Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 7
Да, он действительно расслабился в последнее время, изрядно подрастерял навыки и умения. Ладно, с трудом осилил подъем по лестнице, ладно следить разучился, это куда ни шло, но чтоб более получаса искать свой тайник у себя же в квартире, это уже чересчур!
Тем не менее, все так и было. Бормоча что-то невнятное, он ползал по полу, простукивая одну за другой плитки паркета. Некоторые выстукивал по несколько раз, другие ни разу. Изредка, как ему казалось, слышал подозрительный звук, тыкал в дощечку ножом, пытался подковырнуть крышку тайника, но все безрезультатно. От этого ним овладевало раздражение, хотелось разнести гостиную со всеми скрытыми под полом секретными нишами, еще бы, ведь она там, одна, ей нужна помощь, а он что делает? Ползает по полу!
Он так увлекся самобичеванием, что когда одна плитка просто посреди комнаты подпрыгнула после того как он на нее надавил, даже вскрикнул от радости, правда, приглушенно.
Вслед за первой планкой вынуты еще две. Открылся тайник, небольшое отделенное дощечками пространство между параллельными брусьями. Заглянул внутрь – хлопья грязной паутины, толстый слой пыли, кисловатый запах плесени, да, давненько не было серьезного дела!
Запустил внутрь руку, нашарил металлический ящичек, который использовал в качестве сейфа, отодвинул в сторону, сунул руку глубже. Пыль, обрадованная возможностью полетать, веселым хороводом выплыла наружу.
Пальцы схватили мягкий сверток, отвратительно липкий, как и все внутри покрытый толстым слоем многолетней грязи. Тщательно ощупали, стало понятно – это именно то, что нужно. Хорошая новость, даже настроение заметно улучшилось. Еще мгновение и из-под пола извлечена пропитанная маслом ткань, сквозь которую отчетливо проглядывали на удивление привлекательные очертания оружия.
Развернул. На свет показался пистолет, родной брат того, что спрятан в тумбочке в прихожей, четыре обоймы, патроны насыпью и два омерзительных на вид, но очень даже полезных в хозяйстве любого толкового шпиона глушителя. Запах ружейного масла, смешанный с пылью не мог вылиться ни во что сколько-нибудь полезное. Он чихнул, громко, от всей души…
Почти сразу, будто так и было задумано, со стороны прихожей послышались звуки. Металлические, приглушенные, но очень уж отчетливые. Их источник находился у двери, точнее, с наружной ее стороны.
Внезапно изменившаяся ситуация заставила напрячься. Он замер, заставив замолчать такое гулкое, такое беспокойное сердце. Помогло. Звуки стали громче, четче, понятнее. Средь нахлынувшей тишины прозвучал легкий скрежет, с ним характерное позвякивание. Фоновым шумом на все это накладывались приглушенные голоса, слов не разобрать, но если судить по интонации – ругательства.
В тот же миг за дело взялось воображение. Не особо стараясь, оно выдало причину шума, нарисовало картину того, что происходило там, у входа в квартиру. Что тут думать, кто-то пытается отпереть дверь. Его дверь! Кто-то у кого достаточно усидчивости, но не хватает опыта, ковыряет в замке отмычкой, а другой пытается ему помочь, своеобразно, советами.
Отчетливый щелчок. Механизм массивного, как утверждал продавец, английского, неподдающегося никаким способам взлома, замка провернулся. «Не такие они и неопытные!» – промелькнула логичная мысль, ее подтвердил второй щелчок. Замок сдался. Следом прозвучал лязг (глухой и как бы холодный) отодвигаемой щеколды. Далее тишина, полная, абсолютная.
Он почувствовал особый азарт, острое чувство, которое может испытать разве что охотник на хищника, человек суровой профессии, прекрасно понимающий, что в любой момент и сам может стать дичью. Непередаваемые ощущения, бодрящие и успокаивающие одновременно. Давненько у него такого не было!
Спокойно, будто ничего не происходит, он вынул обойму, убедился в том, что патроны на месте, вернул ее обратно, привычным движением снял с предохранителя, оттянул затвор. Поднялся. Двигаясь боком, стараясь ступать беззвучно, направился в прихожую. Несколько шагов и он на месте. Замер в углу, глаза, не мигая, уставились на полоску света, вливающегося в квартиру через щель (неужели лампочку на лестничной площадке вкрутили?).
