Тридцать второе июля

Глава 4

Первое, что привлекает моё внимание, это звуки капель дождя, барабанящих по карнизу. Не может быть!

Не открывая глаз, пытаюсь нащупать рядом с собой Лимона. Но моя рука шлёпает по пустому месту. Сокрушённо вздыхаю и открываю глаза.

Похоже, всё-таки воронка времени меня отпустила. Боже, как некстати! Более неподходящего для этого дня просто нельзя было придумать.

Стоп!

Вдруг меня осеняет, и я резко сажусь в постели. Кот, сидящий на подоконнике и завороженно наблюдающий за дождевыми каплями, вздрагивает и поворачивает ко мне настороженную мордашку, глядя сквозь щель между занавесками.

Во-первых, я не в платье, в котором забралась вчера в постель, а в пижаме. Во-вторых, оконные занавески задёрнуты, а я вчера вечером – или правильнее сказать: этой ночью – точно их не трогала. И в-третьих, если б сегодня была суббота, будильник бы не сработал!

Ура! Сегодня всё ещё тридцать какое-то июля!

И будто в подтверждение моих мыслей на телефон прилетает сообщение. Судорожно хватаю его, чтобы проверить: точно! Просьба пополнить баланс. Я радостно смеюсь и откидываюсь на подушку. Слава Богу! Я не кричала ни на Кайю, ни на Морфея!

Я могу прожить этот день снова – по-другому!

И внезапно я понимаю, что хочу провести его совершенно иначе. Просто и легко – ничего не вычисляя и не рассчитывая, не подстраивая своё поведение под расписание событий дня.

Ещё не придумав, чем именно буду сегодня заниматься, я быстро набираю сообщение о том, что плохо себя чувствую и не в состоянии прийти на работу, и отправляю его Дану. И Кайе – чтоб не теряла меня. От неё практически сразу прилетает ответ:

«Ок! Поправляйся!»

И символ солнышка в конце. Кайя все свои сообщения обязательно снабжает позитивными картинками – сердечками, цветочками, солнышком, радугой или просто смайликами. На душе у меня теплеет: как здорово, что она не помнит моей вчерашней грубости по отношению к ней.

От Дана ответ приходит гораздо позднее. Он желает мне выздоровления и напоминает о вечернем мероприятии – на случай, если мне станет лучше.

Ну уж нет! Сегодня я не потащусь ни на какой корпоратив! Надо сделать передышку.

Я не спеша собираюсь и иду в ближайший магазин, чтобы купить себе на завтрак творог или какой-нибудь йогурт и влажный корм для Лимона.

Дождь уже не такой сильный, но всё ещё моросит. Люблю дождь… А ещё больше обожаю грозу. Почему-то меня это успокаивает и наполняет внутренней гармонией. Помытые небесной водой улицы, дома, деревья, трава, цветы, кажется, тоже рады случившемуся омовению. Наполняя лёгкие тёплым, но свежим и влажным воздухом, неспешным шагом прогуливаюсь вдоль практически пустынной дороги. Сегодня я вышла из дома в другое время, поэтому разминулась и с Йори, и с нарядной девочкой. Интересно, как она в своём красивом атласном платье шла под дождём? Или они с мамой добирались до пункта назначения на такси?

Любопытно… Выходит, изменения в событиях этого дня влияют и на жизнь других людей.

Но если петля времени создана только для меня и лишь я знаю о повторении последних суток, то… Неужели и в самом деле это именно я каким-то образом воздействую на происходящие изменения?

Но разве такое может быть?

Ведь получается, что своими мыслями, настроением, душевным состоянием я могу вмешиваться в то, что прямо или косвенно происходит и с другими людьми. Тогда… Логично предположить, что мы все на каком-то невидимом уровне связаны друг с другом…

И тут же напрашивается следующий вывод: чем большее количество людей в мире будет искренне счастливо, тем с большим числом человек они смогут поделиться своим светлым состоянием через эту внутреннюю связь. Интересная мысль.

Подхожу к дверям супермаркета, поэтому приходится на время отложить свои философские размышления. В просторных залах довольно много народа для этого часа и дня недели. В молочном отделе забираю с полки последнюю упаковку своего любимого йогурта. Повезло! Прихватываю сыр, батон и несколько пакетиков лакомства для Лимона. На кассе сидит угрюмая полная женщина лет пятидесяти, без энтузиазма обслуживающая вереницу покупателей. И это наталкивает меня на новые раздумья.

Отчего так происходит? Почему люди тратят свои жизни на нелюбимые занятия? Почему устраиваются на работу, которая не приносит удовлетворения?

Понятно, что не все добровольно выбирают такую судьбу. В большинстве случаев обстоятельства диктуют необходимость двигаться в том или ином направлении. И всё-таки – так или иначе – всё упирается в неверие в собственные силы и в отсутствие смелости что-то изменить. Ведь проще найти себе оправдание и оставить всё, как есть, чем рискнуть, покинув грязную, сухую, надломанную, но такую привычную и насиженную ветку.

Подходит моя очередь, и я отвлекаюсь от вновь завладевших моим сознанием философских мыслей.

По пути домой подставляю лицо мелким каплям дождя и убеждаю себя в том, что эта небесная вода является символом прощения за моё вчерашнее поведение.

Немного позже, когда дождь совсем прекратился, а солнце робко пробивает свои лучи сквозь облачную завесу, я размышляю, чем бы сегодня заняться. Перебрав в уме несколько вариантов, останавливаюсь на пешей прогулке. Но только не в мой любимый лес – слишком близко к работе. А я хочу отдохнуть от всего, что связано с ней.

И вдруг решение приходит само собой. Я уже сто лет не виделась со своими подругами. Стоит воспользоваться возможностью.

