Зов Латыря

Вой за спиной

Глава 1

Телега подпрыгивала и скрипела, налетая на кочки. Вороная кобыла стрелой неслась сквозь густой туман. Она громко хрипела и шлёпала копытами по грязи. Высокие сосны всё реже проносились перед глазами – лес оставался позади.

– Давай, Бурька, – кричал молодой возничий, стегая лошадь хлыстом, – мчи, пока нас лохматые не схарчили.

Где-то позади раздавался протяжный волчий вой.

– А то я без тебя не слышу, что нагоняют, – резко прошипел в сторону лошади парень. – Точно дорога нужная? – Не скрывая раздражения спросил он. – Ну, смотри мне!

Прямо посреди изъезженной дороги стояла бледная, как туман, женщина. Её длинную белую ночную рубаху покрывали бурые пятна. Она держалась руками за живот и пристально смотрела на повозку, которая мчалась прямо на неё. Возничий с силой стеганул лошадь.

– Давай, родная, мчи! – закричал он.

Бурька стремительно приближалась, но женщина не сходила с места. Парень уже видел черты её лица и холодные, как лёд, глаза. По телу пронеслась дрожь. Лошадь занервничала и упёрлась копытами в вязкую грязь, пытаясь остановиться.

– Мчи, родная, – закричал возничий и с оттягом ударил Бурьку хлыстом. Кобыла громко засопела, затрясла мордой и с новой силой помчалась прямо на странную незнакомку. Женщина опустила голову и раскинула руки в стороны. В это же мгновение её внутренности плюхнулись в лужу и она тут же исчезла, словно здесь никого не было.

– Теперь точно вижу, что туда мчим, – пробурчал парень, едва заметно улыбнувшись уголками губ.

Лес редел, и туман сходил на нет. Впереди показался голый от деревьев невысокий холм с покосившейся мельницей. Увидев рукотворную постройку, возничий припустил поводья. Он хотел было закричать кобыле: «Скачи, Бурька, скачи к спасению нашему», но в то же мгновение колесо налетело на невысокий пень, подпрыгнуло и с треском переломилось. От удара возничий подскочил и слетел с телеги, крепко сжимая руками поводья.

– Тпруууу! – надрывно закричал он, плюхнулся на землю и кубарем покатился вслед за лошадью. – Стой, кому говорю!

Кобыла остановилась, громко втягивая ноздрями воздух. Юноша распластался на мокрой траве, а прямо перед его носом торчал ещё один пень.

– Э-эх, Бурька, ещё чуток и вечерял бы я сегодня с предками, – на измазанном грязью лице растянулась улыбка, – вот нелепая смерть была бы.

Возничий закряхтел и, набрав полную грудь воздуха, поднялся на колени и встал на ноги.

– Ну, это, – он запустил пальцы в короткие, некогда соломенные, но теперь грязно русые волосы и принялся стряхивать с головы налипшую траву, – спасибо, что живой, что ли.

Парень медленно обходил телегу. Где-то далеко позади раздался волчий вой. Возничий резко обернулся и тут же схватился за рёбра.

– Ух, собаки дикие, – смеясь и, одновременно с этим, кривясь от боли, буркнул юноша, – что ж мне теперь без колеса-то делать. – Он посмотрел в сторону кобылы и кивнул, словно она ему что-то сказала, – твоя правда. Мельница рядом работает, значит и люди тоже неподалёку. Ты, смотри, чтоб волки не явились, да меня в курсе держи. Ежели что, сразу зови.

Глава 2

Опёршись на плетёный забор два мужика в голос смеялись, явно обсуждая что-то очень потешное. Ни усы, ни густые бороды не могли скрыть раскрасневшиеся от хохота лица.

– К козе, говорит, сходи, – сквозь слёзы выдавливал из себя пузатый коротышка в потёртых серых портках, – в сарай, говорит.

– Ой, кум, – держась за живот, пробасил высокий крепкий мужик в холщовой рубахе с большой заплаткой на груди, – ну, ты ж брешешь, – заливался он, – шоб вдовушка так старшому сказала?! Ну точно брешешь.

– Да я лично слышал, – пузатый пошмыгал носом, который больше походил на картошку и важно встал фертом для большей убедительности. – Кум, вот на кой мне тебе брехать?

– Опа, гляди, кум, – рослый мужик шлёпнул своего собеседника здоровой пятернёй по спине так, что тот присел, – опять хто-то заплутал небось. – Он вытянул перед собой руку, пальцем указывая на человека, который шёл прямо на них и о чём-то разговаривал сам с собой.