Глаза контролировали ситуацию, руки же машинально навинчивали глушитель. Порядок, оружие готово. Шаг другой и он у входа, остановился, поднял пистолет, прицелился, выдохнул, готовый в любой момент выстрелить.
Полотно двери слегка качнулось. Звякнула, натянувшись, цепочка, послышалась возня с другой стороны, наверняка вот-вот в щель протиснут кусачки, а то и вовсе гидравлические ножницы, уберут последнее препятствие, в помещение ворвутся неизвестные и тогда…
Время шло, но ничего не происходило. Он ждал. Прислушивался, но ничего не слышал. Причем не только ничего подозрительного, а и вовсе ничего.
Вот и оно – звук. Шаги. Неспешные, шаркающие. Он напрягся, прицелился, палец мягко коснулся спускового крючка, сердце застыло, стараясь не создавать излишнего шума.
– Эй, хозяева! Кто-нибудь дома? – прозвучало в абсолютной тишине. Хриплый голос, женщина, да еще и в возрасте. – А у вас не заперто!
Дверь качнулась, закрылась, снова приоткрылась. Новая порция старушечьего бормотанья, за ним стук, тихий, неуверенный. Он подошел ближе. Прижался к стене, держа оружие наготове. Вытянул шею, вгляделся в глазок. За тонкой преградой покачивалась человеческая фигура – женщина, облаченная в халат отвратительного сиренево-фиолетового цвета, из-под которого проглядывали темные мужские брюки. Довершали портрет короткие жидкие седые волосы и очки в роговой оправе (наверняка им лет не меньше, чем хозяйке). Знакомый облик – соседка с нижнего этажа. Удручающе-любознательная особа…
– Да, внимательная вы наша, я знаю! – крикнул он, безрезультатно пытаясь засунуть пистолет в задний карман брюк, тяжелое оружие так и норовило вывалиться. – Я на минутку забежал, потому и не стал закрываться.
– Вот и хорошо, но все равно вы будьте бдительнее, в наше время осторожность – далеко не последнее дело. Вломятся чего доброго, обворуют, оно вам нужно!
– Не вломятся, у меня цепочка…
– Эта цепочка меня остановит, вас, других приличных людей. Тот же, кто захочет поживиться, легко с ней справится, – дверь качнулась, цепь с легким перезвоном натянулась, старушка прижалась к образовавшейся щели, похоже, она искренне жалела, что человеческий глаз не может выбраться из глазницы и запрыгнуть в чужую квартиру. – Это хорошо, что у вас все в порядке. Слушайте, а где ваша очаровательная подруга? Вы с ней такая пара!
– Занята она, – он заметно помрачнел.
– Понятно, – из-за двери послышался шелест бумаги, добавляя нервозности, заставляя напрячься. – Слушайте, тут вам кто-то записку жвачкой прилепил, не могу прочитать, что на ней написано. Свет ужасный, а почерк…
Он перестал заталкивать пистолет в карман, бросил его на коврик, оттолкнул ногой, сорвал цепочку, распахнул дверь, выскочил на площадку. Увидел соседку, которая с горящими от любопытства глазами всматривалась в листик бумаги и неспешно отходила к лестнице. Догнал. Тронул за плечо. Старушка вздрогнула, скорчила недовольную мину и нехотя отдала свою добычу.
– Знаете, сколько живу на свете, а такого отвратительного почерка не встречала, – потухшие глаза мрачно посмотрели на него, переключились на приоткрытую дверь, снова на него. По всему видно – старушку просто распирало от любопытства. С чего бы это? – Значит, вы говорите, у вас все нормально?
– Да, конечно, спасибо огромное вам за заботу…
– Это очень даже здорово, а что в записке, что пишут? Новости-то хоть хорошие? – соседка ступила шаг в направлении открытой двери его квартиры, но заметив недовольный взгляд, нехотя попятилась обратно к лестнице. Взялась рукой за перила, обернулась. – Ладно, если буду нужна – я у себя. Не сплю, сами понимаете, возраст, бессонница, все такое…
Он кивнул и исчез в квартире, громко захлопнув за собой дверь…
– И даже если ничего не будет нужно, вы не стесняйтесь… – окончание фразы растворилось в пустоте лестничной площадки.
