По вечерам мой отец-король заходит в мою комнату, и мы строим модели планёров и говорим, говорим, никак не можем наговориться.

Я расту, и мне очень хорошо здесь, в Стране Далёкой. Мой отец-король каждый раз отмечает на дверном кухонном косяке, насколько я вырос.

– Мио, мой Мио, посмотри-ка, ты ещё подрос, – говорит он. И голос его звучит так тепло-тепло. Оказалось, что меня зовут вовсе и не Буссе.

– Мио, мой Мио, – говорит мой отец-король. – Я искал тебя целых девять лет. Бессонными ночами я думал о тебе и повторял про себя: «Мио, мой Мио». Я знал, что тебя так зовут.

Вот ведь как бывает. Это всё была ошибка: и что будто меня зовут Буссе, и что жил я на Уппландсгатан. А вот теперь всё правильно. Я очень люблю своего отца-короля, и он меня тоже любит.

Мне бы хотелось, чтобы мой друг Бенка обо всём узнал. Думаю, напишу-ка я ему письмо и положу его в бутылку. Заткну бутылку пробкой и брошу в море. И когда Бенка отправится летом с папой и мамой на остров Вексхольм, может, бутылка проплывёт рядом с ними, когда он будет купаться. Вот было бы здорово! Было бы просто отлично, если бы он узнал обо всём, что со мной случилось. И тогда бы он смог позвонить в полицию, в дежурную часть, и сказать, что Бу Вильхельм Ульсон на самом деле зовётся Мио, и что он находится в безопасности, в Стране Далёкой, и что ему прекрасно живётся у его отца-короля.