У меня две лучшие подруги: с одной мы дружим ещё со школы, а с другой – с Универа. Они не знакомы друг с другом – как-то не выпало случая встретиться всем вместе. Поэтому я выбираю, кому бы из них позвонить. Школьная подруга – Евлея – живёт в пригороде, в собственном доме, с мужем и двумя ребятишками. Туда я пешком не дойду, а мне уж очень хочется погулять по городу. Давно не бродила просто так, без определённой цели. Поэтому выбор падает на Жалику, которая работает как раз в центре. Может, у неё найдётся лишний часок на дружескую болтовню?

К моей радости Жалика сразу же соглашается, и мы договариваемся встретиться в четыре часа дня в кафе, расположенном недалеко от её офиса. У меня ещё целая куча времени впереди, поэтому я не торопясь шагаю пешком.

Дорога до центра города занимает чуть больше часа, но я с удовольствие гуляю по ещё мокрому после утреннего дождя асфальту, наслаждаясь влажным летним воздухом. Петляю по оживлённым улицам, кое-где путь срезаю по дворам и скверам, посещая по пути пару торговых центров. Меня нельзя назвать фанаткой шопинга, скорее – наоборот: я не очень люблю слоняться по магазинам, это отнимает кучу сил и энергии. Но сегодня я с удовольствием заглядываю во всевозможные бутики и рассматриваю разнообразное содержимое сверкающих витрин. В одном из сувенирных отделов натыкаюсь на очень красивую копилку в виде неимоверно милого щенка. Покупаю её – в подарок Жалике. Она точно оценит! Во-первых, она вечно пробует какие-нибудь способы накопления денег, следуя всяческим советам многочисленных профессионалов из модных журналов; а во-вторых, она без ума от собак. Так что мой сувенир должен прийтись ей по вкусу.

В отделе зоотоваров приобретаю пару игрушек для Лимона, а то я что-то уже давно не радовала его обновками.

Проверяю время и направляюсь к месту встречи с подругой.

Войдя в кофейню, окидываю взглядом зал в поисках Жалики, но её ещё нет. У этого заведения есть одно потрясающее достоинство: открытая веранда с противоположной от входа стороны, выходящая во внутреннюю зону замкнутого в квадрат строения, где разбит шикарный сад с многочисленными цветами в клумбах, перемежающихся кудрявыми кустами разных сортов: здесь есть и рябина, и слива, и черёмуха, и сирень, и даже, кажется, рододендрон.

К моему удивлению, на веранде есть свободные места. Выхожу туда и сажусь за свободный столик. Официант без промедления приносит меню, и я заказываю глясе с шоколадным пирожным. Обожаю всё шоколадное и кофейное.

Пока готовят мой заказ, строчу Жалике сообщение, предупреждая, что я на веранде, а то – чего доброго – будет ждать меня внутри.

Подруга появляется одновременно с официантом, несущим мой кофе.

– Салам! – приветствует она меня и крепко сжимает в объятиях, отчего моё «Привет» выходит хриплым и сдавленным.

Жалика плюхается на стул напротив и заказывает себе эспрессо, сэндвич с креветкой, ролл с курицей, салат Цезарь и ещё чизкейк. Всегда поражалась, как в это худощавое тело влезает столько еды. Жалика – довольно поджарая, спортивно сложенная блондинка с тёмно-синими изучающими глазами и очень короткой стрижкой, которая, впрочем, её нисколько не портит. На ней жёлтый топ с коротким рукавом, тёмно-зелёные брюки в стиле милитари, светлые удобные кроссовки и маленькая спортивная сумочка через плечо. Весь этот образ вполне сочетается с родом её деятельности. Она работает журналистом и поэтому всегда готова рвануть сломя голову в любое время суток к месту очередной сенсации.

Как только ей приносят салат, она тут же жадно набрасывается на него.

– Жалика, ты опять не обедала? – смеюсь я.

– Угу, – мычит она сквозь набитый рот. – Некогда было.

Я снова смеюсь и достаю пакетик с сувениром, купленным для неё.

– Это тебе небольшой презент. Наткнулась на него, пока шла сюда, и не удержалась.

Она достаёт копилку из пакета, продолжая усиленно работать челюстями.

– М-м-м!

И я не знаю, что в большей степени является причиной её восторженного возгласа: очередная порция салата или мой подарок.

– Я тебя обожаю! – она шлёт мне воздушный поцелуй через стол.

Я улыбаюсь и переключаю разговор на тему, без которой не обходится ни одна наша встреча:

– Ну, давай! Хвастайся своим новым романом!

Жалика удивительно ловко крутит мужчинами и меняет ухажёров, как перчатки. Хотя, нет: перчатки меняют гораздо реже.

Она задорно клацает языком и выдаёт:

– У меня их сейчас два. Оба такие симпатяги! Прям не могу определиться, кого из них выбрать.

– Жалика, ты неподражаема! – хохочу я. – Ты же всё равно через пару месяцев поменяешь их на кого-нибудь другого!

– Думаешь, не стоит париться о выборе? – наигранно серьёзно спрашивает она.

– Думаю, не стоит.

В течение следующих долгих минут она в деталях описывает мне своих поклонников и отношения с ними, периодически отвлекаясь на откусывание и запивание принесённых блюд. А заканчивает своё красочное повествование привычным вопросом:

– Ну а у тебя как на личном?

Видя, как я кривлюсь, она как всегда предлагает:

– Давай уже познакомлю тебя с кем-нибудь! У меня как раз есть кое-кто на примете.

– Нет! – в который раз категорически отклоняю её предложение. – Лучше оставь для себя. А я как-нибудь сама справлюсь.

– Сама! Ага! Ты сама уже два года справляешься. Или больше? Может, хватит уже переживать из-за своего бывшего?

– Я не переживаю из-за него, ты же знаешь! – возмущённо протестую я. – Чего мне из-за него переживать, если я сама от него ушла?

– Сама… Ушла… – передразнивает меня подруга. – А вот теперь, небось, сама же и жалеешь?

Мне становится смешно:

– Жалика, тебе просто трудно поверить в то, что не все так повёрнуты на мужчинах, как ты.

