Рецензии

Порой начинает казаться, что в 21 веке жанр семейной саги немного устарел. У нас уже есть "Сага о Форсайтах", "Анна Каренина" и сотни других классических произведений, переплюнуть которые задача не из простых. Однако у каждой эпохи свои проблемы, свои взгляды на фундаментальные философские понятия и внутрисемейные отношения. Да, вы не ошибетесь, если скажете, что под слоями времени находятся одни и те же неразрешимые вопросы и противоречия, но, как всем нам известно, все зависит от контекста. Ни у кого же не возникнет сомнений в том, что семейная сага Толстого и, скажем, Маркеса друг от друга отличаются. А если предположить, что в этом жанре работал бы и Сартр, и, например, Камю. Можно вспомнить и Кафку, повести и рассказы которого, хоть и не тянут на сагу, но раскрывают проблемные отношения в семье совершенно иначе, чем у писателей 19 или 21 столетий. Вот и роман южноафриканского писателя Дэймона Гэлгута "Обещание" позволяет нам по новому взглянуть на вопрос внутрисемейных отношений, да еще и в непривычных для российского читателя декорациях ЮАР и апартеида. Местами жестокий, местами пошлый и вульгарный, а порой и просто-напросто страшный, но удивительно правдивый роман о недопонимании внутри семьи, болезненных и аморальных отношениях в, казалось бы, самой прочной ячейке общества, скрепленной одной кровью. Разные поколения, разные взгляды на общество и религию и одно роковое обещание, связывающее семью Свартов гораздо больше, чем днк.

Завязка романа происходит в те времена, когда в ЮАР еще существовал апартеид - политика, при которой процветает расовая дискриминация и сегрегация коренного населения страны. Чернокожие жители ЮАР, составляющие значительное большинство, находятся в рабском, по отношению к белым, положении и ничего не могут с этим поделать. Почти. Здесь вспоминаем Нельсона Манделу и все с ним связанное. Начало романа приходится на 1986 год, до гибели режима осталось совсем ничего (об этом знаем мы, но не герои романа) и мать семейства Свартов, зажиточная белая женщина, находясь на смертном одре берет с мужа обещание - переписать небольшой домик для прислуги, стоящий недалеко от основной фермы, на Саломею - чернокожую слугу, верой и правдой служившую семье долгие годы. Мать умирает, а отец благополучно забывает о своем обещании, несмотря на многочисленные бахвальства из разряда: христианин всегда держит свое слово. Но не все так просто, как хотелось бы лицемерному папаше. Младшая из дочерей Свартов Амор нечаянно подслушала разговор родителей и во всеуслышание заявила о нем на поминках матери. Вспоминаем, какой на календаре год, вспоминаем, какого цвета члены крупной семьи Свартов и дружно закрываем глаза на обещанное Саломее имущество.

Однако это только завязка. К счастью, события романа затрагивают не одно десятилетие и не два. После первой части проходит почти 10 лет, и мы встречаем всех героев вновь уже в совершенно другом временном контексте. Поменялось ли что-то с падением апартеида, изменились ли шовинистские и эгоистичные взгляды угнетателей или все осталось, как прежде? На эти и многие другие вопросы Гэлгут отвечает по ходу повествования. Но, если быть откровенным, то совсем не расизм и не политический строй являются главными темами романа. На первое место у Гэлгута выходят хорошо знакомые нам Эрос и Танатос. Да, как бы пошло это не звучало, но это роман о жизни и смерти, о взлетах и падениях, о разрушившихся о стену жизни надеждах и мечтах, о вере в бога, о вере в себя и вере в слово. Совершенно ничего нового. Различается, как я уже написал, только временной контекст. Благодаря Гэлгуту мы с вами можем понаблюдать за тем, каких людей взращивает режим, как семья по разному влияет на детей, как религия крадет у любящих доверие и веру в себя. Изюминка истории не в ее декорациях, а в героях и их характерах, их судьбах. По части портретов персонажей Гэлгута можно сравнить и с Чеховым, и с Франзеном, и с Вульф. Тончайшие штрихи, удивительно выверенные и честные мысли, совершенная правда о человеке и его бытие.

