ОглавлениеНазадВпередНастройки
Добавить цитату

Franck Thilliez

REVER

Copyright © 2016, Fleuve Éditions, Département d’Univers Poche

© Н. Хотинская, перевод, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа Азбука-Аттикус“», 2017

Издательство АЗБУКА®

***

Новый роман Тилье – это остросюжетная драма, где автор манипулирует читателем, который неминуемо угодит в ловушку, перед тем как погрузиться в сон или проснуться.

Quest France


Тилье сотворил шедевр. Забыть роман «Сновидение» невозможно. Думаешь, что ты все понял и правильно вычислил, но финал повергает тебя в ступор. С каждой главой нарастает тревожное ожидание, повороты сюжета невероятны, тебя затягивает в темный водоворот.

Darkvador


Франк Тилье, как Стивен Кинг и Жан-Кристоф Гранже, обожаемые им авторы, любит помещать своих героев в экстремальные ситуации, которые углубляют проблемы их собственной психики.

Маша Сери. Le monde des livres

***

Дорогой читатель!

Чтение триллера – это путешествие, сотканное из открытий, ощущений, эмоций, которое уведет вас далеко на обширные территории саспенса и страха. На этих землях, теперь хорошо мне знакомых, я буду вашим проводником. Предупреждаю: это путешествие и во времени. Невероятная история Абигэль Дюрнан колеблется, подобно стрелке, между декабрем 2014 и июнем 2015 года, а значит, будут чередоваться главы об этих двух периодах. Прошу учесть ценные указания, расположенные, как правило, в начале каждой главы, они очень важны для того, чтобы все прошло в наилучших условиях. Черная стрелка укажет вам момент, когда разворачивается действие.

Вы хорошо снарядились? Никто не тревожит, свет горит, легкая музыка звуковым фоном, почему бы нет? Итак, приготовьтесь погрузиться вместе с Абигэль в самые темные тайники человеческого разума.

Пролог

Дрожащей рукой Абигэль Дюрнан выбила из пачки «Мальборо» сигарету и сунула в рот. Щелчок зажигалки «Зиппо» завладел ее вниманием. Она не курила, но научилась видеть, слушать, ощущать, как никто другой, и на этот раз снова каждая мельчайшая деталь окружения наполнялась смыслом.

Вокруг нее горела заброшенная сортировочно-промывочная станция. Красные языки пламени метались, как десятки чертей, вдоль грязных стен. Они с хрустом пожирали изношенные балки, жонглировали раскаленными углями, выплевывали клубы черного дыма. Не было возможности спуститься по пылающей лестнице и не существовало никакого другого выхода. Абигэль оказалась в западне, на высоте больше пятнадцати метров среди пустоши, и никто не мог услышать ее криков. Скоро она сгорит заживо.

Она залюбовалась формой этих оголодавших языков, их цветом, извилистым и изящным танцем, который они исполняли. Они казались ей такими реальными, такими живыми и трудновоспроизводимыми. Как мог ее рассудок создать их с такой точностью? Совершенно невозможно.

Абигэль закатала рукав свитера, открыв правое предплечье, на котором темнели следы от иглы и, главное, пять бурых кружков. Сморщенные кратеры, глубокие, похожие на свищи. Каждый из этих ожогов сигаретой вел ее к последней встрече, помогал найти дорогу, подсказка за подсказкой, как белые камешки Мальчика-с-пальчика. Но, не в пример сказке Перро, эта история грозила кончиться плохо.

Ответы крылись где-то в этих стенах. Нужен был последний шрам, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Укусам огня на ее плоти можно было верить, так же как и странным татуировкам, спрятанным одна под другой на внутренней стороне ее левого бедра, за которые она цеплялась всякий раз, когда ее одолевало сомнение.

Кто такой Джош Хейман?

Отыскать демонов ДжХ

ДжХ близко знает Леа и Артура. Откуда?

Леа должна была быть четвертой

Рухнула балка, вызвав дьявольский хохот. Дерево трещало, здание скрипело сверху донизу и готово было опасть, сжаться, точно обугленная рука. Пора было с этим кончать. Абигэль с силой затянулась, кончик сигареты заалел. Она поднесла его к запястью и нашла местечко между следами иглы и прежними ожогами.

Если больно не будет, значит ничего этого никогда не было. Абигэль не проснулась сегодня утром в крови, с изрезанным животом. Она не в горящей промывочной, а лежит в своей постели, свернувшись под одеялом, и видит невероятно подробный сон. Положительный момент: она не сгорит, как дрянная тряпичная кукла.

А вот если будет больно, значит Абигэль столкнулась с чем-то невозможным. С парадоксом, связанным с ее автомобильной аварией и мрачными тайнами, которые скрывал ее отец.

Что же это – горящая промывочная или сон о горящей промывочной?