– Ну, ладно, – соглашается она. – Твой бывший и впрямь был на редкость инфантильный и не приспособленный к жизни. Но время-то идёт, подруга! Чего ты вообще ждёшь?

Я откидываюсь на спинку стула и делаю глубокий вдох:

– Ты же знаешь, я хочу, чтобы раз – и на всю жизнь.

– Ну да! На всю жизнь! Как ты найдёшь-то его, этого своего «на всю жизнь»? Ты ведь даже не пробуешь! Или ты считаешь, что однажды в дверь к тебе постучат, ты откроешь, а там на пороге – он. В чёрном фраке, с огромным букетом алых роз и табличкой на груди «На всю жизнь»; улыбается на все тридцать два белоснежных зуба и такой говорит: «У нас сегодня акция: доставка до квартиры входит в комплект!».

Я громко хохочу, привлекая внимание других посетителей.

– Ну, ты знаешь, было бы неплохо! Разве что, букет был бы лишний – я ведь не люблю убитые цветы…

– Ну, да! Гуманистка ты наша! А я и забыла…

Жалика пристально смотрит на меня и добавляет:

– Тэра! Ты же отшиваешь всех подряд. Шанса никому не даёшь. Как ты планируешь понять, кто твой единственный? Может, ты уже сто раз мимо него прошла и не заметила?

– Ну… Думаю, я почувствую, – мечтательно отвечаю я.

– Угу! Током долбанёт от прикосновения! – саркастически восклицает Жалика.

– Может, током, а может… – я вздыхаю. – Ну, там, знаешь, трепет в груди, дрожь в коленях…

– Да-да! – охотно кивает Жалика. – Вот годкам к восьмидесяти всё это у тебя и будет! А ещё тремор в руках и вставная челюсть!

Я закатываюсь смехом, но вспомнив события последних дней и свои безуспешные усилия завоевать Декеля, теряю радостный задор.

– Поверь моему опыту, ерунда всё это, – с видом знатока заявляет подруга. – Ну хотя бы в качестве эксперимента попробуй не сразу отшивать поклонников, а как минимум – сходить на пару свиданий.

Я снова вспоминаю Декеля и наше несостоявшееся свидание.

– Ну, вообще-то я пробую…

Глаза Жалики тут же загораются:

– А ну-ка, давай рассказывай!

Я отмахиваюсь:

– Да нечего рассказывать. Уже три раза пробовала, ничего не выходит…

– Три раза? Не может быть! Если б это было правдой, уже бы случился какой-то катаклизм, типа землетрясения!

Ага! Землетрясение! Тут катаклизм покруче!

Эх! Знала б ты, Жалика, что эта наша встреча тоже, возможно, станет частью неслучившегося, фрагментом исчезнувшей реальности.

От подобных мыслей у меня напрочь пропадает желание продолжать обсуждение этой затянувшейся темы. Я фыркаю и пожимаю плечами:

– Это всё не интересно… Я вообще-то тебя позвала не для того, чтобы выслушивать советы опытной Донны Жуаны.

Жалика криво усмехается и отмахивается:

– Да знаю я, зачем ты меня позвала!

Ого! Интересный поворот!

– И зачем? – с тревожным удивлением уточняю я.

Она смотрит на меня с подозрением, словно я пытаюсь скрыть то, что всем давно известно.

– Тэра, я вообще-то журналист. Думаешь, от меня можно утаить хоть какую-то важную информацию?

– И? – выгибаю брови, выжидательно глядя на неё.

Жалика закатывает глаза и фыркает, как будто ей приходится озвучивать очевидные истины:

– Из-за проблем в твоём издательстве, разумеется! Разве нет?

– Каких проблем? – вырывается у меня.

Неужели Жалика и впрямь знает что-то, чего не знаю я? Она недоверчиво смотрит на меня, пытаясь оценить степень искренности моего изумления.

– Я не поняла. А для чего тогда ты хотела встретиться, если не по поводу издательства?

– Вообще-то я соскучилась. Просто захотелось увидеться, пообщаться… Разве подруги не так поступают?

Делаю вид, что я задета. Но Жалика не обращает внимания – её таким дилетантским актёрством не проведёшь.

– Так ты, выходит, не в курсе?

– В курсе чего?

– Ну, вообще я и сама подробностей не знаю. Эту историю моя коллега раскручивала. Но зашла в тупик, потому что твой шеф категорически отказался комментировать ситуацию. В общем, это как-то связано с эксклюзивными правами на издание книг некой известной писательницы – нам не удалось выяснить, какой именно, – которая конфликтанула, видимо, не сойдясь интересами, с вашими столичными конкурентами. И теперь «столичка» бросила все силы, чтобы задавить твою контору, потому что решить эту проблему полюбовно не вышло. Они сейчас постараются перетянуть как можно больше ваших авторов, даже в ущерб себе, лишь бы привести наше издательство к банкротству и, выкупив его, завладеть всеми правами. Насколько я поняла, всё уже решено; и вопрос о принудительном слиянии – лишь дело времени.

Ну, теперь понятно, чьи интересы представляет Декель… и почему Дан так враждебно настроен к нему.

– Тэра, ты и впрямь ничего не знала?

Я задумчиво перевариваю услышанное.

– Догадалась, что у Дана какие-то проблемы со столичными коллегами, но не в курсе была ни о подробностях, ни о такой степени серьёзности.

– Ха! – усмехается подруга. – Я-то надеялась выведать что-нибудь интересненькое у тебя. А получается, сама же тебя и проинформировала!

В этот момент телефон Жалики оживает, и она, глянув на экран, отвечает:

– Да… Угу… Хорошо, буду… Нет, лучше скинь сообщением… Ага, давай!

Она спешно засовывает мобильник в свою спортивную сумочку и достаёт оттуда кошелёк, чтобы рассчитаться за обед.

– Ну что, подруга. Кажется, нашу встречу придётся безжалостно прервать. Мне пора – труба зовёт. Кстати! Будешь искать работу – обращайся. Хорошие писаки нам всегда нужны.