Больше всего в романе потрясает стиль. Никогда бы не подумал, что человек может писать, как Фолкнер и Кормак Маккарти одновременно. Местами поток мыслей, правда, с соблюдением пунктуации, местами гигиенические подробности и сальные детали из жизни священников. Полное отсутствие графического обозначения диалогов, открытость и непринужденность, отсутствие стены между писателем и читателем, - полный набор атрибутов современного модернового, с любой приставкой, прозаика. Текст, как вы уже поняли, не отличается своей красотой. Реализм любой ценой - вот, что движет стилем Гэлгута. Если среди читающих мою рецензию есть рьяные охотники за необычными, интересными стилями, то эта книга точно для вас. А если вы еще сможете прочитать роман в оригинале... зависть и только.

Подкупает в "Обещании" еще одна черта, которая была позаимствована автором у Фолкнера. Если читали и помните, то в "The Sound and the Fury" (на оригинале, чтобы не вызывать споров о переводе) все, что касается предубеждений и шовинизма подано столь тонко и аккуратно, что читателю с трудом приходится различать эти темы на фоне, так скажем, основных. Так и Гэлгут ни разу не кричит о расизме и прочих пороках, описываемого им общества. Едва заметными мазками, тут и там, он оставляет читателю фрагменты пазла, которые в уже собранном состоянии способны направить разум к свету. Помните "Жареные зеленые помидоры в кафе "Полустанок""? Писательница буквально на весь мир проорала, что расизм - зло. И в этом нет ничего плохого, но воспринимаются такие заявления иначе. Порой человеку не требуются сотни жалостливых слов и выражений, чтобы проявить свои чувства. Достаточно прошептать, чтобы вызвать слезы. И в этом, конечно, огромная заслуга автора, сумевшего поднять важную тему, не вычурно и пафосно ее раскрыть, и получить одну из важнейших литературных премий современности.

"Обещание" - тяжелый, но чрезвычайно важный роман. Читатель должен понимать, что света в истории практически нет. Вся книга построена вокруг смерти, все события так или иначе грязные и скабрезные. Совершенно не жизнеутверждающая и темная история. Стоит ли читать? Однозначно да. Пройти мимо могут только те, кто современной прозой совсем не увлекаются. В противном случае роман прочитать вы просто обязаны. Понравится ли он вам? Не уверен. Совсем не уверен. Но этой истории не нужны похвалы и миллионы фанатов. Это по-своему уникальная и скромная история, которая в глазах тысяч читателей будет этаким гадким утенком, но мы-то с вами знаем, что если приглядеться и дать этому утенку время, то он превратится в белоснежного молодого лебедя, которым будут восхищаться многие поколения наших потомков.

Решилась на то, что обычно стараюсь не делать – бросила книгу. Если книга выиграла какую-то награду, меня прямо тянет узнать, в чем был сыр бор. Сегодня утром в очередной раз приступила к чтению, словила себя на мысли, что совершенно неинтересно. Смогла осилить 70% романа. Никакой заинтересованности в концовке истории. А какой смысл продолжать, если оно так. Совершенно не жалко, положив руку на сердце, могу сказать. Несмотря на премию, отложила и забыла.

Читала в электронке, а ее физическая версия занимает порядка 380 страниц. Небольшая такая работа, но читала ее практически месяц. Долго и муторно тянулась моя эпопея с романом, я уже думала в нечитай меня закинет ненароком.

Действия происходят в Южной Африке, сюжет начинается с того момента в истории, когда в стране не было расового равноправия. Автор решил опустить описания уклада и жизни людей в этой части мира, борьбу за права и прочее, что можно было бы ожидать, все это могло знатно выделить книгу из прочих, ибо еще не встречала сюжета связанного с Южной Африкой, о колорите вообще молчу, его не было.

В центре романа семья белых. Отец и трое детей. В начале повествования умирает мать семейства, которая берет обещание с мужа о том, что домик на территории их земли достанется чернокожей служанке. В последствии муж не сдерживает свое обещание. Хочется обратить внимание, что смысловой нагрузки данное действо не играет. Оно просто есть, как данность, может это бы было обыграно дальше, мне теперь не узнать, но и Бог с ним.

