Гениальность Юрия Эрреры в именах его персонажей

Автор: Лиза Дилман

Мне, как правоверному лексофилу и ненасытному читателю, очень нравится фраза: «Что ты читала об этом?» Особенно уместна она в применении к текстам Юрия Эрреры. У таких книг, как «Знамения конца света» или «Переселение тел», есть много возможных прочтений. Вероятно, их так же много, как читателей, но, думаю, все они согласятся в одном: Юрий Эррера может уместить огромный смысл в короткий роман. Как его переводчик, я часто замечаю, насколько много может означать одно слово, и каждый раз он делает это непринуждённо, естественно и почти экспромтом. Отдавая дань уважения этому таланту, я хочу пролить немного света на такой аспект, как имена персонажей в его творчестве. Проза Юрия поразительно красиво наполнена ими, он делает так много всего сразу, играет на стольких уровнях одновременно: жанр, регистр, история, смысл, аллюзии и т.д. Неудивительно, что это сделало многие имена очень сложными для перевода.

Плотность прозы Юрия, её разносторонняя компактность – причина, по которой «Переселение тел», так же как «Знамения конца света», сложны для адекватного обобщения. Можно сказать, что это история о двух враждующих семьях с шекспировской интонацией, или что это история терзания души главного героя, или человека, пытающегося примириться со своей жизнью, и того, как он вписывается или нет в окружающее общество. И, конечно, есть богатые и многослойные толкования, зарождающиеся из обстановки, в которой развивается сюжетная линия: загадочная эпидемия, распространяемая москитами, загоняет в тупик некий милитаризированный город Мексики. Но гладкое описание содержания книги не рисует достаточную и точную картинку действия романа. Для меня он во многом представляет серию размышлений. Это размышления о смерти и способах, которыми она наступает; размышления о насилии и путях, которыми оно реализуется; размышления о человеческих отношениях – как плотских, так и братско-сестринских – и путях их развития. Это размышления о языке и о том, как он используется. «Переселение тел» заставляет нас размышлять, обдумывать и взвешивать – на мой взгляд, это вызывает скорее удовольствие, чем осуждение. И, возможно, имена Юрия Эрреры помогают нам быть более чуткими, заставляют сильнее сопереживать героям.

Чтобы немного пояснить, что я имею в виду, буду говорить об именах двух персонажей и их переводах. Одно из них – Искупитель (Редимер). Неуступчивого главного героя мы встречаем на первой странице в состоянии среднего похмелья (хотя его имя не появляется до двадцать шестой страницы). На испанском его зовут «el Alfaqueque». Этого слова вы не найдёте в испано-английском словаре (в испано-испанском тоже). Но те, кто изучал испанский, возможно, помнят, что все слова, начинающиеся на “аl-“, имеют арабское происхождение. «Alfaqueque» происходит от «fakka al aseer», означающего «Освобождение, выкуп, искупление». В Средние века на Пиренейском полуострове «alfaqueques» были те, кого назначали вести переговоры для освобождения христиан, пленённых маврами. Они описаны в «Семи Партидах», которые представляют собой, по сути, свод законов, составленный в 13 веке. Аlfaqueque считались людьми чести, которые использовали своё знание арабского языка, чтобы объясняться и вести переговоры об освобождении пленников.

Так зовут нашего героя на испанском языке. Теперь об английском варианте. Ясно, что арабская этимология от жизнеспособного английского языка крайне далека. Как же этого парня назвать в переводе? Я рассматривала несколько вариантов. С учётом реалистичности романа я рассматривала такие имена как Посредник, Переводчик, Посланник и Переговорщик. Каждое было привлекательно по-своему. Мне казалось, «Посредник» – скорее из мафиозного круга; «Переводчик» больше акцентирует на своей лингвистической пригодности, необходимость в которой жизненно необходима, как даёт нам понять роман (к тому же из четырёх вариантов это слово ближе всего к оригинальному значению, что мне очень понравилось). «Посланник» мог иметь немного более шекспировское звучание, которое так же важно; тогда как «Переговорщик» в дополнение к обозначению его роли в качестве посредника показался мне более причастным, более активным. В то же время все рассмотренные имена на мой слух звучали слишком современно, почти по-голливудски, это, казалось, обесценивает их. Мне почти слышался закадровый голос Моргана Фримана, поэтому, несмотря на истинную симпатию ко всем вариантам, я отказалась от них.

