Тридцать второе июля

Пролог

Вы наверняка знаете, что означает словосочетание «день сурка». Я тоже видела фильмы и читала книги, как люди проживают один и тот же день снова и снова. То для того, чтобы спасти чью-то жизнь, то чтобы радикально измениться и влюбить в себя прекрасную девушку, или для того, чтобы вообще спасти весь мир, а то и потому что у остающихся неизменными жителей этого дня просто нет выбора. В некоторых историях выход скрывался за верными действиями и решениями, а в других – вообще выхода не было, потому что временная петля и была создана ради постоянного пребывания в ней. Но общим у всех историй было одно: каждый день в них похож на предыдущий, как две капли воды – с точностью до секунды.

Со мной было не так.

Но я начну с того, что мне приснилось почти за неделю до того, как началась вся эта история. Я работаю старшим редактором в одном не очень крупном издательстве, хотя для нашего города оно довольно солидное. Поэтому по роду моей деятельности мне приходится читать уйму самых разнообразных произведений – от научных статей, навевающих сонливую тоску, до захватывающих и поглощающих целиком художественных романов. Поэтому в мои сны зачастую прорывается всевозможный бред из прочитанных рукописей. Иногда это ужасы и кошмары, от которых я просыпаюсь в холодном поту, иногда какие-то фантасмагории, а бывают и боевики с военными сценами.

Но то, что мне приснилось в прошлое воскресенье – двадцать шестого июля – сильно отличалось от прежних снов невероятной реалистичностью происходящего. Наверное, поэтому он вызывал во мне небывалую бурю эмоций. Впрочем, тогда я ещё не знала, какое значение он будет иметь в дальнейшем, иначе постаралась бы не выбрасывать его так быстро из памяти.

Я блуждала по какому-то бесконечному лабиринту с огромным количеством закоулков, поворотов, ниш. Высокие серые стены не позволяли видеть, что там – с другой стороны. Сколько бы я ни плутала, я никак не могла найти выход. От этого паника внутри меня всё нарастала и нарастала. Потом добавилось чувство, что за мной кто-то наблюдает. Кто-то, от кого я должна была убежать и спрятаться.

Наконец, лабиринт глухих проходов сменился видом заброшенных полуразрушенных зданий. Места для манёвра стало больше, но в то же время чувство опасности усилилось. Я всё бежала и бежала, петляя между тёмными зданиями без окон, с полуоткрытыми трухлявыми дверями, едва болтающимися на выдранных петлях и скрипящими, несмотря на отсутствие ветра. Повсюду беспорядочно стояли и лежали какие-то ржавые грузовые контейнеры, вагоны, трактора, бесколёсые самосвалы и прочая полуразобранная и разрушенная техника. Под ногами валялся всевозможный мусор, не давая двигаться максимально быстро. Густые сумерки добавляли жути. Казалось, я никогда не выберусь из этого кошмара.

Перепрыгнув на бегу через очередное препятствие – кажется, это был упавший фонарный столб, – я завернула за угол невысокого кирпичного щербатого здания. Внезапно из тёмной пасти дверного проёма выскочил высокий мужчина в чёрной кожаной куртке. Лица его я почему-то не видела. Так иногда бывает во сне – просто знаешь, что рядом с тобой тот или иной человек, но в деталях его не видишь. Он схватил меня за руку, стремительно увлекая за собой:

– Скорее! Надо торопиться! Иначе останешься тут навсегда.

Его тёплая ладонь, крепко держащая мою, его уверенный голос окутали меня чувством надёжности и безопасности. Что-то подсказывало мне, что ему можно верить. Увлекаемая своим спутником, я всецело доверилась и позволила ему вести меня по извилистым тёмным улицам ночного города, сменившим заброшенные пустынные развалюхи.

Даже не знаю, что это был за город. На мой совсем не похож.

Обогнув несколько припаркованных автомобилей, мы остановились перед мотоциклом – красивым, сверкающим в тусклом свете уличного освещения байком. Я такие только в кино видела. И всегда мечтала прокатиться на подобном.

В следующее мгновение мы уже неслись на бешеной скорости по ночному городу. Ветер шумел у меня в ушах, дух захватывало от невероятной стремительности; мы почти летели. Мимо мельком проносились огни фонарей, витрин, вывесок, фар автомобилей. Дорога уже не петляла по городским закоулкам. Мы мчались по абсолютно прямой улице, уходящей вдаль тёмно-серой лентой асфальта и упирающейся в линию горизонта, размытый цвет которой намекал на приближение рассвета.

Я крепко держалась за увозящего меня в неизвестность незнакомца, обхватив руками его торс и вдыхая запах кожи, исходящий от его куртки. Я по-прежнему не знала, кто он, но была уверена, что это близкий человек, которого я знаю всю жизнь. Или даже дольше…

И вдруг – по закону жанра сна – мы внезапно оказались стоящими на крыше какой-то высокой башни. Мотоцикл – а вместе с ним и глухой рокот его двигателя – куда-то исчез. Под нами раскинулся город, сверкая ночными огнями.

– Ну что, полетаем? – спросил мой спутник.

Я не могла отвести взгляд от завораживающей панорамы, представшей перед нами.