Проворный огонь разгорался все ярче, она, глубоко вдохнув, зажмурилась и, как делала это уже пять раз за последние дни, раздавила пламенеющий кончик о свою руку.

1


Девятью днями раньше.

Дневник снов Абигэль Дюрнан

Сон № 297, 15 июня 2015 г.


Мой отец всегда говорил, что можно двояко смотреть на деревянный поддон. Можно просто как на деревянный поддон. А можно – как на результат гения наркоторговцев: то, что мозг воспринимает как знакомую и необходимую для транспортировки вещь, оказывается десятью килограммами кокаина, которому талантливые химики придали запах, вид, структуру деревянного поддона. Вот почему контрабанду наркотиков так трудно пресечь. В окружающих нас вещах, таких привычных и очевидных, мы просто не в состоянии их разглядеть.

А мне бы все-таки хотелось сказать отцу, что человеческий мозг куда изощреннее в области снов, чем в наркоторговле. В самом деле, он заставляет нас верить, что сон реален, и когда нас преследует динозавр. Во сне мозг постоянно попадает в собственную ловушку, силясь противостоять уловкам даже самого распоследнего картезианца. И Эйнштейн, и Ньютон, и Декарт однажды поверили, что могут прыгнуть с высокого утеса и полететь. И они это сделали.

Для большинства людей сон кончается с пробуждением. Но мне различать сон и реальность становится с каждым днем все сложнее. Да, в последнее время даже наяву я должна постоянно убеждаться, что не сплю. Быть уверенной: то, что видят мои глаза и слышат уши, РЕАЛЬНО.

С тех пор как «это» усугубилось, я всегда ношу при себе иглу. И когда задаюсь вопросом: «Сплю я или нет?», втыкаю острие этой иглы в кожу. Во сне у меня никогда не идет кровь, это я давно поняла. Это как бы щель в моем подсознании: если я уколюсь и пойдет кровь, значит я в реальности, а не сплю. Разумеется, мне никогда не приходит в голову уколоть себя во сне, и поэтому я не знаю, что это сон, вот в чем вся загвоздка. Здесь, в реальности, мои руки все в точках от уколов.

Все это похоже на речи сумасшедшей, но я не сумасшедшая, поверьте. Потому что сумасшедший не сознавал бы всего этого.

Сейчас 5:08 утра, я только что укололась, и капелька крови выступает на моем большом пальце, течет, падает на письменный стол. Таким образом, я знаю, когда пишу эти строки, что действительно проснулась, и вполне сознаю, что делаю.

Я в реальности. Это важно для дальнейшего.

Реальность, реальность, реальность, реаль…

2

У нее отказала ручка, вот так, вдруг. Абигэль научилась не доверять случайностям, совпадениям: в ее снах их было предостаточно. Она вгляделась в капельку крови на столе, потрогала, понюхала. Медный запах, консистенция, цвет… Не может быть, что она еще спит.

Удостоверившись, она в свете маленькой лампочки достала из ящика другую ручку и продолжила свой рассказ.

Перейдем ко сну, который я только что видела: я стою в комнате моей дочери Леа, рядом с большой пустой кроватью. Простыни смяты. Деревянный вентилятор вращается над моей головой. В кружении лопастей дугой вырисовывается надпись: «Жемчужинка Любви». Это ласковое прозвище Леа, которое она так ненавидела.

Напротив меня трое детей держатся за руки посреди комнаты и водят хоровод, распевая песенку «Оборотень»:

Мне говорят, я это сочиняю,
Мне говорят, я голову теряю,
Он под кроватью у меня, я знаю,
И до утра, боюсь, мне не дожить.

Дети перепуганы, их голоса дрожат, они поют и кружатся очень быстро (не так быстро, как вентилятор, но почти), успокаивая себя. На меня они не обращают внимания. Я узнаю́ Алису, Виктора и Артура, похищенных детей. На Артуре футболка сборной Франции с номером 9. Да, и на этот раз тоже все пропавшие дети в той одежде, в которой были в день похищения.

Не хватает четвертого ребенка – похищенной девочки с длинными светлыми волосами, как у моей дочери; ее имени так никто и не знает, в жандармерии ее называют Золушкой, – и я знаю, где она прячется. Я нагибаюсь и нахожу ее скорчившейся под кроватью. И на этот раз тоже у нее нет лица. Как будто ее черты скрыты под плотным чулком. Вид жуткий.