А семья Свартов – обычные нытики. В их жизни не происходит ничего сверхъестественного, чтобы такие страдания были оправданы. Смерть матери наносит удар на членов семьи, но автор через чур гиперболизирует трагедию. Если бы население планеты после каждой смерти впадало в такие страдания, то некому было жить и радоваться жизни.

Когда умирает мать семейства Амор еще совсем маленькая, лет 12 ей было, если память не подводит. Ее опыт прохождения горя в одиночестве, поднятие проблемы смерти родителя в детстве – было самым важным во всем романе. Ибо мало таких историй на повестках дня, а о них действительно стоит говорить, стоит обсуждать помощь, которую можно оказывать детям.

Кроме того, автор рассматривает вопрос религии, когда муж и жена исповедуют не одну, а разные. Когда религия превращается не во что-то светлое и доброе, а в какие-то пляски с бубном. Отвратительный поп, который сам купается во грехе, при этом пытается наставлять других.

Как такого сюжета в книге нет, описывается жизнь семьи, не самой приятной. Старший сын – человек грезящий о большем, но при этом не делающий ничего. Старшая дочь – с пулей в голове, страдает от прелюбодеяния. Взаимная любовь в семье так же напрочь отсутствует, чужие люди, связанные какими-то вынужденными обязательствами.

И все бы ничего, если бы череда всех этих событий вела к какому-то исходу. Полагаю, рок преследовал их, как раз по причине бесхребетности, но читать чьи-то ничем не подкрепленные страдания нет сил.

Книга рассказывает о истории семьи Сварт на протяжении 30 лет в ЮАР недалеко от Претории. Начинается повествование в 1986 году. Семья из пяти человек - двое родителей, трое детей. Главная героиня, самая младшая из детей, Амор случайно услышала разговор своего отца с умирающей матерью. У постели умирающей жены Мани (отец Амор) обещает отдать дом служанке Саломее, которая досталась им вместе с фермой. Дело в том, что мать долго болела, а ухаживать за ней никто не хотел. И Саломея о ней заботилась, как никто другой. Когда Рейчел (мать) умерла, отец не выполнил своего обещания. Но Саломея продолжала жить в этом доме. У Саломеи был сын Лукас. Амор рассказала Лукасу, что теперь дом будет принадлежать им с матерью. Но Лукас не понял, он подумал, что они с Саломеей и так живут в этом доме, а больше им ничего не нужно. Символичен момент, когда нашли умершую птицу. Птица стала предвестником несчастий, которые постигли семью. Отец умер от укуса змеи. Потом Астрид. И наконец Антон. Книга о том, что чаще всего самые близкие люди бывают самыми далекими. И жизнь - это не красивая картинка из журнала, она полна всяких мерзопакостных вещей. Но это жизнь.

Роман состоит из четырех частей, каждая из которых описывает одну из смертей в семействе Сварт. Начинается повествование 1986 годом и похоронами Ма. Через девять лет умирает Па, чтобы отложить очередную встречу с героями еще на девять лет и сменить поколение старших Свартов на их детей.
Когда автор превращает свою книгу в сборник историй о смертях и процедурах захоронения, то следует искать в нем философскую составляющую, а не сагу о белых южноафраканцах, тем более, Гэлгут сам обращает внимание на непримечательность избранного семейства.

Ибо ничего необычного, примечательного в семье Свартов нет, они очень похожи на семью с одной или другой фермы по соседству, о да, просто заурядная кучка белых южноафриканцев, не верите – послушайте, как мы разговариваем.

Выстраивая сюжет из отдельных похоронных картинок, писатель не пытается подробно рассказывать истории своих героев, он ограничивается информацией о произошедших за период между смертями изменениях. Этого достаточно, чтобы понять в каком психологическом состоянии находятся Сварты. Астрид уже при первой встрече (напоминаю, это были похороны ее матери) удивляет сексуальной озабоченностью. Позже ее нужды усугубляются, автор сравнивает их с топкой, требующей частой подпитки. Антон тоже не умеет вести себя как разумный человек: видит, понимает, как надо, а поступает, как не надо. "Поступает наоборот, чтоб и вам досадить, и себе".