Я машинально киваю.

– Ещё увидимся! – Жалика обнимает меня и, на ходу посылая воздушный поцелуй, спешно покидает кофейню.

А я заказываю себе ещё чашку кофе и некоторое время сижу, размышляя над полученной информацией. Если всё действительно так плохо, почему Дан ничего не говорит сотрудникам? Ведь нас вся эта ситуация тоже касается. Но зато он закатывает праздник по случаю юбилея предприятия, словно ему ничто не угрожает.

А может, это своего рода прощальный вечер?

Но юристы-то наши должны быть в курсе происходящего! А по их поведению нельзя сказать, что они особо встревожены или озадачены. Тогда, возможно, у Дана есть какой-то козырь в рукаве?

Ну конечно же! Наверняка у него есть некий план действий, способный разрулить сложившуюся ситуацию! А я зря запаниковала…

Но внезапно меня посещает неожиданная догадка: а что если я здесь застряла именно для того, чтобы решить эту задачу? Что если моя встреча с Декелем не просто совпадение? Вдруг моё знакомство с ним может каким-нибудь образом повлиять на ход событий, инициированных столичным издательством?

Откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза, пытаясь определить, как мне теперь стоит действовать.

Так! Стоп! Я же решила, что у меня сегодня выходной! В таком случае я поступлю как главная героиня одного из моих любимых произведений: подумаю об этом завтра!

Расплачиваюсь и выхожу из кофейни. Погода разгулялась, и теперь на ясном небе нет ни одного облачка, будто чья-то невидимая рука протёрла небосвод чистой губкой.

Раздумываю, куда бы податься. Можно немного пройти прямо и побродить по набережной – она у нас прекрасная; а можно свернуть в проулок направо и через пару кварталов оказаться в парке аттракционов. Останавливаюсь на перекрёстке, рассеянно глядя в ярко-красный пылающий глаз светофора – если я надумаю идти прямо, придётся подождать, чтобы перейти дорогу. Пару секунд взвешиваю варианты, прислушиваясь к внутреннему голосу, а затем сворачиваю направо: отдыхать – так отдыхать!

Быстро достигаю пункта назначения и прохожу в приветливо распахнутые ворота парка, покрытые яркими плакатами и призывно заманивающие прохожих посетить это место. Сразу за воротами раскинулась широкая аллея с нависающими над ней высокими раскидистыми деревьями, между которыми поперёк асфальтированной дороги натянуты яркие флажки, фонарики, гирлянды, создающие впечатление весёлого карнавала.

А по бокам аллеи расположились торговцы всевозможными лакомствами и праздничными атрибутами: мороженым, соками, сахарной ватой, воздушными шариками, ветряными вертушками, флакончиками с растворами для надувания мыльных пузырей и прочими мелочами, призванными создать атмосферу праздника и хорошенько облегчить карманы родителей, мечтающих подарить своим чадам радостную улыбку. В конце этой яркой улицы находятся кассы, от которых тянутся довольно длинные пёстрые хвосты из желающих развлечься и пощекотать себе нервы. Любовь к веселью и острым ощущениям собрала здесь представителей всех возрастов: от трёхлетних малышей до престарелой супружеской пары, за которой как раз и занимаю очередь.

В соседней очереди напротив меня стоит дородная мамаша с явно выраженной усталостью на лице и в глазах. Трое её сыновей без остановки носятся вокруг, задирая друг друга и используя мать в качестве препятствия, не позволяющего дотянуться друг до друга.

В ожидании разглядываю перечень аттракционов. Последний раз я приходила сюда с друзьями ещё во время студенчества, и с тех пор здесь практически ничего не изменилось: тот же шум и визг детворы и взрослых, яркие цвета всех элементов парка, весёлая музыка, доносящаяся из динамиков, закреплённых на высоких столбах, и – самое чудесное – атмосфера беззаботности и лёгкости, царящая в этом месте и погружающая в мир искренней радости и всевозможности.

Престарелая пара лет восьмидесяти передо мной покупает кучу жетонов в тир, билеты на какой-то аттракцион, названия которого я не расслышала, и в довершение старушка под безуспешные попытки супруга отговорить её берёт себе билет на цепочную карусель. Судя по их праздничному, хоть и безнадёжно устаревшему одеянию они сегодня отмечают какой-то совместный праздник. На дедуле идеально выглаженная, но неимоверно застиранная рубашка с короткими рукавами и такие же поношенные, но чистые брюки с аккуратными стрелками. А на бабуле некогда белое платье с кружевами и рюшами и идеально подходящая к этому наряду шляпка, создающая впечатление, что старушка присеменила сюда прямиком из прошлого – если не из позапрошлого – века.

Однако я не могу не восхититься смелостью бабули, так уверенно стремящейся испытать на прочность свою нервную систему на цепочной карусели. Отчаянная женщина! И словно подслушав мои мысли, она поворачивается ко мне и с озорной ухмылкой заговорщически подмигивает, чем вызывает мою ответную искреннюю улыбку.

Наконец, подходит моя очередь, и я покупаю билеты на три аттракциона: колесо обозрения, цепочная карусель и – самое захватывающее – «Свободное падение». С него-то я и начинаю, потому что, если оставлю его напоследок, то точно не решусь и передумаю. Всегда хотела побывать на этом аттракционе, но всё время боялась и в итоге откладывала на следующий раз. Так пусть этот следующий раз наступит, наконец, сегодня! Сворачиваю налево от касс – туда, где расположена зона для развлечения взрослых, – и решительно направляюсь в сторону устремившейся в небо вышки.

Слава Богу, ждать не приходится, иначе моя уверенность в необходимости этого самоистязания пошатнулась бы.

Установка «Свободное падение» представляет собой ряды кресел, прикреплённых с каждой стороны квадратной в сечении вышки, которые должны подниматься по ней вверх, а потом в свободном падении лететь вниз.