Судя по историческим документам и свидетельствам медиевистов (историки европейского средневековья), «alfaqueques» часто называли выкупщиков и избавителей (тех, кто освобождает за выкуп; эти понятия используются, когда говорят о Партидах на английском языке). Я выбрала «Искупителя» по нескольким причинам. Во-первых, конечно, важна историческая точность; во-вторых, сыграл свою роль и тот факт, что английские переводы «Патрид» используют этот термин. Но есть нечто большее. Слово «alfaqueque» невероятно звучное. Я не знаю, как сделать фонетическую транскрипцию, но по-испански это произносится «ahl-fah-KEH-keh». Оно вертится на языке, оно должно быть в стихах. Это должно быть ваше любимое слово. «Искупитель» (Радимер) не так красиво, но более зычно, звучно и многозначно, чем «Избавитель» (Рэнземер). Это важно для меня. Я хочу сказать, что слово «Искупитель» открывает целый спектр значений и подтекстов, расширяющих и углубляющих возможные интерпретации роли персонажей.

Например, у вас есть религиозный подтекст искупления, который интересно использовать, учитывая зачастую не христианское поведение героя. Я бы скорее назвала это противоречие сложным и эффективным, чем ироничным и лицемерным, потому что религиозное искупление очень связано с понятиями смерти и души, правды и лжи; что может больше соответствовать обстановке этого романа? По-моему такая спасителе-подобная аллюзия довольно изящна, когда речь идёт о человеке, который всю свою жизнь проводит в качестве посредника. В дополнение к этому есть более коммерческий смысл спасения, то есть обменивать или возвращать что-либо. И этот тип спасения действительно не преувеличен, потому что главный герой занимается этим большую часть романа, оспаривая путь спасения тела (во время поиска своей души и попыток освободить пленников). В конце концов, справедливо сказать, что «Искупитель» может быть самым дословным переводом имени главного героя, но я выбрала его не поэтому. Как уже отмечалось, Юрий играет с жанром, регистром, историей, ссылками и аллюзией. На мой взгляд, «Искупитель» – имя, которое оказывается лучшим при этом: историческая достоверность, старый язык и несколько возможных нюансов и подтекстов. Плюс – по-прежнему звучит как крутой парень.

Полная противоположность Искупителя – романтичный соперник главного героя, бойфренд, Блондин Трёх Эпох. В то время, как имя Избавителя многозначно, почтенно и архаично, имя бойфренда полная противоположность – слащавое, современное и полностью лишённое каких-либо нюансов и тонкостей. Так проявляется взаимосвязь регистров. Они представляют собой полную противоположность и как персонажи. Избавитель изображается как плохо одетый, неуверенный в себе (несмотря на определённую степень удачи с дамами) и очень чуткий человек (его почтительное отношение к умершим; нежность, которую он проявляет к ла-Норе, глубокомысленность общения). Бойфренд – самоуверенный, броский, неглубокий и, без сомнения, идиот. Его прозвище отражает это. Он не имеет односложного имени, и оно не всегда пишется с заглавной буквы. В романе к бойфренду обращаются «прилизанный малютка джек». Трудно, если не невозможно, преувеличить, сколько размышлений, времени, поиска и старания пошло на то, чтобы появился мой перевод. Дебаты с самой собой и другими были бесконечны, у меня были буквально страницы и страницы терминов, слов и частных вариантов. Я начала держать блокнот и карандаш возле кровати, просыпаясь ночью, записывала возможные версии, а утром понимала, что на том или ином уровне всё это не работает. К счастью, Тара Тоблер, по преимуществу редактор, была рада обсуждать и обсуждать плюсы и минусы многих идей.

Испанский оригинал «Lamponcito relamido patras» прозвища бойфренда, как слово «alfaqueque», – потрясающий, звучный, хотя скорее смехотворный, чем величественный. Лингвистически это довольно сложно перевести. Слово «Lampon» обозначает «бандит», «cito» – уменьшительное окончание. Второе слово «relamido» может иметь много разных значений. Его собственное значение, согласно Коллинзу: «поражённый, страдающий»; «чопорный, точный», «одетый слишком нарядно», «дерзкий», «бесстыдный». Но как глагол оно означает «лизать» (повторно). Затем, когда добавляешь «patras», оно приобретает новый смысл, делая фразу касающейся, по крайней мере, потенциально, волос, то есть волосы, которые были прилизаны. Думаю, бриолином. Наконец, «patras» – комбинация из двух слов «hara» и «atras», то есть «в направлении спины». Так что это довольно громоздко. Бойфренд, конечно, довольно маслянистый персонаж, поэтому присутствие в его прозвище слова «скользкий» кажется уместным, хотя в течение долгого времени многие варианты вращались вокруг «жир», «смазанный жиром». Но самой трудной была попытка очертить круг целого прозвища, понять, как это звучит, когда связано вместе. Ритм, количество слогов, положение ударения – при произнесении вслух всё имеет решающее значение для ритма текста. И наконец, мне действительно нравится это имя, надеюсь, читателям тоже. И я крайне признательна за возможность дословного перевода имени «Блондин Трёх Времён», которое не требует никаких раздумий (редкость в литературном переводе, чудо в тексте поразительно одарённого Юрия Эрреры).

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