Закрой глаза и сойди с ума. Психоделический мини-сборник рассказов

© Фэй Форест, 2016

ISBN 978-5-4483-4164-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

☼ Предисловие ☼

Я всегда ставила художественные рассказы на последние места своего творчества, считая их всего лишь разминкой, литературными упражнениями. Но создавая для вас этот мини-сборник, я ощутила энергию единства и творческого потока, что дало мне разглядеть мои настоящие чувства к такому виду искусства.

Для одних рассказов идеи возникали прямо из невероятных сновидений, для других – из воспоминаний личного пути.

Скажу «да» экспериментам и посмотрю, что из этого выйдет.

☼ Бумажная кукла ☼

В память о любимой прабабушке, которая дождалась Бога.

«Он скоро рухнет» – подумала Эрин, лежа на кровати и не отрывая взгляда от весьма крупного пятна на потолке.

Ей так нравился этот дом. Раньше. Теплые ковры, обилие продуктов в кладовке, каждый вечер несколько приятных друзей. Эти образы теперь были довольно смутными. Может, старость высушила память, а, может, густая вонь, которой пропитались даже стекла на окнах. Эрин бы и рада помыться, но ее опухшее тело с потрескавшейся от старости кожей давно перестало исполнять желания. Она вставала один раз в день на несколько минут, чтобы поесть орехов (вся еда, которая осталась в доме), и включить радио. О принятии ванны и речи быть не могло.

Одеяло, напоминавшее высокий холм, поднималось в такт ее сухого дыхания. На желтом пятне появилась небольшая капелька. Остановившись на мгновенье, словно решаясь перед рискованным прыжком, капля оторвалась от потолка и ударила Эрин по щеке.

«Дождь» – подумала старушка.

Через двенадцать капель ей, наконец, удалось вытолкнуть себя на пол и поставить на подушку железное ведро.

Осознавая, что этой ночью ее спальным местом будет стул возле батареи, она взяла свои палки, включила погромче радио на подоконнике и поковыляла до письменного стола. Каждый шаг отдавался горячей болью в ногах. Это было подобно тому, будто внутри ее голеней и лодыжек сотни ожоговых пузырей, которые при ходьбе громко лопаются и брызжут гноем.

Тяжело опустившись на крепкий стул, Эрин оглядела поверхность стола: несколько зажженных свечей, ножницы, засохший воск повсюду, скорлупы грецких орехов, фотоальбом. Остальные участки стола покрывала толстая пыль. Секунду подумав, Эрин открыла первую страницу альбома и встретилась взглядом с высокой худенькой девушкой на черно-белом фото. Легкая ткань платья слегка прилипла к телу от жары, густые кудри дико запутались, а лицо светилось уверенным стремлением к великому и счастливому будущему.

Она единственная среди своих одноклассников знала, чего желает от мира, была уверенна в успехе своей цели. Как бы там ни было, вот оно. Будущее.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – тихо спросила Эрин у своего молодого изображения. – Ты мечтала быть летчицей? Хочешь летать? Все еще хочешь?

Это не был волшебный мир, где картинки умеют разговаривать, потому старушка не ждала ответа. Но ее разум, воспользовавшись последним шансом, подсунул мысленный образ детства, где она часто надевала маленькие самодельные крылышки и бегала по улицам своей деревни.

Почерневшими опухшими пальцами она взяла ножницы и стала вырезать.

Когда молодая, хоть и слегка кривая фигурка оказалась на свободе, Эрин уверенно подняла ее и постаралась сымитировать воздушный полет, хрипло напевая:

«Друзья мои, дорогие, моя любовь, мой Бог…»

Рука устала слишком быстро. Заболел желудок. Лопнуло несколько пузырей в ногах.

– Я живая, – кивнула себе старушка. – Я живая, чтобы освободиться от камней прошлого. Только тогда ты позволишь мне быть с Тобой, Господи.

Держа бумажную куклу над свечой, Эрин спокойно наблюдала, как та горит. Затем пришла очередь других фотографий из альбома, как и ее седых волос, разумно отрезанных до этого. Запах горящей бумаги перебила вонь пространства, а от запаха волос ее желудок еще сильнее заколол отчаянным чувством голода. Улыбнувшись своим недавним действиям, которые принесли ей покой настоящего момента, старушка пожевала воспаленными пульсирующими деснами несколько заранее очищенных грецких орехов и, с помощью палок, перебралась на стул к окну.

