Глава 1. Прибытие в Стамбул
Наконец бесконечная дорога осталась позади. Автобус, два перелета, трансфер из аэропорта, мучительно долгое заселение в отель, где не могли найти мою бронь. И вот, спустя два дня после начала путешествия я, вымученная, но счастливая вошла в свой номер хорошего стамбульского отеля.
Бросила чемодан на пороге и помчалась к балконной двери. Стоило оказаться на милейшей террасе из белого камня с пузатыми столбиками перил, как дух перехватило от восторга. Внизу покоился дворик отеля с бассейном и стройными рядами лежаков. А дальше, насколько можно было видеть, распростерлась турецкая столица. Манила своими башенками великолепная Айя–София, откуда–то доносился густой и крепкий аромат кофе. Слышались звуки утреннего намаза.
Вся усталость исчезла, как ни бывало. Я рванула в душ, смывая последние крупицы скованности в теле. Надела новое ослепительно–белое платье, купленное специально для этой поездки. Никакого макияжа, только солнцезащитный крем. Красивая белая шляпа, очки, крошечная сумочка, в которую влезает телефон и бальзам для губ.
Решила идти просто куда глаза глядят. Уютные улочки, на которых с трудом умещался один автомобиль, поглотили меня на целый день. Милые кафе с улыбающимися владельцами, которые сами варили кофе и пекли бесподобную выпечку. Трое или четверо даже позвали меня замуж, заявив, что всю жизнь ждали именно меня! Множество кошек, которые ведут себя в городе как хозяева, сразу облепляли меня и терлись об ноги, стоило присесть.
Меня опьянила атмосфера, будто откинувшая во времени на несколько десятилетий назад. Звуки, запахи, яркие краски укутали в плотный кокон счастья. Закат я встречала на набережной Босфора с чашкой кофе и десертом. Здешний кофе со специями свел меня с ума. Я думала, что отныне не смогу жить без него, не смогу пить то, что раньше спокойно принимала за кофе. Однако эти мысли были слабыми. Не хотелось думать, что будет потом, когда я уеду. Было только здесь и сейчас.
Этот момент я заслужила. Пара лет после развода, бесконечное разгребание долгов, оставленных бывшим мужем, безденежье, самокопание, борьба с чувством вины и низкой самооценкой. Все это осталось позади.
Все решило творчество. Оно не просто спасало меня, вытягивая из пучины печали. Оно дало мне то, о чем я мечтала, наверное, всю свою жизнь – финансовая стабильность и независимость. Крупное издательство предложило шикарную сделку, заключило со мной контракт на несколько книг, а молодой, но уже именитый режиссер обихаживал меня три месяца, умоляя продать права на экранизацию бестселлера. Я всегда мечтала об экранизации, с самых первых написанных в стол строк. Но никогда я не хотела, чтобы это был российский режиссер. Однако этот был убедителен и пообещал, что, если все получится, следующий фильм будет совместной работой с моим любимым американским мастером. Отказываться было глупо, а я твердо решила не быть больше глупой и не упускать возможности. «Всегда говори да». И я согласилась.
Сумасшедший гонорар решил проблемы разом. Долги остались в прошлом, а я наконец получила возможность увидеть мир. Я никогда в жизни не уезжала дальше соседнего региона, а тут весь мир разложил передо мной свою обширную географию. Страны заманивали своими видами, вкусами, эмоциями. Но я всегда твердо знала, куда направлюсь в первую очередь. Стамбул.
Город меня не разочаровал. Он подтвердил: «Все правильно. Ты молодец. Все не зря». Как же я гордилась собой.
Я вернулась в отель около полуночи, жалея, что организм нуждается во сне хотя бы раз в пару суток. Было так жалко терять время на пребывание в номере. Никогда не понимала, зачем люди летят в другую страну и торчат две недели возле бассейна. Как же жажда нового? Любопытство?
На следующий день я совершила набеги на блошиные рынки. Меня категорически нельзя пускать в такие места, ибо внутренняя сорока вопит без конца: «Нам все это нужно! Купи! Купи! Купи!» Я купила легчайшее хлопковое платье, целый пакет красивых легких платков на подарки родным и подругам. Милые броши, яркие кольца, бусы, открытки и книжные закладки. И кофе! Я набрала столько кофе, что продавец в лавке – обаятельный молодой человек с дивной улыбкой, напоминавший какого–то сериального актера, – пошутил, что таможня остановит меня как контрабандистку.
Здесь я чувствовала себя редкой красавицей. Конечно, эти турки всем делали комплименты, улыбались с неподдельным восторгом. Но они делали это так, что казалось, что ты такая единственная, и все это только для тебя одной.
К вечеру меня ожидало разочарование. Оказалось, что на днях тут, в Стамбуле, буквально завтра состоится концерт моей любимой группы. Черт, ну почему я, которая следила за всеми их турами, упустила такое совпадение?! Я потратила целый вечер в интернете на поиски объявлений, вдруг кто–то продает билеты втридорога. Увы. В соседних странах билеты, конечно же, тоже были раскуплены.
