Мидиан. Книга вторая

Траурная вуаль

Падал снег. Его лёгкая пушистая вуаль дышала безмятежностью и чистотой. Хлопья мерно кружили, мягко оседая на обугленных ранах пустырей, на воздетых в отчаянии ввысь чёрных руках деревьев, на гранитных крестах надгробий.

Кладбище без конца и без края распростёрлось неподалёку от Мидиана. Похороны господина Артура Велиара состоялись ещё вчера под моросящим дождём и в присутствии высшего света города. Эти люди сухо выражали сочувствие и брезгливо окидывали взглядом простую одежду Даниэля. Синдри умело изображал скорбь и возмущение, что Артур так неожиданно ушёл из жизни. Он даже удосужился подойти к Дани и, пока никто не видит, сказать ему следующее: «А вот теперь ты просто обязан пропасть из Мидиана. Даю тебе срок, пока труп не закопали. Благодари меня за эту честь». Тот ничего не возразил ему: он был слишком подавлен и слишком много знал правды.

После пышного погребения он направился к своей машине, чтоб уехать – неизвестно куда. Но вскоре его настигла, окружила всё та же толпа. Ему жали руку, поздравляли, приглашали к себе на ужин, лезли к нему наперебой. Он стоял в недоумении, совершенно не понимая происходящее. Через девять кругов к нему пробрался Вильгельм, схватил его за воротник и вытащил из ада. Верный слуга бежал по слякоти и лужам, тянул Даниэля за собой. Сбивчиво он говорил:

– Налетели на тебя, как стервятники! Хочешь знать причину?

– Я хочу продолжить читать псалмы по сороковому разу! – выкрикнул Даниэль.

– Вот и вернёшься в особняк, почитаешь! Артур всё завещал тебе! Всё завещал, золотко! Синдри, вопреки его ожиданиям, он оставил немного. Как ты ушел под занавес, его волю зачитали. А твой братец теперь рыдает и посыпает голову пеплом! Скорее садись, заводи машину, держим путь домой! Незамедлительно!

Так Даниэль узнал, что он – знатный господин родового имения о баснословных богатствах. По возвращении обратно он выпил бутылку виски, пытаясь смириться с таким неоднозначным подарком судьбы, а после уснул на мансарде среди хлама и пыли, обнимая Кота.

Неужели весь этот дом теперь его? И деньги эти его? Что делать с ними? Что приличные люди делают с такими большими деньгами? И водятся ли они у приличных людей в таких неимоверных количествах? Эти вопросы растворялись в его растерянности. Всегда свободолюбивый, вольно дышащий, желающий кинуться дальше, чем за горизонт, он не понимал, как разобраться с такой тяжестью. Он казался себе скованным цепями. Его стремления замерли, иссякли в трауре, стали ограничены особняком и этим городом.

Но Мидиан ждал его. Но Мидиан хотел, чтоб он остался.

На следующий день впервые за осень начался снегопад. Даниэль пришёл к могиле Артура, задекорированной тысячей самых пёстрых и экзотических цветов и венков, словно она была изящным предметом ландшафта. Он долго стоял, глядя, как вечный приют несчастного покрывает белый покой. В те минуты он благодарил Артура за всё, что тот успел дать и открыть ему.

Он неспешно шёл обратно к машине, глядя перед собой: дорога длилась меж захоронений, умиротворяя его утомлённое сознание однообразием. Он поддался соблазнам холода, в которых – притягательное забвение блистательных грёз, отравляющих скорбей, светлых побед, позора, стремлений. От бледной колыбели веет всепримиряющей, благодатной смертью. Лечь в неё и быть убаюканным. Предзимний воздух проник сквозь пальто, прильнул к тонкой коже и влился в голубые вены. Даниэль припал к ледяному роднику, чтоб укротить терзания. Он опустил веки. Тишина расцветала звоном.

Призрачный и бархатистый шорох неподалёку заставил его медленно открыть глаза. Там, за рядом могил, шла женщина в иссиня-чёрных мехах. Даниэль смутно припомнил, что где-то уже видел её. Она завораживала своей поступью, стройностью и статью. Но ни её грациозность, ни чистота её лунно-бледной кожи, ни пленительно полные чуть приоткрытые губы или же линии её тонкого профиля – ничто не притянуло его наверняка. Слишком много стужи и безукоризненной гордыни было в ней. Она даже, казалось, не мыслила о его присутствии в безбрежном снегопаде.

«К кому она сюда приходит?» – подумалось ему. Она запечатлела на нём искрящийся взор из-под траурной вуали. «Я пришла на кладбище к тебе», – её голос зазвучал в его сознании. Он закрыл руками лицо, прошептав: «Боже мой!»

Когда он убрал ладони, то никого не было. Мой герой заключил, что она незамедлительно скрылась где-то за бесчисленными памятниками. Но следы Даниэля были единственными на кладбище.

Когда он сел в машину, то заметил на заднем сидении подобранную несколько дней назад папку. Он с трудом вспомнил историю её обретения. Поскольку он не желал возвращаться в особняк, то решил, что пропажу нужно вернуть и заодно отвлечься. Но перед этим он взглянул внутрь. Рисунки его тут же потрясли, но не мрачностью, а талантом и душой, безостаточно проецированных на затертые альбомные листы. Уже тогда личность художника его заинтриговала. Он направился по адресу, где видел обезумевший его призрак.