Сажусь в одно из кресел. Рядом со мной с восторженными воплями плюхается молодая парочка лет восемнадцати – двадцати. Сотрудник в парковой униформе опускает защитную перекладину, фиксирующую нас на своих местах, тщательно проверяет надёжность креплений и направляется к сидящим на других гранях вышки. Я чувствую, как от волнения сводит живот, но назад уже пути нет. Заставляю себя успокоиться. Секунды ожидания кажутся сейчас бесконечными. Во рту резко пересыхает, и язык прилипает к нёбу.

Но вот вся махина приходит в движение, кресла начинают медленно ползти вверх, и моё сердце сжимается от тревожного возбуждения. Кажется, мы поднимаемся целую вечность; хотя когда наблюдаешь снизу, это занимает не больше полминуты. Мы достигаем самого верха и на несколько секунд замираем в неподвижности. Я слышу вокруг себя щебет остальных пассажиров, но не прислушиваюсь, сосредоточившись на собственных ощущениях. Знаю, что сейчас мы полетим вниз, и от этого предвкушения приближающегося момента эмоциональной встряски каждый нерв напрягается до предела. В этот момент что-то щёлкает, и мы бесконтрольно устремляемся вниз.

На мгновение мне кажется, что произошла какая-то поломка и мы и впрямь сорвались. От этого стремительного движения внутри всё замирает, дыхание перехватывает. Слышу, как девушка рядом со мной вопит во всё горло, и не могу понять, как ей это удаётся. Ведь я не могу выдавить из себя ни звука, потому что не помню, как дышать. Даже не знаю, вдохнула ли я или – наоборот – выдохнула перед тем, как началось падение. Силой инерции меня отрывает от сидения, и чувствую, как плечи с силой вжимает в верхнюю перекладину. Кажется, этот полёт длится невероятно долго – хотя на самом деле всего несколько секунд, – когда конструкция замедляется и замирает примерно на середине вышки. Вокруг воцаряется тишина – все переводят дыхание в предвкушении следующего этапа. Проходит ещё некоторое время, и мы снова несёмся вниз на бешеной скорости. Земля приближается с невероятной быстротой. И когда я уже практически уверена, что столкновение неизбежно, мы вновь замедляемся и плавно останавливаемся у поверхности площадки.

Но это ещё не всё! Мы опять поднимаемся вверх – теперь быстрее, чем в первый раз. И через пару бесконечно долгих секунд ожидания вихрем устремляемся вниз – сразу до земли, без промежуточной остановки на середине. Я ощущаю себя воздушным шариком, который чья-то неверная рука рискует вот-вот отпустить, и тогда он улетит в неведомую высь и будет скитаться по бескрайним пространствам, вынужденный подчиняться воле ветров и атмосферных потоков.

И вновь я отрываюсь от сидения, осознавая, что перекладина, больно упирающаяся в плечи, – это единственное, что удерживает меня вблизи кресла и не позволяет остаться где-то в воздухе.

Я опять забываю, вдох или выдох мне нужно сделать – настолько всё замирает в груди. И вновь поражаюсь тому, как другим удаётся извлекать из себя столько воздуха, чтобы его хватало на истошные вопли. Отсутствие привычной опоры снизу и волнительное ощущение полёта вызывает чувство дежавю. Но момент слишком неподходящий, чтобы попытаться вспомнить, с чем у меня связаны эти переживания. Кажется, будто моё тело отделилось от меня. Я чувствую, как его увлекает вниз благодаря сдерживающей силе перекладины, но сама я, словно не поспевая, лечу следом на некотором расстоянии – какие-то невидимые нити, крепко связывающие меня с плотью, не дают воспарить над землёй. Это незабываемое, неописуемое ощущение отсутствия массы тела наполняет бесконечным невообразимым восторгом.

Но не успеваю я в полной мере насладиться волшебным мигом, как вдруг конструкция останавливается, и вот я уже чувствую весь свой вес, сидя в пластмассовом кресле. Во все конечности постепенно возвращается чувствительность и осознанность, будто я натягиваю на себя костюм. И хотя мне жаль, что всё закончилось так быстро, но покидаю этот аттракцион с ощущением внутреннего блаженства, растекающегося внутри меня тягучей сладостью.

Почему-то мне не хочется сразу идти на следующую карусель, и я брожу по парку с глупой улыбкой. Сейчас мне кажется, что в этом мире вообще нет ничего невозможного, что не существует ни одной проблемы, которую нельзя было бы решить, и нет ни одного человека, который не был бы наполнен внутренним божественно-совершенным светом.

И почему я раньше так боялась этого «Свободного падения»?

Позднее на цепочной карусели, когда от скорости захватывает дух, я вновь испытываю радостный восторг, несясь высоко над поверхностью земли. Зато после этого требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к твёрдой поверхности. Покупаю себе эскимо со вкусом манго и с удовольствием прохаживаюсь по тенистым парковым дорожкам, наслаждаясь царящей здесь безмятежностью, напоминающей о забытой в далёком детстве беспечности.

Колесо обозрения я оставляю напоследок. Народу здесь немного, поэтому я занимаю свободную кабинку. С удовольствием любуюсь видом, открывающимся с высоты. Раньше отсюда был виден практически весь город, но выросшие за последние годы высотки теперь закрывают почти весь обзор. Зато отлично просматривается набережная и ярко-синяя лента реки, огибающей город.

Как же забавно наблюдать за суетными движениями людей, кажущихся отсюда мелкими разноцветными букашками. Так интересно: стоит лишь совсем чуть-чуть – буквально на несколько метров – приподняться над тем уровнем пространства, который ты считаешь частью себя, как сразу становится очевидной вся тщетность, бессмысленность большинства наших действий, поступков, переживаний, стремлений. Словно попадаешь в другую реальность с иным мироустройством, но при этом можешь видеть, что происходит в твоём родном мире.