Путник был молодым парнем, лет двадцати на вид и ростом вершков в сорок. Всё его лицо, шёлковая пошевная зелёная рубаха, тафтяные штаны и чёрные сапоги были измазаны грязью. В руках у незнакомца было переломанное на две части колесо от телеги.

– Здравы будьте, мужики, – добродушно улыбаясь поздоровался путник.

– Ну, здрав будь, коль не шутишь, – пузатый смерил парня своими поросячьими глазками и с усмешкой добавил, – ба-а-а-рин. – От недавнего веселья не осталось и следа. Он, как и некоторые жители села, не любил чужаков, потому что свято верил, что вместе с ними всегда приходят беды. Тем более, от всякой знати. Вон, например, с месяц назад уже забредал к ним купец ростовский и, что? Напился и давай к дочке старосты приставать. Так его от разъярённого Афанасия едва успели спасти. А, вместо «спасибо», он, что сделал? Ночью избу старосты поджёг, пока спохватились, его и след простыл. Хотя среди местных и поговаривают, что это староста помог ему бесследно исчезнуть.

– И тебе не хворать, – пробасил пучеглазый здоровяк в заплатанной холщовой рубахе. – Ты, это, чего тут? Ищешь кого или сам потерялся?

– Я – Олег, зелейщик из Владимира. Езжу по деревням, лечу хвори, делаю обереги, да варю зелья, – всё с той же добродушной улыбкой продолжал путник. – Там за холмом у меня стоит телега стреноженная, – он выставил перед собой сломанное колесо. – Спасался от ваших волков и наскочил на пень. Сам чудом выжил, а вот с колесом теперь беда, – Олег вновь поднял его перед собой, демонстрируя свою проблему.

Мужики переглянулись. Пузатый почесал лысину и глубоко вздохнул, словно собирался с мыслями перед ответом.

– Ну вот, ещё один пожаловал, – бурчал себе под нос коротышка. – У нас и свой знахарь хорошо людей гробит…

– Это ты, барин, – резко перебил своего кума высокий мужик, – ещё и малой кровью отделался. Вон, дней пять назад эти волки сожрали у Алёшки Косого кобылу с жеребёнком и самого Алёшку. Только кости обглоданные и остались, как раз таки вон там, за холмом, – он кивнул туда, откуда только что пришёл зелейщик.

Олег положил половинки колеса себе под ноги, вытер правую ладонь о подол рубахи и почесал нос.

– Ну так, а у вас кто-нибудь может колесо починить, пока мою кобылу там не сожрали?

– Ну, мочь-то может, – бросил пузатый, – вот только с чего ты взял, что кто-то будет…

– Да не нуди ты, кум, – снова перебил его рослый, – шо ты начинаешь своё нытьё? У человека, вон, – он кивком указал Олегу под ноги, – колесо на телеге сломалось, помощь нужна, а ты сразу бу-бу-бу своё разводишь, – здоровяк опять шлёпнул собеседника пятернёй по спине, растянулся в улыбке и обратился к чужаку. – Ты, это, барин, сначала к старосте сходи, он во-о-он в той избе живёт, – мужик указал пальцем на крохотный низенький сруб с тонкими маленькими окошками, больше похожими на бойницы. – Расскажи, шо, да как, шоб он в курсе был. Как добро даст, так сразу и колесо починим.

– Благодарю, мужики, – Олег безуспешно пытался оттереть с рубахи грязь, но понял, что делов не будет, поднял колесо и зашагал в сторону жилища старосты. «Ух, какое гостеприимство», – подумал Олег, – «не прибили и на том спасибо».

За три года своих странствий, зелейщик побывал в десятках поселений. Видел и большие, домов на шестьдесят, и совсем крохотные, где всего пять изб, сарай, и голая степь. Но эта была особенной. И не только потому, что жилища здесь располагались вокруг базарной площади, а не вдоль реки, как это обычно бывает в деревушках, где основной промысел – рыбалка. В воздухе кроме стойкого запаха рыбы было ещё что-то. И из-за этого было тяжело дышать.

– Земелька-то уработанная, – бурчал себе под нос Олег. – Как вы тут живёте вообще?

Перед избой старосты стоял точно такой же плетёный заборчик, как и тот, о который опирались два мужика в начале деревни. Единственная разница – этот был явно более свежий и добротный. Олег резко остановился. В голове раздался звук, как будто кто-то поднёс пальцы к его уху и щёлкнул. Во рту стало холодно, а в нос ударил резкий запах гниющего мяса. Зелейщик обернулся. В нескольких шагах от него стояла та самая женщина в белом, которую он уже видел сегодня в лесу.