– Полетаем? – недоумённо переспросила я. – Но я не умею!

– Умеешь, – уверенно ответил молодой человек. – Просто забыла.

Он взял меня за руку и подвёл к самому краю крыши. Видимо, он почувствовал моё сомнение и напряжение:

– Ты хочешь жить там? – он указал на город. – Или летать над ним?

Я глубоко вздохнула.

– Доверься мне, – его голос был такой глубокий и почему-то очень знакомый.

Я когда-то его уже слышала. Но когда? И где?

Его лицо было по-прежнему скрыто, но я и не старалась разглядеть. Мне было достаточно интуитивного доверия к нему. Я чувствовала, что он прав и что на него можно положиться.

Часто дыша, объятая страхом, трепетом и предвкушением неизведанного, я кивнула, закрыла глаза, оттолкнулась от крыши и прыгнула в воздух. Сначала мне казалось, что я просто падаю вниз. У меня перехватило дыхание, но я заставила себя разомкнуть веки.

Я летела над городом, неслась, рассекая воздух телом, раскинув руки в стороны. Поначалу было сложно управлять полётом. Казалось, стоит только слегка повернуть голову, и меня закрутит воздушным вихрем. Но постепенно я поняла, что могу контролировать и скорость, и высоту полёта, и направление. Силой мысли, направленным желанием. Я осознала, что действительно всё это уже делала, и недоумевала, как же я могла забыть об этом. Ведь летать – это так легко и просто, почти не требует усилий. Это гораздо естественнее, чем ходить. Единственное, что необходимо – верить в то, что ты можешь летать.

Я наслаждалась полётом, то замедляясь, то ускоряясь по своему желанию; поднималась выше – так, что невозможно было разглядеть, что там внизу. А потом снова опускалась почти к самой земле. Восторг переполнял всё моё естество.

И почему я так долго не пользовалась этим умением?

Город кончился, подо мной простирались хвойные леса; при желании я даже могла дотронуться до колючих веток, в предрассветной дымке были видны волнообразные движения скачущих по стволам и ветвям деревьев белок с пушистыми хвостами. На смену лесам пришли горы, от величия которых захватывало дух и на глаза наворачивались слёзы. Эта первозданная красота, даже не освещённая солнечным сиянием, а лишь слегка окрашенная лучами приближающегося рассвета, потрясала свой безмятежностью до самых дальних, потаённых уголков души, затрагивая её невидимые струны, дрожащие от переполняющего восторга.

Величественные горы сменились тёмной стихией воды, простирающейся до самого горизонта. Сверху этот океан казался твёрдой поверхностью, но по мере снижения к водной толще мне стала видна рябь, которая, всё более приближаясь, превращалась в высокие неумолимо катящиеся волны, подчиняющиеся незримым законам мироздания и подчиняющие себе всё, что попадает в плен могучей стихии.

Наконец, эта жидкая твердь постепенно исчезла из поля зрения, уступив место бескрайним лугам, покрытым цветами. Яркие жёлтые и красные пятна посреди зелёной травы заполняли всё видимое пространство. Даже отсутствие света всё ещё не взошедшего солнца, не умаляло потрясающей красоты пейзажа. В предрассветных красках картина казалась ещё более полной, потому что оставалось безграничное место для игры воображения. Яркие лепестки цветов распахнули свои объятия навстречу миру, словно стремясь обнять как можно больше пространства, наполниться жизнью, успеть надышаться бытием.

Мой полёт постепенно замедлился, будто знаменуя завершение чудесного путешествия.

И вот мы с моим спутником уже стояли на выступе скалы над обрывом. Сзади нас окружали деревья.

– Теперь ты вспомнила, – проговорил он.

И опять у меня мелькнула мысль, что я где-то уже слышала его голос. Почему он мне так знаком?

– Да, – выдохнула я шёпотом, всё ещё переполненная блаженным восторгом.

Он шагнул ближе и обнял меня за талию. А потом я ощутила его губы на своих губах. Его ладонь скользнула по моей спине, и я, испытав внутренний трепет, непроизвольно теснее прижалась к нему, обхватив руками его шею. Он ласково провёл языком по моим губам, отчего по телу прокатилась волна дрожи. Мои пальцы перебирали его шелковистые волосы. Его запах – до боли знакомый – вызывал какие-то смутные воспоминания, но я никак не могла их уловить. И мне не хотелось об этом думать, я растворялась в своих чувствах и ощущениях.

Незнакомец слегка отстранился и приблизил губы к моему уху:

– Сон – это ключ…

Яркие лучи солнца, показавшегося из-за горизонта, озарили всё вокруг яркой вспышкой. За мгновение до пробуждения я успела заглянуть в лицо молодого человека. Но из-за слепящего солнечного света так и не смогла его разглядеть.

Я проснулась в своей постели с бешено колотящимся сердцем. На шее всё ещё чувствовалось дыхание героя моего сна. Попыталась вспомнить его запах, но чары сна после пробуждения быстро рассеивались. Хотя в ушах ещё раздавался горячий шепот: «Сон – это ключ».

Даже не знаю, что меня тогда потрясло больше: невообразимое, забытое ощущение свободы во время полёта или столь чувственный и трепетный поцелуй незнакомца.