Нет. Невозможно. Невыносимо и дальше быть в этой пьесе статистом, невыносимо вернуться сейчас домой, где твоя жизнь валяется на полу, как изношенная рубаха, которую ты скинул. Вернуться, и что? Подобрать ее, как она есть, и снова напялить, вонючую, отвратительно пропахшую тобой?

Проблемы Амор иного порядка - она несет ответственность за обещание, данное семьей старой Саломее, верной служанке, воспитавшей всех троих детей Свартов. Никому нет дела, что слово, данное Мани жене, лежащей на смертном одре, остается невыполненным 31 год. Только Амор мечется по свету, не находя себе места и покоя.
Дэймон Гэлгут выбирает для повествования любопытный стиль, он словно примеряет на себя события и образы. Начиная предложение от третьего лица, может сразу перейти на первое, отождествляя себя с героем. Звучит примерно так: "Лукас идет по тропе к дому Ломбард. Тут я живу."
Чтобы показать разобщенность семейства Свартов, автор использует еще один хитроумный трюк - хоронит героев по разным обрядам, меняя их вероисповедание и устраивая из последнего прощания некоторый фарс.
Умирая, перешла в еврейскую веру Ма, только бы не покоиться рядом с мужем. Мани Сварт жертвует земли и деньги Первой Ассамблее Откровения Высокого Велда, надеясь на пышное захоронение в лоне любимой церкви. Астрид нравились службы по католическому обряду, и то, что священник не отпустил ей грехи, прозвучало настоящей насмешкой. Жене Антона очень хотелось выбрать для погребения альтернативный вариант, так как она увлекалась всякими йогическими штучками, однако он предусмотрел подобное развитие событий и оставил завещание.

Связующим звеном всех погребений, как и всей истории в целом, выступала Саломея - "вертикальная, будто восклицательный знак, в своем жестком церковном платье".
Психологическую глубину романа можно измерить той разобщенностью, которая пролегла между членами одной семьи, между населением одной страны, между черными и белыми, а мы сами старательно расширяем пропасть, боясь утратить никому не нужный Ломбард...

«Быть чернокожим африканцем в Южной Африке означает, что человек так или иначе вовлечен в политику уже с момента своего рождения, независимо от того, признает он это сам или нет».

«Я симпатизировал ультрареволюционному течению африканского национализма. Я был настроен против белых, а не против расизма. Хотя я и не был готов сбросить белых в море, я бы не возражал (более того, был бы просто счастлив), если бы белые поднялись на борт своих пароходов и по собственной воле покинули Африканский континент».

«Я был готов использовать любые средства, чтобы ускорить преодоление существовавших предрассудков и положить конец шовинистическому национализму».

«Борец за свободу рано или поздно осознает на собственной шкуре, что именно угнетатель определяет характер борьбы, и угнетенным часто не остается другого выхода, кроме как использовать те же методы, что и угнетатель. Порой насилию можно противостоять только насилием».

«Я понял, что у меня можно отнять все, кроме моего разума и моего сердца. Это у меня невозможно забрать. Это то, что могу контролировать только я. И я решил не отдавать этого никому».

«Быть отцом нации – это большая честь, однако быть отцом семейства – это огромная радость. Этого чувства – радости от того, что я отец семейства, – у меня было слишком мало».

Я понимала, что книга будет тяжелой, так и оказалось. Перед нами семейная сага, полная боли, разочарования и горя. Умирает мать семейства и просит мужа отдать домик служанке Саломеи, в котором она живет с сыном. Этот разговор был без свидетелей, но даже у стен есть ушки, и они принадлежали их дочери, Амор. Просьбы умирающего человека нужно выполнять, не важно нравится или нет, а если не можешь этого сделать, то и не обещай. А почему муж не выполнил ее пожелание? Да потому что семья с белой кожей, а их прислуга с черной. Тут даже объяснять причины не нужно. Проходят года, семья не крепчает, а, наоборот, только разваливается потихоньку. Кусочек за кусочком, жизнь за жизнью смерть забирает одного за другим. Может их прокляли за то, что те не выполняют свое обещание? Почему бы и нет? Сила мысли или слова порой бывает крайне сильна и не всегда можно объяснить их природу. Некоторые писали о том, что язык автора был своеобразен - единый поток мыслей, без диалогов и прочего, я слушала в аудио и мне все было понятно. Главы были разделены и каждая была посвящена одному из членов семьи. Как вижу, что книга получила какую-либо престижную премию, так сразу готовлюсь к тому, что в повествовании обязательно будут появляться слова, относящиеся к физическим потребностям человека. Нет, я совсем не против их в книге, но не нужно вставлять на каждой странице слово, например, "испражнение". Ну не знаю, лично для меня это слишком интимно. Но несмотря на это, я книге все равно поставила высшую оценку, так как меня затронул сюжет, хоть герои не показались привлекательными. С автором первое знакомство прошло успешно, уже добавила еще одну его книгу в виш.