– Да чего тебе надо? – Злобно прошипел он и зашагал к избе. – Иди туда, откуда пришла. Пока сам не позову.

– Помоги, – прохрипела незнакомка так, что зелейщик едва смог разобрать, что она говорит. – Ты должен…

– Я тебе ничего не должен, – резко бросил он, – исчезни, говорю!

Под ногами Олега заскрипели доски, из которых было сколочено крыльцо перед входом. Немного обугленная невысокая дверь прямо намекала: «поклонись хозяину, прежде, чем войти, либо стой на пороге». Зелейщику очень нравился этот обычай. Он считал, что, если хочешь, чтобы тебя уважали, для начала начни уважать сам. И, неважно, с кем ты общаешься: с богами, человеком или деревом.

Тук-тук-тук.

– Кто такой? Чего тебе тут надо? – гулкий трескучий голос раздался из-за двери так быстро, что Олег даже не успел опустить руку.

«Значится, в щёлочку любим за людьми посмотреть», – промелькнуло в голове у Олега, но он сдержал эту мысль в себе и едва заметно улыбнулся.

– Я – зелейщик из Владимира, у меня телега сломалась, не могли бы…, – не успел Олег договорить, как дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял высокий, вершков в сорок пять ростом, без пяти секунд облысевший, мужик в синей холщовой косоворотке. Густая чёрная с проседью борода была собрана в пучок и на конце обвязана шерстяной нитью. Староста окинул взглядом Олега.

– Ну, здрав будь, барин, – староста немного склонил голову в знак уважения, – Зачем в глушь нашу пожаловал? – Бросил он зелейщику.

– Да я по деревням езжу, лечу хвори, делаю обереги, варю зелья, – улыбаясь уголками губ заговорил Олег. – К вам меня волки пригнали. Едва удрать от них смог. Сам-то цел, да вот с телегой теперь беда. Не могу дальше ехать, – парень поднял перед собой половики колеса, показал старосте и тот недовольно забурчал что-то себе под нос.

– Хорошо, – едва разборчиво сказал староста, – ты, это, проходи в избу, – он сделал шаг в сторону и махнул рукой, как бы закрепляя своё приглашение. – Чего мы на пороге-то стоять будем?

– Благодарю, – зелейщик кивнул в ответ и, немного пригнувшись, вошёл в избу. Внутри она оказалась больше, чем на первый взгляд. Пол был устлан плетёными дорожками из серых и зелёных лоскутков ткани. Почти от самой входной двери и до противоположной стены растянулась широкая скамья. Она была накрыта покрывалом, которое было точь-в-точь как коврики на полу. В углу стоял, сколоченный из сосновых досок, обеденный стол.

У противоположной от скамьи стены стояла небольшая русская печка. В доме было теплее, чем на улице и пахло чем-то съестным так вкусно, что у Олега громко заурчало в животе.

– Барин, так ты, это, – староста одёрнул подол рубахи и выпрямил плечи, отчего те стали казаться ещё шире, – может пообедаешь с нами, раз уж пришёл?

– Да я… – начал Олег, но староста перебил его криком.

– Дарья! – гаркнул он. – Ставь на стол, у нас гости.

– Не стоит, правда, – заговорил зелейщик, – Если честно, я бы для начала кобылу свою в деревню привёл, пока её там волки не сожрали, – Олег улыбнулся и кивнул в сторону мельницы.

– Ты не переживай, – затараторил староста. – Сейчас мужиков пошлю, они сюда кобылу приведут, – он внимательно посмотрел на переломленное колесо, с которым всё это время стоял Олег, – и телегу на колёса поставят, да поедешь…

– Только, – перебил его зелейщик, – пусть кобылу с этой стороны холма у деревни привяжут, я там заночую.

Староста явно не обрадовался такому заявлению. На мгновение его лицо скривилось так, словно он съел что-то очень кислое.

– Как скажешь, барин, ты, это, не переживай, проходи, вон, – староста жестом пригласил к столу, на котором уже стоял большой глиняный горшок и испускал облачка горячего пара. – А тебя как величать-то?

– Благодарю, – кивнул зелейщик. – Я – Олег, по батюшке – Иоаныч.

– А я, собсна, это, Афанасий, местный староста.

– Скажи, Афанасий, а где мне умыться можно, а то я, когда с лошади слетел, всю грязь собрал, – Олег поставил сломанные части колеса в угол у входа и демонстративно потёр грязное лицо ладонью.

– Дарья! – немного тише, чем раньше, крикнул староста. – Покажи нашему гостю, где умывальница и, это, рушник не забудь дать. А я, собсна, это, пока мужиков за лошадью отправлю.