Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
VI
Для того, чтобы быть последовательно демократичным, избирательное право должно быть не только всеобщим: оно должно быть также равным, тайным и прямым. Равенство права голоса требует, чтобы каждый избиратель пользовался таким же голосом как и всякий другой; один человек – один голос; так этот принцип формулируется в Англии, где граждане включаются в избирательные списки на основании обладания собственностью или найма квартиры и где поэтому лица, имеющие собственность в разных частях страны, получают право голоса сразу в нескольких округах, иногда в 10, 12 и более. Такие «плуралисты», как их когда-то назвал Чемберлен, сам принадлежащий к их числу, но в былые годы ведший горячую борьбу против этого уродливого явления, насчитываются в Англии многими тысячами и во многих округах дают перевес представителям интересов крупной буржуазии. То же самое явление, только в еще более грубой форме, существует, как мы видели, в Бельгии, где часть избирателей, удовлетворяющая требованиям известного ценза, пользуется двойным или даже тройным голосом. Система множественных вотумов явственным образом искажает принцип всеобщности голосования.
Другой поправкой к всеобщему избирательному праву, которую стараются отстоять его явные или скрытые противники, но которая в действительности есть её искажение, является система открытой подачи голосов. В былые годы защитником таковой являлся, между прочим, один несомненный и искренний демократ, именно Дж. Ст. Милль в своей книге «О представительном правлении». Милль исходил из убеждения, что человек, принимающий участие в политической жизни страны, должен иметь мужество открыто высказывать свои убеждения; раз он им не обладает, то лучше ему оставаться дома, чем идти к избирательной урне. Все реакционные элементы общества английского и континентального поддерживали Милля и защищают до сих пор это его требование гражданского мужества от избирателей; но в своем собственном лагере Милль остался почти совершенно одиноким, и та либеральная партия, к которой он принадлежал, находясь во главе правительства (первое министерство Гладстона), провела систему закрытой баллотировки (в 1872 г.), взамен ранее существовавшей системы открытой подачи голосов. Все конституции6), построенные на принципе всеобщего голосования (германская, французская, швейцарская, североамериканская), признают в настоящее время закрытую баллотировку, и только такие конституции, как прусская и отчасти австрийская с их нескрываемым стремлением покровительствовать интересам богатых и влиятельных классов, держатся системы открытой подачи голосов.
Есть еще одна поправка к всеобщему избирательному праву, отстаиваемая его противниками. Мы говорим о двухстепенной системе подачи голосов. Принцип прямого голосования требует, чтобы каждый избиратель голосовал непосредственно за того депутата, которого он желает. При системе двухстепенных выборов избиратели вотируют за выборщиков, причем один выборщик приходится на небольшое число избирателей. Депутата выбирают уже эти выборщики. Система двухстепенных выборов проведена для парламентских выборов в Пруссии, в Австрии, недавно еще (до мая 1905 г.) в Норвегии, а также в Соединенных Штатах при выборах президента республики; она же действовала в 1789 г. во Франции, во время выборов Генеральных Штатов. В защиту её приводят то, что избиратели недостаточно развиты, чтобы решать политические вопросы; но, говорят, они могут наметить более развитых людей в своей среде, а небольшое число выбранных таким образом выдающихся местных людей с большим политическим развитием, чем народная масса, может уже с большим благоразумием остановить свой выбор на той или иной политической программе, на том или ином её представителе. Такие соображения руководили и творцами американской конституции, когда они вырабатывали систему избрания президента; соображения эти оказывались совершенно ошибочными.
Система двухстепенных выборов редко остается таковою в действительности; обыкновенно она очень скоро теряет свой истинный характер. В тех же самых Соединенных Штатах уже на первых выборах президента и вице президента избиратели голосовали только за тех выборщиков, которые заранее дали обещание голосовать за определенных лиц; а после отказа Вашингтона от новой кандидатуры (1796), система двухстепенного голосования окончательно обратилась в фикцию, и выборщики окончательно перестали быть лицами, играющими какую бы то ни было самостоятельную роль. С тех пор и доныне они попадают в выборную коллегию исключительно потому, что дали заранее обязательство вотировать за то или иное лицо, – Клевеленда или Гаррисона, Брайана или Мак-Кинлея, Паркера или Рузвельта; вследствие этого они являются как бы подставными лицами вместо настоящих избирателей. Политические партии, выставляющие своих кандидатов на президентский пост, во всех своих обращениях к избирателям говорят: вотируйте за Рузвельта, потому что он сделает то-то и то-то, потому что за ним есть такие-то заслуги; вотируйте за Паркера, потому что он уничтожит такие-то злоупотребления, облегчит такие-то бедствия; для того же, чтобы был выбран Паркер или Рузвельт, вы должны подать голос за таких-то выборщиков, – за сим следует список выборщиков, – в каждом месте свой, – обязавшихся подать голос за желательного кандидата. Ни одна партия не обращается к избирателям с призывом такого рода: вотируйте за Джонса, Смита или Виллиамса, потому что они умные и сведущие люди, знакомые с задачами политики, и они уже сумеют выбрать для вас достойного президента.