1986 год. На изломе эпох глава семейства Свартов обещает умирающей супруге узаконить права собственности на гостевой домик за чернокожей служанкой Саломеей.
Проходят десятилетия, изменения в общественно-политической жизни ЮАР позволяют, наконец, это сделать.
Но старшего Сварта и потомков поглощает жизнь, состоящая из поисков себя, путей к Богу и невозможности отринуть постыдные привычки.
И лишь Амор, младшая из трёх детей, словно ожившая совесть, не забывая материнский наказ, взывает к родственникам во время семейных встреч, собираемых исключительно по трагическим поводам…

Эмоциональный и захватывающий роман, события в котором излагаются от лица множества персонажей, прямо или косвенно связанных с центральной темой произведения.
Изначально кажется, что к повествованию будет непросто приноровиться, однако, это обманчивое впечатление испаряется после пары страниц. Гелгут плавно вписывает в семейную хронику своеобразие пейзажей южной Африки, показывая непривычные нашему взору просторы и то, как среди них сложно затеряться и убежать от самого себя.

Сварты раздают множество обещаний - и окружающим, и себе, - не преуспевая в их исполнении. Под этим нагромождением погребено обязательство перед услужливой Саломеей, чьё присутствие воспринимается как данность ее многолетними работодателями. Конечно, невозможно не провести параллель с ситуацией в ЮАР, где долгие годы господствовал апартеид - официально проводившаяся политика расовой сегрегации. В начале 90-х цветное население страны наконец обрело права наравне с белым меньшинством, однако последние нередко специфически реагировали в новых реалиях - с некоторым пренебрежением к возможности реализовать, наконец, большинством фундаментальные гражданские права.

Как и каждый уважающий себя роман о непростых семейных отношениях, «Обещание» не забывает показать подноготную Свартов и их окружения. Нелепые случайности, семейные неурядицы, тяжелые зависимости и проистекающие из них психологические проблемы словно бы саваном накрывают разобщённых родственников. Неисполненная последняя воля умершей матери ощущается проклятьем, портящим и без того малорадостное существование потомков.

Дотошная к деталям, история постепенного упадка семьи Свартов неотделима от изменений в общественном и политическом ландшафте южноафриканского государства. Текст потоком, нередко меняющим скорость, несет читателя по жизненным обстоятельствам героев, неожиданно меняя фокус повествования буквально в следующем предложении, заставляя гадать, насколько, в очередной раз, задержат исполнение обещанного потомки колонизаторов и уважительна была ли причина.
Именно авторская стилистика особенно впечатляет - голоса множества персонажей сливаются в один, погружая в определенно драматичную, но оставляющую надежды на свет в финале, историю.