– Отче наш, Иже есѝ на небесѐх! Да святѝтся имя Твоѐ, да приѝдет Ца̀рствие Твое, да будет воля Твоя, я̀ко на небесѝ и на землѝ. Хлеб наш насу̀щный даждь нам днесь, и оста̀ви нам до̀лги наша, я̀коже и мы оставля̀ем должнико̀м нашим. И не введѝ нас во искушение, но изба̀ви нас от лука̀вого. Аминь.

В динамике заиграла та самая песня, которую Эрин сегодня пела.

– Спасибо, Господи! – блаженно вздохнула старушка и закрыла глаза, чтобы больше никогда их не открыть.

☼ Иные ☼

– Это растение называется «А̀стра Дро̀гон», – сказал мой отец, и раздал каждому в аудитории по небольшой веточке с красивыми бело-красными листьями. – Если все делать правильно, ткань вашего языка пропитается ядом, который погрузит ваше сознание и тело в невесомый транс.

Взяв свою ветку (самую крупную и лиственную), я бережно сорвала один лист и положила его на язык. Откинувшись на спинку стула, прикрыла глаза и стала ждать. Мои уши первыми уловили свойства растения: барабанные перепонки преобразились в энергетические волны, которые затем накрыли мозг и через позвоночник прошлись по остальным конечностям. Я засмеялась, как и все присутствующие на курсе. Потеряв чувство невесомости, страха и твердости, наши тела синхронно взмылись к потолку.

***

Склонившись над моими идеально успешными (в будущем) формулами по трансформированию морской воды в острые тонкие поверхности, я не замечала, что за окном меняются сутки за сутками. После того, как я посетила курс отца по ботанике нашей планеты, я искренне верила, что Астра Дрогон поможет мне выходить на улицу. Нет, вначале это действительно помогало – я могла находиться среди любых существ этого мира, какими бы они ни были. Но потом они снова начали меня утомлять, пугать, давить на меня своими шокированными взглядами. Для них я выгляжу ненормальной, хотя именно они – те еще уродцы.

Моя человеческая оболочка всегда будет новинкой для их глаз. Ну а я? Привыкну.

***

Это было ожидаемо. Меня выгнали на улицу. Но в моем кармане нехилый запас Астра Дрогона, так что настроение сейчас замечательное. Моя подруга (единственное адекватное существо на этой планете), заливалась рассказами о самом известном хирургическом доме, который находится на территории ее леса. Вот и всё, я знала только тему этого рассказа, а на остальной текст наплевала со всей моей невесомостью.

– Чшееееттт! Чраа-агшшшш.

Обернувшись, я увидела незнакомца с лопатой. Его птичье лицо было фиолетового цвета и в некоторых местах гноилось, как и у всех местных жителей. Несмотря на то, что я давно научилась понимать их язык, в нынешнем состоянии мне было сложно разобраться даже в собственных потоках мыслей, что уж говорить о стучащем шипении. Но моя подруга, кажется, поняла незнакомца, потому что тут же отобрала у него лопату и вонзила ее в то место, куда показал уродец. Оставив нас одних с каким-то особым поручением, которое я не услышала, он поковылял в сторону дерева, где, по всей видимости, находилось его дупло.

– Что здесь? – спросила я на шипящем языке этого мира.

– Ребенок, – ответила подруга. – Его тело полностью сформировалось и теперь кто-то должен его выкопать.

Я присмотрелась. Земля, где она копала, была мокрой, болотного цвета и дико воняла. У меня было неспокойное предчувствие – я никогда прежде не видела появление на свет местных детей. И когда лопата наткнулась на что-то мягкое, мое предчувствие сбылось. Это было самое гадкое, что я видела за свою жизнь.

Дохлого вида существо, с коричнево-зелеными атрофированными конечностями, напоминало доэволюционного зомби-червя, а голову его было легко спутать с вонючей трупной печенью.

Вздохнув, я откусила кусочек моего спасения и принялась делать то, что считается здесь обыденным: выкапывать отвратительное создание, которое в дальнейшем станет одним из нас.

☼ Ночь в золотых нитях ☼

Боже, почему они так спешат? Домой, что ли? Ах, это вероятнее всего. К большой миске супа, к телевизору, к теплым объятиям. Может и ему притвориться, что он опаздывает домой? Пфф… Да кто ему поверит-то? Казалось бы, люди давно уже перестали обращать внимание на то, что находится у них под носом. Но, стоит только расслабиться и попытаться сделать что-то, чего ты действительно хочешь – тебя тут же заметят и высосут мозг до последней горькой капельки… Или какой там мозг на вкус? Не важно.