Он быстро запер за собой дверь, набросил цепочку, подошел ближе к свету. Внимательно посмотрел на «отбитую» у старушки записку и непроизвольно пожал плечами. Так сказать, а стоило ли? В его руках был самый обычный лист бумаги в клетку, вырванный, что называется, «с мясом». Страница густо исписана неразборчивым мелким корявым, скорее всего, детским почерком. Ученическая тетрадь? Вне всяких сомнений. Обилие формул подтверждало правильность направления мысли – это конспект, да еще и по химии.
Плечи снова синхронно поползли вверх. Как-то так сложилось, что в последнее время именно этот жест стал его любимым и единственным упражнением в плане физкультуры. Но ведь оно и понятно, смотри, не смотри, думай, не думай, а получается, что ему на дверь прилепили листик из школьной тетради. Бессмыслица! Зачем?
Исключительно из любопытства он перевернул страничку…
– Вот, ну это же другое дело! – там был чертеж, не менее корявый, сделанный если не детской рукой, то взрослым человеком с интеллектом ребенка. Крайне примитивный рисунок – маленький квадрат, внутри большого прямоугольника. Похоже, двор, посреди которого расположилось небольшое строение, еще и обведенное красным карандашом. Вокруг по периметру несколько кружочков, под одним из них написано «освещение». Меж двух пометок, обозначавших, как легко догадаться, фонарные столбы, черным, проведена пунктирная линия, конец которой превращался в стрелку и упирался в стену маленького квадрата. – Похоже, зря я бармена «мариновал», надо было просто подождать и инструкцию к западне мне бы на дом доставили, правда, так я раздобыл еще и план внутренних помещений.
Постепенно все становилось на свои места. Там, на другом конце города, за высокой оградой завода подготовили ловушку, капкан на него. Сделали все возможное, лишь бы он не задерживался, снабдили всей необходимой информацией, даже маршрут проложили, чтоб не заблудился. Что тут скажешь? Правильно, надо просто идти! Не подводить же тех, пока неизвестных.
Надо идти, надо! Он набросил плащ на плечи как одежду горцев – бурку. Извлек из тумбочки «будничный» пистолет, накрутил и на него глушитель, вынул обойму, осмотрел, кивнул, вставил обратно. Наклонился, поднял с пола точную его копию, извлеченную из тайника. Две руки – два пистолета. Подошел к зеркалу, взглянул на себя. Порядок. Удобная позиция, случись что – он готов отстреливаться, плюс – раньше времени оружие не увидят.
Звонкий щелчок, спрятанного внутри двери механизма замка сообщил о том, что дверь заперта. Оставлять маячок он не стал, времени не было, да и толку от него, как оказалось…
За дверью квартиры этажом ниже слышалось отчетливое поскрипывание. Старый стул скрипит, да точно! Все понятно – это чрезмерно любознательная старушка. «Любит часами сидеть у дверей и подглядывать в глазок. Все видит старушенция, все знает! Нет, но подумать только, какое должно быть у человека терпение, чтоб часами смотреть на пустую лестничную площадку в надеже высмотреть что-нибудь интересное! Правда, сейчас самое время, лифт не работает, больше народу ходит, – его губы сами собой расплылись в улыбке. Он коротко кивнул. Это своего рода дань уважения, все-таки они с соседкой в некотором смысле коллеги! – А еще мне всегда было интересно, почему в ее двери глазок установлен всего в метре от пола? Как такое получилось? Полотно вверх ногами прикрутили, или так все и было задумано, для удобства, так сказать, наблюдения? Ага, из сидячего положения… Вопрос».
Промелькнула шальная мысль, захотелось что-то сделать, учудить что-то этакое, чтобы соседка надолго запомнила, но нет, это будет, но в следующий раз. Сейчас главное дело, оно на первом месте.