Это был жестокий облом, до слез. Однако, проревев почти час, я решила, что приехала сюда не грустить и оплакивать упущенные возможности, а праздновать пойманные. К стадиону я все же приперлась, приставала ко всем подряд с просьбой продать билет. Послушала концерт снаружи с другими, кто прохлопал такой шанс. Впрочем, тоже было весело. Мы подпевали песни хором, обнимались и танцевали. Одна девушка расплакалась из–за того, что мечтала потрогать солиста за руку. Я смеялась, утешая ее и понимая одновременно.
На утро я проснулась довольная. Еще год назад я и представить не могла, что могу быть настолько близко ко всем своим мечтам и исполнять их. Этот день я решила посвятить культуре. Узнала, что в одном из музеев проходит редкая выставка, вот только после обеда народу там, как на базаре. Поэтому я пришла самая первая, за целый час до открытия.
Добродушный смотритель, вынесший кошкам две больших миски с водой и пакет корма, глянув на меня, сам предложил войти и насладиться экспонатами в тишине. Персональная выставка! Я миллион раз сказала «спасибо» и на английском, и на турецком (специально выучила несколько самых популярных фраз), и на русском, и зачем–то на итальянском.
Музей изнутри был похож на дворец падишаха. Великолепие, продуманность, масштаб, красота. Я потеряла дар речи еще в холле. Когда же попала в основной зал, готова была упасть в обморок.
Я никогда не была особым ценителем музеев, выставок, не разбиралась в художниках и скульпторах. Но красота – она и есть красота. Я подолгу стояла у каждого экспоната, чувствуя каждую деталь, пропуская через сердце. Никогда бы не подумала, что подобное мероприятие может на меня так повлиять.
Однако выставка подарила мне не просто яркие эмоции от наслаждения искусством.
Глава 2. Встреча с ним
Не знаю, сколько времени прошло, когда я услышала эхо приближающихся шагов. Стало чуть досадно, что пришел конец моей роскошной привилегии, но это уже не могло испортить впечатление. Я любовалась картиной, кажется, это был пейзаж. Обладатель шагов остановился в моем зале. Я с трудом оторвала взгляд от удивительных мазков и сочетаний цветов и повернула голову к вошедшему. И едва не потеряла сознание.
Все вокруг отошло на второй, на третий план. Передо мной, засунув руки в карманы брюк, стоял солист моей любимой группы. Тот, кого я не смогла увидеть вчера на сцене, сейчас стоял в нескольких шагах от меня в пустом зале музея.
Многие фанатки при встрече с кумиром сходят с ума, визжат, заикаются, бросаются со слезами на шею. Я же онемела от неожиданности, просто не веря, что это происходит со мной. Он, впрочем, тоже завис. Смотрел на меня своими серыми глазами, чуть приподняв брови. Я не могла понять этот взгляд, но в ту минуту, конечно, хотелось расценить как восхищение.
Тишину и оцепенение стряхнул его голос, мягкий и спокойный:
– Привет. Не помешаю?
Сказать, что я удивилась – не сказать ничего. От шока я лишь мотнула головой и хрипло выдавила на русском:
– Нет.
Потом опомнилась и повторила по–английски. Последние месяцы усиленно занималась языком, чтобы в поездке спокойно общаться с местными. Речь Неда – солиста – была мне понятна в песнях, которые я знала наизусть все до единой. Но в километрах видео, просмотренных в интернете, я зачастую с трудом понимала, что он говорит – бегло и глотая звуки. Далеко от идеального произношения на учебных курсах.
Он улыбнулся своей милейшей улыбкой, от которой я чуть не растеклась на полу. Все же немного собравшись, улыбнулась в ответ, наверняка очень глупо, и вернулась к картине, которая теперь утратила всякий смысл. Я попросту не видела ее.
Нед обошел зал по кругу, быстрее, чем экспонаты того заслуживали. Наконец оказался возле меня. Я изо всех сил таращилась на картину. Солист стоял рядом, так близко, что я ощущала тепло его тела и ненавязчивый запах парфюма. Мысли в голове сбились в хаотичный клубок.
– Я Нед.
– Я знаю, – выпалила я.
Кажется, он немного удивился, но виду не подал. Я потерла переносицу и выдохнула, убеждая себя не вести себя, как идиотка.
– Я вас узнала, – заговорила я чуть спокойнее. – Просто растерялась.
– Все в порядке, – его улыбка стала шире, более открытой. – Итак, эта картина понравилась вам больше остальных?
Я покивала и вернулась в мир пейзажа.
– Да. Есть в ней что–то… чарующее.
– Я слышал, это очень редкая выставка, и тут всегда много народу, поэтому пришел пораньше.