Фыркнув сам себе и накинув на голову легкий капюшон, он продолжал бесцельно бродить по мокрому асфальту, разглядывая тусклые осенние улицы. Он где-то читал, что однообразие способно не только ввести человека в глубокую депрессию, но и снести крышу, заставить совершить безрассудный поступок, лишь бы вырваться из плена скуки и пустоты. Интересно, подумал он, ждет ли его какой-то из двух вариантов?

Пытаясь отрешиться от бессмысленных раздумий, он принялся в упор разглядывать мокрый асфальт. Взгляд его упал на парочку мертвых воронов, которые, судя по всему, лежали здесь недолго, иначе бы уже стали чьим-то ужином или развлечением. Наверное, их кто-то подбил. Не могли ведь они замерзнуть насмерть? Хотя, он не может сказать, какая именно сейчас погода. Давно уже не чувствует холода.

Вздохнув, он снял с плеча потрепанную коричневую сумку, нашел в ней целлофановый кулек, бережно замотал в него птиц и пошел дальше, стараясь не обращать внимания на приглушенные шепотки за спиной:

– Эй, видел, что он сделал?

– Фу, гадость.

– Он же бомж, наверное, это его еда.

– Меня сейчас стошнит.

Крепче прижимая к себе кулек с воронами, он шагал, подняв вверх подбородок. Слова, которые он слышал, долбили дыру в его грудной клетке, чтобы добраться до сердца, а там и до души. И, прижимая к себе мертвых птиц, он верил, что вороны способны уберечь его душу от проникновения этой боли. Ведь люди неправы.

С другой стороны… Не ему решать, кто прав, а кто ошибается. Он всего лишь гость в этом мире. Как и все остальные. Всего лишь бомж.

Дорога к его четырем стенам (деревянный заброшенный домик, где он проводил свои ночи) занимала около часа быстрым шагом и проходила через заповедник масштабных размеров. По пути он всегда заходил в него, чтобы собрать несколько хорошей деревянной основы для статуй.

Резьба – то, чем всегда дышали его легкие.

В этот раз он принес «домой» прекрасный кусок ореха. Зажег несколько свечей, достал стамеску, маленький топорик ручной работы, сел на доску (пол в этом помещении заменяла черная земля) и принялся воскрешать двух воронов, перемещая их души в дерево. Звук инструмента по гладкой поверхности дерева, тихие капли воска и ровное дыхание вводили его в состояние отрешенного умиротворения.

Помещение было заполнено многочисленными деревянными творениями, в каждом из которых хранилась чистота его сознания. Погружаясь в медитацию единства, бомж не замечал, как его душа сливалась с Настоящим Домом, и начинал тихим глубоким голосом петь красивую мантру:

Om Namo Bhagavate Vasudevaya¹

Его мир преобразился, когда он лишился всего, что делало его в глазах социума «нормальным, обычным человеком». Потеряв семью – обрел чистое одиночество. Потеряв одежду – обрел слияние с настоящим воздухом.

Потеряв дом – обрел целый заповедник.

Потеряв всё до капли – обрел себя.

Сегодня он уснул быстро. Кроватью служило грязное покрывало в углу. Тем не менее, оно было удобным. Просто удобным. Лежа на животе и уткнувшись носом в руку, он видел сон о жарких тропиках, где был настолько тяжелый воздух, что вскоре бомж начал задыхаться. От кошмарной насыщенности сна, глаза тут же открылись. В комнате было сложно разглядеть что-либо – все погрузилось в дым. Вскочив на ноги, бомж кинулся спасать еще незавершенную работу – своих воронов, но активное пламя уже набросилось на свежевырезанные крылья.

– Нет! – закричал он, и закашлялся, глотнув большую порцию дыма. – Нет!

Огонь вспыхнул сильнее, и бомж застыл, увидев, как из статуи вырвались серые сгустки в образе двух прекрасных птиц. От их клювов шли огненные искры, словно золотые нити, зашивающие прорехи в пространстве. Души воронов не желали заточения в дереве и попросили стихию огня помочь им. Отныне они будут по-настоящему свободными черными воронами, несущими людям и животным знаки о будущем.

Бомж не стал спасать остальные творения, ведь лишь огонь сделает их живыми – теперь он это понял.

Стоя на улице и глядя на дымчатые образы вырывающихся через крышу существ, чьи тела обволакивала золотая узорчатая аура, он мирно улыбался.

____________________________________________________________

Thomas Barquee – Om Namo Bhagavate Vasudevaya¹