Двор. Припаркованная у самого подъезда машина. Тишина, но тишина часто обманчива! Стараясь не входить в овал жиденького света, создаваемого несколькими мутными покачивающимися даже в безветрие фонарями, он подошел к своему авто. Медленно обошел вокруг. Прислушался. Никого. Снял плащ, бросил на капот, туда же последовал один из пистолетов, второй в руке. Лег на грязный асфальт, осмотрел днище. Тот же час выплыл из недр памяти давний инцидент, схожая ситуация: ночь, унылое спокойствие, подмигивающий светодиод в районе топливного бака, предвестник мгновенной смерти. Сразу же закралось сомнение в подлинности воспоминания, но это ладно…
Все спокойно, тем не менее, надо было спешить. Он резко выпрямился, подхватил плащ, пистолет, запрыгнул в салон, включил зажигание. Густо заставленный машинами жильцов двор остался позади…
Туман становился гуще, туман становился плотнее. Окутали серые хлопья мчавшееся авто, погасили ходовые огни, скрыли силуэты ночных домов. Казалось, нет вокруг ничего, вообще ничего, кроме одного единственного, романтичного и пугающего одновременно природного явления – седого непроглядного тумана.
Над центральной улицей города неплохо поработали дорожники. Уложили новый асфальт, удивительно ровный, непривычно гладкий, правда, до разметки у них руки пока не дошли, но ведь не надо требовать от них сразу слишком многого! Хотя…
«Едешь, а куда? Так бы хоть по линиям ориентировался! – бормотал он, внимательно вглядываясь в пустоту. – А еще не лишним было бы об освещении подумать, добавить фонарей, включить те, которые уже установлены. Сразу и не разберешь, что это, то ли экономия, то ли обычная бесхозяйственность».
А туман все клубился, не интересовали его проблемы и трудности одного единственного ворчливого водителя. Время стремительно мчалось вперед, авто плавно катило по городу, ничего не менялось, светлее не становилось, разметка не появлялась, черный асфальт сливался с серостью тумана, создавая иллюзию абсолютной пустоты. Смотришь по сторонам и так легко поверить в то, что не существуют ни земля, ни небо, что парит авто в пространстве и нет в этом мире места законам физики.
Тишину салона разбавил спокойный женский голос. Навигатор. Умный прибор что-то там подсчитал и пришел к выводу, что поездка подошла к концу, подмигнул экраном, доложил и сразу же отключился. Его миссия выполнена.
Обрадованный тем, что стекло двери опустили, туман забрался в просторный салон. Воздух внутри отяжелел, насытился влагой, паром, порождая непреодолимое желание закрыться, запереться, отрезать уютный мирок автомобиля от влажной сырости весенней ночи.
Ему же было не до тумана. Он откинулся на спинку, глубоко вдохнул и медленно закрыл глаза, пытаясь ни о чем не думать, стараясь прогнать все мысли, все, без каких-либо исключений. Привычка, давняя привычка – перед выполнением задания необходимо полностью очиститься. Лишние мысли, они как лишний груз, давят, мешают, сбивают с ритма, а уж этого допустить никак нельзя.
Краткую медитацию прервали. Писк телефона. Опять письмо.
Он вздрогнул, схватил светящийся аппарат. Тот же электронный адрес. Снова видео. На этот раз не было удручающей темноты, стимулирующей воображение. Была лишь она. Все в той же позе, руки пристегнуты к трубе у потолка, усталость на лице и взгляд полный боли, мольбы и надежды.
Несколько секунд неизвестный снимал девушку, медленно ходил вокруг нее, стараясь выбрать наиболее эффектный ракурс. Свободная рука самодеятельного оператора с синюшного цвета длинными и кривыми пальцами тянулась к ней. Казалось, еще мгновение и схватит ее, как минимум, прикоснется…
Подмигнул экран. Исчез мрачно-серый подвал. Его место заняли кучевые облака, медленно бредущие по бескрайнему насыщенно-синему небу – любимая заставка…
– И опять-таки это ловушка, вне всякого сомнения, ловушка! Капкан. Простой, я бы даже сказал, бесхитростный. Более того, они и не пытаются этого скрыть, – на решительном лице не дрогнул ни один мускул. – Ловушка, но я просто-таки обязан в нее попасть. Ничего, готовьтесь, я уже иду, только знайте, еще не факт, что это капкан на меня, как бы вы сами в него не угодили!