В рамках непрерывно продолжающейся образовательной программы «Мои Букеровские лауреаты» я, наконец, добрался до самого свежего, едва-едва переведённого на русский язык романа южноафриканского автора, Букеровского лауреата 2021 года Дэймона Гэлгута «Обещание». Сразу парочка ремарок. Ну, во-первых, весь сонм букеровских обладателей года эдак с 2014-го читать почти что невозможно. Извините, что я сразу так, но это так. То ли это что-то молекулярно-постмодернисткое (Сондерс, Бернс, Эваристо), то ли что-то национально-колоритное (с травмирующими, как правило, нотками) (Битти, Бернс, Стюарт), то ли это просто Марлон Джеймс, чья фэнтези сага, коей прочили тв-адаптации на ведущих стриминг-платформах и общемировой успех, как-то слегка подсдулась. Это просто информация в самой себе; ну и просто замечание на тему того, что Букеровская премия уверенно двигается по стопам премии Нобелевской – побеждают никому не известные конголезские и шриланкийские авторы с узким читательским охватом, но, конечно же, с неповторимым и уникальным авторским стилем, который также, в том числе (выбирайте): раскрывает проблемы национальной самоидентичности/ поднимает вопросы расового детерминизма/ исследует догматизацию сексуальных меньшинств. В общем, называя вещи своими именами, это побеждают никому не известные авторы (2022 год – Шехан Карунатилака, Шри-Ланка) со своими очень интеллектуальными, как правило, мясисто-постмодернистскими романами, которые в итоге читают только вручанты Букера, да я. Грустная тенденция, в общем. Просто, для сравнения, вот другое десятилетие: 1980 – Голдинг, 1981 – Рушди, 1983 – Кутзее, 1986 – Эмис, 1989 – Исигуро. Ну это так. Трава не только у нас была раньше зеленее.

Ремарка номер два. Немного интереснее. Дело в том, что, когда «Обещание» Гэлгута только напечаталось и издалось, я как следует сощурил глаза и начал пытливо смотреть на эту фамилию. Гэлгут, Гэлгут, Гэлгут… Вроде что-то на языке крутится, а что, куда и кого – не могу вспомнить. Как-то у меня уже была одна анекдотичная ситуация, к слову, с Букеровским лауреатом 1994 года, Джеймсом Келманом, у которого я прочитал году в 2007 роман «Перевод показаний» (скверный), а десять лет спустя, в 2017 году, ничтоже сумняшеся и ничего не подозревая, сел читать его же. И дочитал, к слову, до середины, мучаемый странным чувством узнавания, дежавю, флешбэками и прочими парадоксальными симптомами ненадежной памяти. На середине все-таки все понял, сдержанно улыбнулся и отправил Келмана в мангал. Так вот, Гэлгут, а фамилия у южноафриканского автора все-таки запоминающаяся, сразу же запустил эти механизмы смутного узнавания. И да, еще как читал! Более того, не просто читал, так еще и писал рецензию! А еще больше – восторженную. Просто посмотрите, что я пишу 16 июля 2013 года (представляете, опять 10 лет прошло, как и в случае с Келманом, будь он неладен) о романе Дэймона Гэлгута «В незнакомой комнате»:

Содержание романа - это простая история, которую вы можете услышать от сентиментального таксиста в Валенсии или в очереди в продуктовый магазин в окрестностях Мальме, где сюжет – это средство передать состояние и не более того, и, слушая вполуха, посмотреть на себя по-другому.

Или вот:

Гэлгут дает квинтэссенцию своих ощущений не для совместного переживания. Звучит, возможно, немного странно, но эта отстраненность и вызывает некую, почти интимную связь с произведением.

Но как говорят в скалистых районах Румынии, «что было десять лет назад – не помнят даже вампиры», так что подходил я к Гэлгуту хоть и с ностальгическим расположением (ну еж жеж, 10 лет назад прочитал и так доволен остался, правда, не помню ни бельмеса), но все же вооруженный все теми же критическими стрелами, которыми еще совсем недавно разил новую Янагихару. Да и первый абзац этой рецензии тоже никуда не делся вместе с моими впечатлениями inside – читать недавнего «Шагги Бэйна» Дугласа Стюарта (Букеровский лауреат 2020) было просто таки физически сложно (9 янагихар из 10 возможных). Но все же, за «Обещание» я взялся серьезно: внимательно, вдумчиво, максимально разверзнув разум бытовым проблемам среднего класса ЮАР конца прошлого века.