Золушка прижимает к груди черного плюшевого котенка моей дочери. Уже не в первый раз она крадет вещи Леа (ср. сны 232, 216, 198 и 181 из самых последних). Она агрессивна, и я, зная ее реакции – сколько раз они мне снились, – предпочитаю ее не провоцировать. Я встаю. Дети исчезли, но их голоса продолжают петь «Оборотня»:

Каждую ночь мне не уснуть,
Каждую ночь мне страшно, аж жуть…

По-прежнему во сне я выхожу из комнаты в моем бывшем доме в Эллемме и вдруг оказываюсь здесь, в гостиной лилльской квартиры моего друга Фредерика. Я направляюсь к стулу, на котором сижу сейчас. Достаю из ящика стола тетрадь, в которой сейчас пишу, открываю ее и начинаю записывать череду букв. Я помню ее начало: «Puellainferus». Дальше вспомнить не могу.

Я пишу (по-прежнему во сне) и чувствую вокруг себя вибрацию, смотрю на люстру – она качается взад-вперед, лампочка то загорается, то гаснет, как будто происходят микрозамыкания. Это знаки: приближается ТА САМАЯ машина, смертельная авария неминуема, и я паникую. В каждом новом кошмаре, где присутствует черный седан с неработающей левой передней фарой, крепнет опыт моих предыдущих снов. Теперь я знаю, что, где бы я ни пряталась, отцовская машина все равно наедет на меня. Авария и моя смерть неизбежны.

Как правило, когда мной овладевают острые эмоции, например сильный страх, я падаю на землю и не могу пошевелиться (катаплексия). Это происходит со мной и в снах. Но на сей раз я жду, быстро кружась на месте посреди комнаты: я говорю себе, что отец, откуда бы он ни появился, узнает меня на этот раз и, может быть, не станет убивать. И тогда он расскажет мне, что́ на самом деле произошло в ночь на 6 декабря 2014-го, почти полгода назад. В ночь, когда разбилась моя жизнь.

Но кружиться становится все труднее, я смотрю на свои ноги, которые на глазах превращаются в корни и не дают мне двигаться. Из рук вырастают ветви, я превращаюсь в дерево. Мои губы врастают в ствол, я уже не могу крикнуть. Седан мчится, светя фарами, все быстрее прямо на меня. Сквозь ветровое стекло я вижу широкую улыбку отца.

Конец сна. Я проснулась с болью в сердце – так быстро и сильно оно колотилось. Не знаю, сколько времени я пролежала в постели, не двигаясь и говоря себе, что все это было только сном.

ЧТО ЭТО НЕ БЫЛО РЕАЛЬНЫМ!

Фред лежал, отвернувшись к стене, я не стала его будить. Я встала и пошла сюда, в кабинет, чтобы записать этот кошмар. Открыла тетрадь на предыдущем сне, 296-м, и приготовилась занести в нее все это.

И тут я остановилась. На этой чистой странице было написано моим почерком:

«puellainferussalutantvos».

Я узнала начало (puellainferus), которое записала в этой самой тетради во сне. Вот тут-то я и уколола палец. Хотела убедиться, что это уже не сон. Потекла кровь, а буквы по-прежнему были здесь, передо мной, вполне реальные. Я знала, что это невозможно, и все же… Неужели я встала во сне, в полузабытьи, и записала это послание? Приступ сомнамбулизма?

Я всмотрелась в эту надпись внимательнее и вздрогнула: она мне о чем-то говорила. Я сосчитала буквы. Их было двадцать четыре.

Двадцать четыре… Число, выжженное каленым железом в моей голове, из-за дела Фредди. Месяца два назад жандармы нашли одного из похищенных детей (единственного на сегодняшний день). Похититель вытатуировал двадцать четыре буквы по всему его телу, с головы до ног. Похоже, человек, которого мы разыскиваем, хотел оставить нам послание через посредство этого ребенка, но как мы ни ломали голову, так и не поняли смысла этих двадцати четырех букв. Они наверняка складывались в код, во фразу, но какую?

И вот, обнаружив сегодня утром эти буквы в моей тетради, я посмотрела на фотографии, прикрепленные к пробковой доске надо мной. Особенно внимательно – на снимки спасенного мальчугана, сделанные врачом; я скрупулезно сравнила каждую из двадцати четырех букв на его руках, ногах, спине, затылке с теми, что я записала в тетради: они оказались идентичны. В другом порядке, конечно, но идентичны.

Я перечитала буквы, записанные на странице моего дневника. Из амальгамы букв, казалось, проступили слова: inferus, salutant… Латынь, язык, который я учила в школе.

С помощью Интернета, разделив буквы в нужных местах, я получила фразу, и меня чуть не вывернуло, когда я ее перевела. Загадка двухмесячной давности, вытатуированная на теле похищенного ребенка, нашла свое решение самым странным образом. Через сон.

Фредди, злодей-похититель, за которым мы гоняемся уже больше года, оставил нам любопытнейшее послание. И мне кажется, что это намек на девочку из моих кошмаров.

«Puella inferus salutant vos»

«Девочка без лица приветствует вас».