Дождавшись пока погаснет экран телефона, единственный источник света во всей округе, он вышел, глубоко вдохнул влажный воздух, поежился. Захлопнул дверь, открыл багажник. Включил тусклую лампу подсветки. Снял плащ, аккуратно сложил его на запаске. Надел жилет с множеством «разнокалиберных» карманов. Педантично проверил их содержимое. Кивнул. Оттянул уголок обивки, извлек из тайника две световые гранаты, охотничий нож, кастет. Кровожадно улыбнулся в темноту. Поднял коврик багажника, убрал фанерку, скрывающую продолговатую нишу, там оказался дробовик, «Винчестер», весьма эффективное оружие в ближнем бою. Общий воинственный вид дополнил патронташ. Представляя, как внушительно все это выглядит, он ухмыльнулся мрачной ухмылкой, гримасой, которая не сулила ничего хорошего тому, кто решится стать у него на пути. Схватил большой моток веревки с крюком, бросил на крышу авто.
– Ну, теперь можно хоть в капкан, хоть ловушку!
Последний штрих – поверх амуниции надет плащ, застегнут на все пуговицы, хитроумным узлом завязан пояс. Так должно быть, это же своего рода униформа, да и плащ не «пустой» – в карманах два пистолета, шесть запасных обойм, несколько десятков патронов насыпью, что называется, на всякий случай. Ну и еще одна деталь – он надел шляпу, натянул как можно сильнее, чтоб не слетела. С силой захлопнул крышку багажника. Хлопок отозвался многоголосым эхом, отвратительным звуком, напоминающим зловещий металлический смех.
Порядок. Подхватив моток веревки, он решительным шагом направился в туманную мглу. Остановился, пройдя лишь несколько шагов. Огляделся – ничего не видно. Включил фонарик. Несколько раз мигнул глазами. Выключил. Секунды было достаточно, чтобы убедиться в том, что и так было понятно – пользы от искусственного света никакой, без него даже чуточку лучше, как минимум, спокойнее.
Мысленно выругался. Выставил вперед руку. Прошел еще несколько метров. Остановился. Пальцы коснулись чего-то твердого и холодного. Это туман преобразился. И без того плотный серо-свинцового цвета он стал гуще и обрел несвойственную природному явлению шершавость. Из тумана, такая же серая и унылая, выплыла высокая бетонная стена, ограждающая промышленную зону. Вот она, цель!
С приглушенным металлическим звоном раскрылись клешни трезубого крюка. Сильный замах и блестящая железка утащила с собой в темноту веревку. Послышался отвратительный шипящий звук, пробиваясь сквозь непроглядный мрак, заиграли отблесками разноцветные искры.
– Похоже, ограда под напряжением, – он вздрогнул, представляя, как его тело падает на колючую проволоку, как через него проходит мощный разряд электричества. – Скорее, была под напряжением, ключевое слово «была». Нет, точно была, крюк ведь железный, судя по всему, случилось замыкание. Да, так и произошло, жаль только о моем прибытии уже всем известно, хотя они и раньше не сомневались…
Несколькими выверенными движениями он проверил надежность «кошки». Рывок, еще рывок – порядок, ни электрического треска, ни ярких искр. Наверху, во тьме, в тумане послышался тихий перезвон – металлические клешни стучали по бетону, не позволяя веревке сорваться. Можно выдвигаться.
Упираясь ногами в пирамидальные выступы на поверхности плиты, он карабкался наверх. Уже через секунду вытянутая вперед рука наткнулась на холодную сталь. Уголок, окантовка надежного, но хрупкого бетона. Судя по всему, выше аккуратными кольцами закреплена та самая «колючка». Надо как-то через нее перебраться, желательно, с минимальными потерями…
Пока он размышлял, как справиться с поставленной задачей, ситуация вновь изменилась, причем самым непредсказуемым образом. Массивная плита оказалась не столь надежной, как можно было подумать. Она дрогнула, прогнулась и медленно начала оседать.