Первые выводы появились ровно на половине книги. Именно там происходят два маленьких катарсиса, которые заменят вам катарсисы побольше в конце книги. Во-первых, для протокола, это еще одна, как и в цитате выше «простая история, которую вы можете услышать от сентиментального таксиста в Валенсии». Кратко аннотирую, если вы вдруг еще не: муж дает умирающей жене обещание, что их верная служанка с христианским именем Саломея получит за свою верную службу дом. Дает обещание вроде достаточно внятно, его даже слышит младшая из братьев-сестер этого самого большого семейства Амор. Вот только, остается оно только на словах – никакой дом Саломея не получает. А жизнь продолжается. В общем, никаких шекспировских страстей не ждите; это очень неспешная, порой седативная семейная сага, показанная с разных перспектив. Ах да, катарсисы, почти забыл. Первый – это название третьей главы, которая сразу объясняет и название первой, и название второй, и название четвертой. Звучит ребусно, но в реальности все очень понятно. Катарсис поменьше, скажем так, причинно-следственный: ты начинаешь понимать на середине книги ее структуру до ее самого конца и, если вы умеете хоть немного пользоваться своими аналитическими способностями, то вы сможете понять, чем все это закончится. Опять звучит немного сложно, но на деле все очень просто. В целом, сюжет ни на что особо и не претендует, хотя все-таки Букеровская премия, как никак.

Кстати, а за что ее вообще дали? Было ли мне постмодернично? Была ли затронута повестка? Что ж, да, словесность в «Обещании» более, чем изящна. В целом, можно даже предположить, что она произвела на членов Букеровской комиссии больше впечатления, чем тот же сюжет. Во всяком случае, иногда Гэлгут прямо-таки приближается к постмодернизму (особенно, когда повествование вдруг рвется на небольшие абзацы). Но форма «Обещания» все-таки больше традиционная, кутзеевская. Кстати, коли мы упомянули главного писателя Африки (это я все про Кутзее), то нет, Гэлгут на него не похож – маловато традиционности, степенности, «толстовскости». Не такая породистая книга. Да и есть в ней два немного раздражающих нюанса: во-первых, какие-то слишком буквальные драматургические приемы (первая менструация – похороны, например, в первой главе или жалящая одного персонажа змея во второй) – можно было немного изящнее. В конце третьей главы там вообще полезла какая-то притча в лучших традициях магического реализма – а это куда? В общем, немного спорно. А во-вторых, это толстенный религиозный подтекст. Тут, если вы сведущи, то, возможно, вам будет вполне нормально. А неготовому к такой религиозной центрифуге будет сложновато – она крутится очень быстро: там и притчи, и аллюзии, да хоть сами имена (если меня спросят назвать одно женское имя из Библии – я скажу Саломея). В общем, тоже нюанс, который совсем не помогает читателю.

Есть на самом деле и третий нюанс. Произведение скучное. Вроде все у него есть, чтобы быть серьезной, конкурсной литературой, но нет, ничем не цепляет. Притчевость – да, хорошо. Религиозный подтекст – хорошо, но сложно. И все. Герои отторгают, причем главная героиня Амор – больше всех. Сюжет к середине книги понятен до конца. Форма – где-то интересно балансирует, но все равно это традиционный роман, перенеси действие в техасскую глушь и будет «большой американский роман» средней руки. И так везде. И вроде бы, ну и ладно, в первый раз что ли. Но опять же – у нас только что перевели «Замешательство» Ричарда Пауэрса из шортлиста Букера-2021 (издатели, а где его «Overstory», сколько можно?). Почему-то я уверен, он расшевелит больше, чем «Обещание» (эксперимент до конца года точно проведу – в честь торжества хорошей литературы над посредственной). Почему премии начали вручать за среднюю литературу? Куда делись времена «Жизнь Пи», «Белого тигра», «Волчьего зала»? Не отвечайте, мне просто нужно было закольцевать сюжетную арку из начала моей рецензии.

Если, вдруг, по каким-то причинам, вы все еще хотите прочитать Дэймона Гэлгута (мало ли, вдруг вы тоже участвуете в программе «Мои Букеровские лауреаты»), то сделайте себе приятно – отыщите в пыльных закоулках книжного магазина своего города «В незнакомой комнате». Я ее вообще, конечно, не помню, но десятилетняя версия меня была приятно поражена. А та версия, ну вы знаете, была моложе, пассионарнее, добрее. Не могла она сильно ошибаться (хотя могла, да). «Обещание» только обещает, но не дает ничего того, ради чего мы читаем книги. В целом мог и всю рецензию ограничить этой фразой, но мне была нужна фактура на рецензию на Гэлгута в 2033 году.