Мы усложняем то, что легко можно было бы упростить; испытываем ненависть и злость там, где можно было бы поблагодарить за выпавшую возможность обогатить свой опыт; игнорируем и не замечаем множество действительно важных моментов и истин; прилагаем невероятные усилия для получения того, что, в конечном счёте, в лучшем случае бесполезно, а в худшем – ещё и вредоносно.

Но как ни странно, когда я переключаю внимание на детскую зону парка и наблюдаю за резвыми передвижениями детей, их энергичная безостановочная беготня не вызывает ощущения бесполезности действий. Наоборот, кажется, что они наполнены осознанным смыслом. Почему так?

Может, оттого, что дети абсолютно искренни и открыты во всех своих проявлениях? Или потому что они наслаждаются каждым мгновением своей жизни, не отвлекаясь на проблемы? Верят в чудеса; и эта вера делает более многогранным и ярким их мир, в котором нет ничего неосуществимого…

Снова возвращаюсь взглядом в сторону набережной. Наблюдаю за едва уловимым отсюда движением воды в реке. С этой высоты её течение не кажется таким стремительным, каким оно видится вблизи.

Колесо продолжает своё неуклонное скольжение, и постепенно вся эта красота закрывается высокими деревьями и постройками. А по мере приближения к земле практически пропадает ощущение пребывания в иной реальности.

Покинув продолжающую медленное движение кабинку, я ещё какое-то время слоняюсь по парку, пытаясь удержать состояние внутреннего покоя и гармонии. Постепенно удаляюсь от сектора аттракционов и долго петляю по извилистым тенистым дорожкам, разделённым на зоны для пешеходов и любителей колёсной техники. Благодаря пользующемуся популярностью пункту проката, внутрипарковые аллеи заполнены посетителями, смело рассекающими на велосипедах, скейтбордах и самокатах.

Сворачиваю на покрытую густой растительностью территорию и несколько минут наслаждаюсь прохладой и свежестью, которую щедро дарят специально высаженные в этом дальнем уголке парка пихты, сосны и ели. Затем возвращаюсь на асфальтированную дорожку и неспешно бреду в обратном направлении, позволяя себе ни о чём конкретном не думать и получать удовольствие от самого процесса пребывания здесь. Ещё некоторое время бесцельно гуляю, пока не перестаю чувствовать ноги. И тогда понимаю, что пора возвращаться домой. Судя по времени, корпоратив уже начался, а значит, можно спокойно перемещаться по городу, не рискуя попасться на глаза кому-то из коллег. Впрочем, если этот день завтра опять начнётся сначала, это не будет иметь значения.

Погрузившись в непривычную безмятежность сегодняшнего дня, я даже и забыла о предстоящей необходимости выяснить, зачем я вновь и вновь его проживаю.

Направляюсь к выходу из парка и уже около ворот слышу, как сзади меня окликают:

– Тэра!

Поворачиваюсь и не могу скрыть удивления: передо мной стоит Евлея – моя школьная подруга. Именно между нею и Жаликой я выбирала сегодня, решив встретится с кем-нибудь из них. А судьба уготовила мне встречу с обеими. Неужели бывают такие совпадения?

Не скрывая радости, приветствую её тёплыми объятиями:

– Привет, моя дорогая!

– Привет! Не ожидала тебя здесь увидеть! – весело произносит подруга. – Ты тут одна?

– Да, решила устроить себе внеплановый выходной, – смеюсь я. – А ты, очевидно, развлекаешь Янира и Маар?

Евлея усмехается и обречённо разводит руками, подтверждая мои слова.

– Кстати, где они?

– Выпросили лакомства, – улыбается подруга и машет рукой в сторону фургончика с мороженым. – Урман повёл их выбирать. Ну… точнее, это они его повели.

Следую взглядом в указанную подругой сторону и нахожу глазами высокую широкоплечую фигуру её мужа, вокруг которого весело носятся их шестилетние дети-двойняшки: мальчик Янир и девочка Маар.

– Представляешь, а я сегодня как раз вспоминала о тебе, – говорю я. – Думала позвонить, встретиться.

– Так чего ж не позвонила?

– Да не знаю, – пожимаю плечами, решив не сообщать, что просто надумала увидеться с другой подругой. – Как-то так сложилось, что день пошёл по другому маршруту…

– А может, сейчас махнём к нам? Организуем барбекю… Останешься у нас на ночь, а утром Урман отвезёт тебя домой.

– Звучит заманчиво, – отвечаю совершенно искренне. – Но я так сегодня устала, что еле на ногах держусь.

Это правда. Я и впрямь мечтаю поскорее добраться до дома и забраться в горячую ванну. Евлея выглядит немного разочарованной, отчего мне хочется поскорее утешить её.

– А давай договоримся на завтра! Или у вас планы на выходные?

Я знаю, что завтра мы всё равно не встретимся, потому что почти уверена: моё «завтра» будет очередным «сегодня». Но мне не хочется расстраивать подругу. К тому же мы на самом деле редко видимся, и мне бы действительно хотелось пообщаться с ней за бокалом вина, сидя в их уютном дворике и наблюдая, как темнеющее небо постепенно покрывается россыпью звёзд.

– Завтра мы планируем уехать на неделю к родителям Урмана в их загородный дом, – отвечает Евлея с выражением сожаления на лице. – Бабушка с дедушкой соскучились по внукам и уже месяц зазывают нас к себе в гости.

– Ну, тогда соберёмся, когда вы вернётесь. Хорошо? Обещаю, что освобожу любой удобный для тебя день.

Лицо Евлеи на миг светлеет, но потом на нём появляется недоверие:

– Любой? А как же твоя работа?

– Никуда не денется моя работа, – отмахиваюсь я, чем безмерно удивляю свою подругу.

Она озадаченно поднимает бровь:

– Не похоже на тебя, Тэра. У тебя всё в порядке? Ничего не произошло?

Произошло! Ещё как произошло! И – Господи – как же мне хочется уже хоть с кем-нибудь поделиться случившейся историей. Но об этом вряд ли стоит рассказывать… А если я ещё упомяну встречу с Декелем, то мне точно не светит сегодня вернуться домой.