Раз двухстепенная система обратилась в формальность, то она вредна уже, как всякая ненужная формальность, замедляющая и затрудняющая ход государственной машины. Но вред её более значителен. Не достигая своей цели, она иногда в то же время прямо искажает народное голосование, внося в него элемент случайности. Перед нами выборщик, избранный 99 голосами против 1, и другой, избранный 51 против 49. На чашки весов, решающих окончательную судьбу выборов, один бросает 99 голосов, другой 51, и 99 весят столько же, сколько 51. В результате случается иногда избрание президента большинством голосов выборщиков, но меньшинством народных голосов. Если бы тут сказывалась хоть какая-нибудь закономерность, если бы тут проявлялось хотя бы преобладание какого-нибудь класса, то эту форму избрания можно было бы защищать хоть с какой-нибудь точки зрения. Но тут мы видим действие простой, бессмысленной случайности. В Америке её оправдывает теперь столетие существования, – и только. В Пруссии двухстепенные выборы обратились почти в такую же фикцию, притом совершенно одинаково в политически развитых городских центрах и самых отсталых деревнях. Везде агитация ведется за кандидата на депутатское место и везде списки выборщиков составляются соответственно с тем, за кого они обещались вотировать. В Пруссии, правда, выборщикам представляется иногда задача, несколько более сложная, чем задача явиться в избирательное бюро и громко произнести имя своего кандидата. Когда голоса выборщиков разделились между несколькими кандидатами и вследствие этого предстоит перебаллотировка, то выборщикам нужно решить за избирателей, кого из не вполне симпатичных им кандидатов они считают более подходящим или, по крайней мере, «меньшим злом». Здесь уже начинается до некоторой степени самостоятельная роль выборщиков и вместе с тем здесь особенно явственным делается вся искусственность двухстепенной выборной системы. Избиратели были признаны способными (фактически) наметить своего кандидата в парламент; они поэтому нисколько в сущности не интересовались личностью посредника между ними и своим кандидатом, и выбирали без особенного разбора. И вот этому случайному человеку предстоит решать сложный вопрос за своих доверителей, не имея возможности получить от них инструкции. Предположим, что он выбран, как свободомыслящий: но его кандидат провалился, и ему надо решить вопрос, кто из двух неприятных кандидатов, социал-демократ или антисемит менее неприятен для его избирателей. Решит этот вопрос он, конечно, на основании своего убеждения, которое может не совпадать с убеждением его избирателей.
И вот тогда, когда двухстепенная система оказывается вполне или отчасти не фикцией, тогда депутат оказывается избранником не избирателей, а особенной коллегии, убеждения которой не тождественны с убеждениями избирателей. Они и не могут быть тождественны. Я могу вотировать за А, В или С, убежденный, что эти лица понимают политические вопросы и сумеют правильно исполнять депутатские обязанности; из этого, однако, никоим образом не следует, чтобы я был вполне солидарен со всеми мнениями этих лиц А, В или С, в особенности в том, что касается оценки личностей, и чтобы лица, намеченные этими А, В или С были бы и для меня излюбленными людьми.
– Но в этом-то и задача, – отвечают сторонники двухстепенных выборов7); – конечно, лицо, избранное коллегией выборщиков, будет не то же самое лицо, которое было бы избрано непосредственно избирателями, если только выборщики остановят свой выбор на нём после серьезного обдумывания и обсуждения, а не обратят второй стадии выборов в пустую формальность, как это, к сожалению, случилось в Соединенных Штатах и отчасти в Пруссии; но это-то и желательно. Мы не доверяем здравому политическому смыслу избирателей и потому переносим избрание в другую коллегию, состоящую из людей, более развитых: однако эта коллегия не чужда народу; нет, она находится с ними в живом общении. Каждая деревня имеет своих грамотеев, своих интеллигентов. Они-то и должны быть выборщиками и, конечно, их выбор будет сделан благоразумнее, чем выбор, произведенный серою мужицкою массою. Где гарантия, что она не поддастся на удочку красивых фраз и широких обещаний? Разве она знает биографии тех деятелей, которые добиваются её голосов? Разве она, никогда не жившая сознательной политической жизнью, сумеет разобраться в политич. задачах и оценить полит. программы? Не лучше ли избавить её от непосильной задачи и возложить её на более способных для её разрешения? И если не навсегда, то на первое время. Потом она обучится в школе политической жизни, – и тогда, конечно, не будет более надобности водить её на помочах.