– И я тоже. Среди шумной толпы можно наслаждаться только концертом любимой группы. В остальном люди мешают услышать отклик души.
Нед посмотрел на меня с любопытством.
– Отлично сказано.
Снова неловкая пауза. Я не понимала, почему он стоит рядом и пытается склеить разговор.
– У меня несколько свободных дней. Может, подскажете, что еще можно посмотреть в этой стране?
Я пожала плечами.
– Я и сама тут в первый раз. И вообще это моя первая заграничная поездка, – зачем–то призналась я.
– Серьезно? – уже нескрываемое удивление.
И еще пара минут тишины. Потом он наконец повернулся ко мне и заговорил:
– Если честно, я уже не могу думать ни о какой выставке. Я бы выпил кофе. Может, составите мне компанию?
Моя внутренняя девочка, которая сотни часов провела, орошая подушку слезами под песни вот этого самого мужчины, оглушительно завизжала от восторга, требуя немедленно соглашаться. Внешне я была настолько в шоке, что не могла ни согласиться, ни отказаться, ни ответить хоть что–то. В глубине сознания даже мелькнула мысль сбежать, как в нелепом фанфике, который я однажды читала в приступе замутнения сознания. Только вот «сбежать» никак не вписывалось в концепцию решения на все говорить «да».
– Составлю, – с улыбкой ответила я, чему Нед очень обрадовался, судя по широкой улыбке и лучикам морщинок, разбежавшимся из уголков глаз.
Он по–джентльменски подставил мне локоть, и я, игриво присев в реверансе, протянула свою руку. На нем была футболка, а на мне платье без рукавов. Коснувшись его горячей кожи, я вздрогнула. Он тоже застыл на крошечное мгновение.
Когда мы оказались в холле, я резко остановилась перед самыми дверьми.
– А там нет каких–нибудь папарацци?
Нед кивнул с пониманием и попросил смотрителя, вышедшего нас проводить, чтобы тот проверил, не караулит ли кто снаружи. Вежливый турок вернулся через минуту и сказал, что снаружи очень много людей, ожидающих открытия музея. Глядя на наши озадаченные физиономии, смотритель предложил вывести нас через черный ход, за что мы хором благодарили его до самого выхода. Кажется, мы его слегка достали, потому что очень уж быстро и громко он захлопнул за нами дверь. От этого грохота мы опешили на мгновение, а затем, переглянувшись, дружно расхохотались. Нед глуше, а я, как всегда, звонко и в полный голос.
Мы побрели по тихим узким улочкам. Неловкость и стеснение между нами растворились в негромком разговоре, легких шутках и тихом смехе, в невесомых касаниях. Наконец мы наткнулись на крошечное кафе: всего два столика, пожилой хозяин и три рыжих кошки, созданных под копирку. Мы битых полчаса пытались запомнить их имена и кто из них кто, здорово повеселив хозяина кафе. Помимо невероятного кофе он принес нам рогалики с кунжутом и, забрав кошек, оставил нас с Недом вдвоем.
Поклонники почти всегда рисуют себе образ кумира. Представляют, как их любимый актер или певец ведет себя в жизни, что любит, как общается. Зачастую этот образ оказывается ложным. Звездная болезнь мало кого щадит. Однако Нед оказался именно таким, как я себе и представляла. В моей голове его образ был идеальным, и было чертовски приято лично убедиться, что не ошиблась в нем. Это было еще одним подтверждением, что я вообще–то умею разбираться в людях. Не то что бы это подтверждение было мне необходимо, нет. Но все равно было приятно.
Нед оказался легким, спокойным, уравновешенно–веселым. Мы говорили о Турции, о городах, которые нам кто–то когда–то нахваливал. Когда я упомянула о писательстве, он буквально подпрыгнул. В глазах его загорелся невероятно живой интерес, и он осыпал меня вопросами о вдохновении и новых идеях. Двум творческим людям несложно найти общий язык, даже если они занимаются совершенно разными видами творчества.
Пролетело несколько часов, хозяин кафе вынес большой зонт, чтобы укрыть нас от зноя. Нед утер взмокший лоб салфеткой, и я в порыве схватила его за руку. На его запястье остался след от черного креста, нарисованного маркером.
– Наношу их перед каждым концертом, – заговорил Нед, наблюдая за тем, как я, держа его руку, разглядываю нехитрый знак. – Они означают…
– Я знаю, это символ движения, выступающего за трезвость разума и души. Кресты означают, что ты выходишь на сцену без какого–либо допинга.
– Именно, – снова улыбка.
– Только ты ведь все время пьян, – заговорщицки прошептала я, наклонившись к нему через стол.
– Извини?
– На сцене. Ты пьян вдохновением, энергией своих песен, любовью толпы.
Нед запрокинул голову и рассмеялся. А я постучала указательным пальцем по своему виску.
– А я твоя чокнутая фанатка.
– Приятно познакомиться.
Он перехватил мою руку и поцеловал пальцы.