– Нет, всё хорошо! – уверенно отвечаю я.

– Ну, тогда ладно, – всё же с долей сомнения произносит Евлея. – Я наберу тебя, как только мы вернёмся.

– Хорошо! – киваю я и поворачиваю голову в сторону торговых палаток: Урман с ребятишками ещё стоят в очереди за мороженым, и ждать его, чтобы поздороваться, смысла нет. – Передавай привет мужу и ребятишкам. Рада, что мы увиделись!

– Я тоже, – отзывается подруга, когда мы обнимаемся с ней, прощаясь.

Выхожу за ворота, размышляя как лучше добраться до дома. Пешую прогулку я уже вряд ли осилю, а душным общественным транспортом до меня можно добраться только с пересадками. Остаётся такси. Но постепенно отступающий зной и приближающаяся вечерняя прохлада так заманчиво приглашают пройтись. Хотя бы немного. Ещё и загоревшийся зелёным шагающий человечек светофора будто призывает перейти улицу и прогуляться. Сдаюсь под натиском внутреннего голоса и внешних побуждающих источников и принимаю решение идти пешком, пока есть силы, а потом поймать попутку.

Ветер, который вдоль дороги ощущается явственнее, чем в парке, дарит несказанное блаженство моему разгорячённому и уставшему телу. Прохожу мимо очередной остановки, как ни странно оказавшейся пустой в это время, – видимо, автобус только что забрал всех пассажиров, – и на самом углу скамейки, расположенной у боковой стены остановочного павильона, замечаю большого чёрного кота, бесстрастно взирающего на меня ярко-зелёными глазами. От неожиданности я застываю на месте.

Ну, это уже просто никак не может быть совпадением! Этот кот однозначно преследует меня! Он что, тайком ходит за мной по всему городу?

Или это у меня уже паранойя?

Ну, не бывает же в жизни таких вот совпадений!

Или бывают?

Может, он хочет, чтобы я взяла его к себе?

Вообще-то он не похож на уличного: довольно упитанный, и шубка блестящая, да и взгляд не пришибленный и молящий, как у бездомышей, а гордый и независимый – почти человеческий…

Делаю шаг к нему навстречу, протягивая руку, чтобы погладить, но он поспешно спрыгивает и, проворно проскользнув под задней стенкой павильона, скрывается из вида. Обхожу павильон, но кота уже и след простыл.

Всё это странно… Загадочно…

И немного жутковато…

Мотаю головой, стараясь стряхнуть с себя шок от потрясения и выбросить из головы нелепые мысли, и продолжаю свой путь.

Минут пятнадцать я шагаю по оживлённым улицам вечернего города, когда рядом со мной останавливается машина – тёмно-серебристый джип.

Да не может быть! Это просто невероятно!

Морфей.

– Тэра! Привет! – он выходит из машины со своей неизменной широкой улыбкой, будто это вовсе и не он вчера расквасил лицо мужчине моей мечты.

– Привет! – устало улыбаюсь я, когда он, обойдя автомобиль, приближается ко мне.

– Давно не виделись! Как твои дела?

– Всё отлично, – пожимаю плечами.

– А ты где-то живёшь в этом районе? – интересуется Морфей, окидывая взглядом ближние дома.

– Нет, просто решила сегодня погулять по городу… Уже возвращаюсь домой.

–Так давай, я тебя подвезу! – радостно предлагает он.

Меня охватывают противоречивые чувства: с одной стороны, в моей памяти ещё свежо воспоминание о том, как он всего лишь сутки назад, возможно, испортил мне жизнь, а с другой – я искренне рада, что он не помнит, какую боль я ему вчера причинила своими словами.

Морфей открывает дверцу машины:

– Запрыгивай!

– Знаешь, я далеко отсюда живу. Тебе вряд ли по пути, – чувствую, как под тяжестью усталости готова согласиться. – Это на другом конце города, недалеко от издательства…

– Да хоть в соседнем городе! – усмехается парень и снова делает жест рукой, приглашая меня в машину.

Не пытаясь сдержать улыбку от его слов, сажусь на пассажирское сидение. Мы трогаемся и направляемся в сторону моей окраины.

– А ты разве не должна быть на корпоративе? – спрашивает Морфей. – Я слышал, у вас сегодня вечеринка.

– А… я… в общем, увильнула от похода туда… Ты же меня не выдашь? – полушутливо спрашиваю я.

– Можешь на меня рассчитывать! – Морфей на секунду отвлекается от дороги, поворачиваясь в мою сторону, и весело подмигивает.

Я обращаю внимание, что на парне дневной вариант одежды: джинсовая рубашка. Это странно. Значит, он не был в «Сириусе»? Хотя, судя по времени, как раз должен был привезти Декеля и уже представить его шефу.

– А я слышала, ты сегодня собирался кого-то познакомить с Даном как раз на вечеринке?

Морфей удивлённо взирает на меня. Наверное, не может понять, откуда я узнала.

– Ну вообще-то, да. Должен был. Но этот человек не приехал

– Как это, не приехал?

Чувствую, что слишком уж рьяно выразила изумление, но мне и впрямь непонятно, как это Декель мог не приехать, если во все мои прежние повторяющиеся дни он неизменно появлялся на корпоративе.

Морфей снова бросает на меня удивлённый взгляд и, немного помолчав, пожимает плечами.

– Позвонил и сказал, что сегодня не получается… Возможно, решил сам связаться с Даном… А может, приедет в другой раз…

В какой другой?

Озадаченно перевариваю услышанное, пытаясь осмыслить, почему опять произошли изменения в событиях дня, да ещё такие радикальные. А что если я уже никогда больше не увижу Декеля? Что если вчера у меня и впрямь был последний шанс построить с ним отношения?

В памяти непроизвольно всплывает воспоминание о вчерашней выходке Морфея.