Подобное рассуждение указывает на истинный мотив сторонников двухстепенных выборов: они исходят из недоверия к народным массам и из желания перенести политическое влияние с народных масс на определенные группы населения. Другими словами, двухстепенная система выборов есть замаскированное отрицание всеобщего голосования, или по крайней мере стремление исправить его несколько, согласно со своими убеждениями.
Помимо практической ненужности двухстепенной подачи голосов там, где она обращается в фикцию, помимо её вредности, поскольку она подчиняет выборы случайности, помимо, наконец, её противоречия принципу демократизма, поскольку она переносит центр политической тяжести с народа в особую коллегию, не вовсе лишенную классового характера, помимо всего этого она имеет два печальных последствия, к которым она может приводить.
Прежде всего избиратели, зная, что депутат явится не их избранником, чувствуют сравнительно мало охоты участвовать в выборах. Если в Соединенных Штатах двухстепенная система не препятствует страстности и оживленности борьбы, то это объясняется только исключительной важностью борьбы (президентские, не парламентские выборы). В Пруссии двухстепенность наряду с системою открытого голосования уменьшает степень участия избирателей в выборах. В Австрии это её влияние еще сильнее.
В тех землях и городах Австрии, где выборы (в курии всеобщего голосования) производятся прямым способом (Нижняя Австрия и города, Прага, Краков и др.), в парламентских выборах 1897 г. участвовало 72 % избирателей, в 1900 г. – 57 %; в землях, в которых выборы происходили двухстепенным способом (Верхняя Австрия, Богемия, Моравия и др.), в 1897 г. участвовало в выборе 35 % избирателей, в 1900 г. – 29 %, т. е. оба раза вдвое меньше. Может быть это объясняется сравнительною отсталостью земель, в которых производятся выборы по двухстепенной системе? Нет. В Нижней Австрии в курии сельского землевладения на выборах 1891 г., происходивших по двухстепенной системе голосовали лишь 28 % избирателей, а на выборах 1897 г., происходивших на основании нового закона, установившего для той же Нижней Австрии прямые выборы, уже 68 %.
Таким образом двухстепенная система явно ослабляет энергию избирателей и ведет за собою усиленный абсентеизм.
Но есть еще один не менее, если не более, важный результат этой системы. Двухстепенная система чрезвычайно облегчает и подкуп, и застращивание, и иные способы давления на избирателей. Крайне трудно подкупить 10-тысячную армию избирателей. Гораздо легче подкупить нескольких выборщиков, тем более, что относительно выборщиков всегда бывает заранее известно, как они намерены голосовать. В Австрии, в особенности в Галиции, на всех выборах практикуется еще один прием. Выборщики избраны; политические убеждения их известны; нетрудно определить, что, напр., в таком-то избирательном округе 300 выборщиков будут вотировать за оппозиционного кандидата, а 250 за кандидата желательного. И вот за несколько дней до окончательных выборов против 50 оппозиционных выборщиков возбуждается обвинение в каком-нибудь уголовном преступлении: в поджоге, вызвавшем недавно случившийся в этой местности пожар, в конокрадстве и т. д. Выборщики подвергаются аресту или объявляются состоящими под следствием и лишаются права участвовать в выборах. Вследствие этого на выборах торжествует желательный кандидат и дело кончено. Через два дня арестованные освобождаются, следствие прекращается и полиция или следователь даже извиняются перед ними. Вчерашние обвиняемые счастливы, что дело обошлось так легко; полиция, доставившая торжество правительственному кандидату, тоже счастлива; дело следовательно окончилось к общему удовольствию, – и в рейхсрате заседает лишний благонамеренный депутат. При помощи подобного приема, совершенно невозможного при системе прямых выборов, на выборах в рейхстаге в 1897 г. было достигнуто забаллотирование русинского кандидата Ивана Франко и торжество его консервативно-польского противника.