Беззвучно и чуточку даже величаво бетонный прямоугольник накренился, повис, заняв практически горизонтальное положение, закачался, удерживаемый мотками кабелей и той самой «агрессивной» проволокой.
Лишь только движение прекратилось, ознаменовав финал падения приглушенным охающим звуком, он оттолкнулся от шаткой плиты, вскочил на ноги, ступил шаг вперед, подпрыгнул, рассчитывая перелететь через острые колючки. Искренне расстроился, услышав, скорее, почувствовав, как на них остается внушительный клок ткани…
– Нет, конечно, плащ для хорошего шпиона это первое дело, но порванный плащ! Тут уже вопрос не имиджа, а просто-таки профессиональной этики… – пробормотал он, представляя, как отвратительно выглядит дыра, по краям которой свисают нитки. – И что я такое несу?! Какой плащ, какая этика! Она в опасности! Спешить надо!
Судя по ощущениям, это была трава. Недавно выбравшаяся из-под земли, мягко пружинила она, позволяя ступням глубоко проваливаться в живой природный ковер. Несколько мягких шагов и ее сменил асфальт. Под ногами зашуршал песок, намекая на то, что идти надо осторожнее, как минимум, ступать тише.
Несколько метров сравнительно ровного покрытия и из густого облака тумана выплыл угол здания. Высокая стена, ее верхушка терялась где-то в белесом сумраке. Руки тщательно ощупали находку – ничего сколько-нибудь необычного. Подоконник, накрытый тонкой жестянкой. Приоткрытое окно, зафиксированное куском кирпича.
«Странные люди, весна только началась, а они сквозняк устроили! И ладно еще вентиляция, но кирпич…» – глупая мысль появилась и тут-таки погасла. Вместо нее вспыхнули огоньки. Тусклые, они висели в воздухе, слегка скрытые живым и колышущимся туманом. Четыре светлячка в седой мгле, если присмотреться, можно разглядеть еще несколько, только те дальше и, кажется, ниже…
«Огни по периметру «прямоугольника», не иначе!» – осенило его. Огоньки тут-таки погасли. В тишину ночи ворвался звук. Громкий, отчетливый, наверняка его транслирует какое-то мощное оборудование. Тиканье часов. Выверенное, размеренное. Невидимый часовой механизм принялся отсчитывать секунды. Обратный отчет? Намек на то, что время быстротечно? Но это и без намеков ясно!
Несколькими быстрыми движениями он расправил плащ, поднял воротник. Снял шляпу, резко взмахнул нею, прогоняя сомнения. Надел обратно. Низко надвинул на глаза. Представил себя, попытался увидеть со стороны. «Жаль свет отключили, можно было хоть с отражением свериться», – как много глупых мыслей таится в беспросветной мгле безлунной ночи…
Туман упивался безраздельной властью, захватил он город, поглотил, спрятал в густой непроглядной дымке. Туманная ночь – лучшее время для темных дел, для злых начинаний, все скроет она от любопытных глаз, поможет спрятаться злоумышленнику, заметет следы. Гордится белесая пелена своей особой миссией, наслаждается нею, ведь в такие часы она уже не просто водяной пар, витающий в воздухе, она сила, реальная, живая, ощутимая не только на физическом уровне. Сковывает движения, делает все происходящее нереальным и чуточку мистическим. Впрочем, причиной очевидных неудобств может быть все тот же плащ…
Стоять и ждать чего-то, было сродни преступлению. Он и так слишком задержался. Решительный шаг в густоту тумана, еще один и в блеклой серости растаяла стена. Все превратилось в один сплошной непроглядный мрак с изрядно надоевшим привкусом отвратительной сырости.
Два десятка шагов в неизвестность. Вытянутые вперед руки наткнулись на препятствие. Он остановился, ощупал плоскую шершавую поверхность, задумчиво хмыкнул. Похоже, это именно то, что нужно. Осторожно, часто прикасаясь кончиками пальцев к колючему бетону, двинулся вперед.
Тут-таки ярко вспыхнул свет, прогоняя тьму и разрывая в клочья клубы водяного пара. Свет был везде. Подмигивали мощные лампы, сияли, яркость свечения усиливалась, лучи слепили, заставляя закрывать глаза. Создавалось впечатление, что это и не фонари вовсе. Казалось, это прожекторы, их коварные лучи мечутся по ночному двору, выискивают его, да уже нашли!