– Тэра? – он обеспокоенно смотрит на меня ясными серыми глазами, возвращая в настоящий момент. – У тебя всё хорошо? Ты как-то странно выглядишь.

– Ну спасибо, – выдавливаю я натянутую улыбку.

– Да нет, я не то имел в виду, – тушуется Морфей. – В смысле… Ты всегда отлично выглядишь, просто… Ты какая-то… потерянная, что ли…

А вот это в самую точку! Я действительно потерялась. Блуждаю по кругу, словно в лабиринте событий одного и того же дня. И понятия не имею, как выбраться отсюда, и зачем вообще я здесь оказалась. Но больше всего меня озадачивают эти постоянные изменения, из-за которых я вообще теряю логическую нить происходящего. Как и на аттракционах, перед моим внутренним взором мелькает какая-то смутная картинка, нечто знакомое, что мне никак не удаётся ухватить…

Вздыхаю, отбрасывая попытки найти хоть что-то полезное в своём уставшем сознании.

– Да всё в порядке, – отвечаю Морфею, глядя на его симпатичный профиль. – Просто очень устала сегодня. Устроила себе выходной и немного не рассчитала силы.

Он кивает – кажется, его устроило такое объяснение.

– Тэра, – через какое-то время произносит он, – если тебе понадобится какая-нибудь помощь – всё равно, какая – ты всегда можешь рассчитывать на меня. Ты ведь знаешь это, правда?

– Знаю. Спасибо, Морфей.

Господи! Скорее бы уже приехать. Я просто не вынесу, если он начнёт сейчас изливать мне свои чувства. Но Морфей молчит, словно чувствует моё состояние. Мы уже подъезжаем к моему дому, когда он прерывает молчание:

– Тэра… Э-э… Прости меня…

Я поворачиваюсь к нему, не скрывая удивления:

– За что?

Парень пожимает широкими плечами:

– Не знаю… Просто не могу отделаться от ощущения, что я должен попросить у тебя прощения.

Я поражена до глубины души: неужели он подсознательно каким-то образом чувствует вчерашние события?

Или это моё воображение разыгралось? Может, всё гораздо проще, и Морфей всего лишь воспринимает мои неизменные старания избегать его, как проявление некой обиды?

Я хочу ответить, что он ни в чём не виноват передо мной, но в то же время не могу игнорировать затаившийся где-то в глубине души осадок от его участия в том, что свидание с Декелем в очередной раз не состоялось.

Морфей останавливает машину около указанного мною крыльца и поворачивается ко мне, пристально глядя в глаза в ожидании ответа. И в этот миг я вдруг совершенно отчётливо понимаю, что чистота моей совести перед ним несравненно важнее той глупой обиды, которая едва теплится в моём сердце. Ведь я прекрасно знаю, что Морфей ни за что не причинил бы мне боль осознанно. И потом, если уж нам суждено быть с Декелем вместе, то у меня будет ещё один шанс всё изменить. Несмотря на дикую усталость, я стараюсь, чтобы моя улыбка выглядела искренней, и совершенно честно говорю:

– Тебе не за что извиняться, Морфей.

Если уж на то пошло, то это я должна была бы извиниться перед ним за вчерашнюю истерику. Вижу, как у него отлегло от сердца после моих слов, и парень снова расплывается в своей обаятельной улыбке:

– Правда?

– Правда! – смеюсь я – И огромное тебе спасибо, что подвёз меня. Ты даже не представляешь, как я тебе за это благодарна!

– Да не за что! – радостно отвечает Морфей. – Обращайся, если что.

Я берусь за ручку, чтобы открыть дверцу.

– Кстати! Может, обменяемся номерами телефонов? – воодушевлённо добавляет он. – Вдруг тебе что-то понадобится?

После секундного размышления я диктую ему свои цифры, а затем вбиваю довольно лёгко запоминаемый номер Морфея в свои контакты. В любой другой день я вряд ли бы дала ему свой телефон, но сегодня есть вероятность, что он не сохранится. И чтобы даже в малейшей степени не омрачать этот день, я позволяю себе сделать небольшую приятность для добродушного парня в качестве моей благодарности.

– Ещё увидимся? – не то говорит, не то спрашивает Морфей перед тем, как я захлопываю автомобильную дверцу.

– Обязательно! – уверенно отвечаю я. – Пока!

– Пока! Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, Морфей! – улыбаюсь ему.

Он ждёт, пока я скроюсь из вида, и лишь после этого отъезжает.

Дома меня как обычно встречает Лимон – ласково трётся о мои ноги и, растопырив уши, просит его погладить, а затем ведёт на кухню и громко требует законный ужин.

Позже, лёжа в ванне с тёплой водой, я прокручиваю в голове накопленную за день информацию. Во-первых, очевидно, издательству грозит реальная опасность, а стало быть, и моя работа в нём тоже под вопросом. Во-вторых, Декель точно в курсе происходящего, и есть существенная вероятность, что я застряла в этом дне между июлем и августом именно по причине знакомства с ним. В-третьих, события этого замкнутого, зацикленного дня могут значительно меняться: от погоды и до поступков людей, с которыми я даже не пересекаюсь. И я не знаю, насколько эти изменения зависят от меня и зависят ли вообще. Кроме того, я понятия не имею, что именно я должна исправить и – тем более – каким образом, если я даже толком не могу разобраться в действующих здесь правилах. Если во всём происходящем и есть какая-то логика, она от меня безнадёжно ускользает.

И ещё есть некий загадочный кот, значение присутствия которого мне пока тоже не понятно.

Голова начинает болеть от этих мыслей, и я закрываю глаза, стараясь перестать анализировать и прокручивать снова и снова события последних дней.

Перед сном я осознаю, что сегодняшний день был гораздо более полноценным, чем три предыдущих. Сегодня я была более свободной, не обременённой внешними обязательствами. Чувствуя себя усталой, но всё-таки отдохнувшей, наполненной внутренней гармонией, погружаюсь в сон, лелея в глубине души призрачную надежду, что завтра, наконец, наступит новый день.