Шершавый бетон сменился холодным металлом. Настроение сразу улучшилось, но ненамного. Пусть цель близка, но свет все разгорался, кто знает, сколько любопытных глаз уже увидели его? Сколько мрачных, до зубов вооруженных охранников уже спешили к нему? Поможет ли ему тот скромный арсенал, что был рассован по карманам, если на него набросится разом вся охрана предприятия? Вряд ли…
Не обращая внимания на панические настроения, руки продолжали искать выход из создавшегося положения. Планомерно и тщательно пальцы изучали лист стали, закрывающей проход. Вот удалось нащупать ручку. Ухватившись обеими руками, он потянул дверь на себя. Где-то там, в глубине помещения скрытого за толстым металлом что-то заскрипело. Дверь не подавалась. Рывок. Снова скрип, но уже протяжный и какой-то даже тоскливый, кроме того тяжелое полотно чуточку сдвинулось с места. Еле заметно, почти неощутимо. Этого оказалось достаточно, чтобы к толике надежды прибавилась уверенность. Если дверь покачнулась, если удалось сдвинуть с места, то ее можно и открыть, надо только постараться.
Спокойно, но с силой он потянул на себя железную скобу. Сильнее, еще сильнее. За дверью противно заскрипело, что-то электрическое запищало. Монотонно, будто отрешенно. В тот же миг фиксаторы выпустили стальное полотно. Свершилось – проход открыт, нужно только сделать шаг.
Сопровождаемая тихим печальным скрипом, дверь закрылась. Снаружи остался яркий свет, отделенные толстым металлом, растворились в тишине звуки, смолкло монотонное тиканье, навязчивое напоминание о быстротечности времени. Стихло все, но отзвуки остались. Невидимые часы засели у него в подсознании. Продолжали тикать они, задавливая настроение, заставляя спешить.
Прошло еще несколько секунд. Ситуация понемногу менялась, тьма уже не казалась столь густой и непроглядной. Привыкшие к отсутствию освещения глаза различали еле заметное свечение, тусклое и рассеянное, оно шло откуда-то снизу, меркло, пробираясь сквозь хитросплетение ступеней, перил, труб, свисающих сверху кабелей. В этом блеклом намеке на свет удалось разглядеть фрагмент ограждения лестницы, часть стены, какую-то сетчатую конструкцию, пол, сменяющийся ступенями.
Даже той крупицы сведений, что удалось собрать широко раскрытым глазам, хватило, чтобы обрести уверенность в себе. Опираясь на размытые кадры, что удалось вырвать зрению из тьмы, заработало воображение, дополняя окружающий мирок яркими подробностями. Небольшое усилие и он уже достаточно отчетливо представлял, где находится – небольшое квадратное помещение, собственно, лестничная площадка. Он на вершине колодца, уходящего куда-то глубоко вниз.
Лестница. Ступени, множество ступеней. Стоило дать волю фантазии, как она дорисовала еще одну существенную деталь, базируясь на фрагменте с сеткой. Он, то ли увидел, то ли представил раздвижную дверь кабинки лифта. Да, наверняка так и было, вряд ли люди каждый день «своим ходом» спускались в подземные залы, расположенные на огромной глубине. Тут пока окажешься внизу, пока отдышишься, пока сможешь взяться за работу, так уже и конец трудового дня. Кстати, обратная дорога и вовсе сродни каторге!
– С этим все понятно. За них я спокоен, пусть себе на лифте катаются, вверх-вниз, я же пройдусь, прогуляюсь. Кабинка слишком тесная, там развернуться негде, а раз уж я решил позволить загнать себя в ловушку, то хоть сам выберу каковы ее размеры, – пробормотал он, прислушиваясь к слабому шуму, доносящемуся как раз оттуда, где фантазия рисовала лифт в темноте.
Звук становился отчетливее, подозрительный, будто бы шаги, но слишком уж робкие, вялые какие-то, неуверенные. Они не приближались и не удалялись. Кто-то топтался на месте? Переминался с ноги на ногу? Нервы? Возможно.