Читайте хорошие книги!

Ваш CoffeeT

Роман о трагедии одной южноафриканской семьи и об обещании, данном мужем умирающей от рака жене, но исполнять которое пришлось младшей дочери через четыре долгих десятилетия, за которые много чего произошло. Жена хотела оставить чернокожей служанке маленький домик на семейной ферме, но в 1986 году по законам апартеида передать собственность белого человека черному было нельзя, а потом, когда апартеид отменили, отец уже и позабыл о том давнем обещании. Живет себе эта самая служанка с семьей в домике на птичьих правах - и ладно, никто же их не гонит. А параллельно автор рассказывает истории членов этой семьи - покойной Рейчел, ее супруга Мани, и троих их детей - Астрид, Антона и Амор. В романе есть ПТСР и прочие проблемы, с которыми сталкиваются участники военных конфликтов, супружеская неверность, однополые отношения, работа медсестрой в клинике для ВИЧ-инфицированных, расовые и религиозные вопросы (например, умирающая Рейчел переходит в иудаизм, что спустя десять лет аукается - ее мужа-протестанта нельзя похоронить рядом с ней, жена Антона практикует йогу и прочий нью-эйдж, также присутствуют африканские верования), и в целом жизнь в ЮАР с восьмидесятых по настоящее время. Но читается все это вяло, повествование скучное, герои не цепляют, подспудно так и ждешь, что с ними что-то случится и они покинут этот бренный мир, и так оно все и происходит. В финале обещание да, исполняется, но благодарности Амор не получает - наследникам Саломеи эта полуразвалившаяся хибара уже без надобности. За что дали Букера в целом ясно, но книга совершенно мне не зашла.

Это книга увела меня далеко-далеко от моей собственной жизни в арктическое лето чужих непривычных мыслей и чувств. А поскольку я вообще не любитель жары, то в сдержанной северной обители чужой души с её робким пламенем эмоций и туманом рефлексий мне показалось очень даже комфортно.

Мне, в принципе, интересны беллетризированные биографии, хотя понимаю, что это очень опасный жанр, поскольку биографу приходится балансировать на тонкой грани жизненной правды и собственных домыслов. Это всегда рождает ощущение недосказанности или недостаточной открытости повествования, но если учесть, что читатель в моём лице почти ничего не знал про Э.М.Форстера, кроме того, что он написал «Говардс-Энд» и «Комнату с видом на Арно», автору, как мне показалось, удалось соблюсти деликатную меру и вызвать если не симпатию, то живой интерес к этому почти классику английской литературы.

Книга построена как смешение событий жизни и собственных рефлексий Э.М.Форстера, данных каждый раз в настоящем времени. Из-за этого у романа появился особенный форстеровский пульс, выдающий сомнения, смятения, терзания взрослого человека своего времени, осознавшего свою неординарность и сначала робко, а потом всё смелей и смелей принявшего самого себя таким, как есть - непохожим на традиционный образ английского джентльмена и сумевшего отстоять себя хотя бы перед самим собой. Отсутствие близких связей, долгая жизнь с матерью, путешествия в Индию и Египет в поисках свободы, любви и счастья, писательство… в книге не так уж много событий, но очень много размышлений, за которыми было любопытно следить на протяжении всей книги: всплески осознаний собственного гомосексуализма, робкие пробы инициативного завязывания таких отношений и их глубокое обдумывание, в разной степени удачные попытки совместить духовную и телесную близость в одном человеке, отношение к войне и гуманистическому культурному служению, разочарования в людях, творчестве, самом себе. За течением внутреннего времени романа было интересно наблюдать, особенно осознавая, как далеко всё это уводит тебя от того, чем живёшь ты сам, что считаешь своей аутентичной жизнью. Это - очень хорошая книга о Другом в полном смысле этого слова. И она даёт возможность читателю проследовать тем же путем, что и сам Морган, и через это понять его становление не столько как писателя, сколько как человека своего времени, ищущего как самого себя, так и возможности быть понятым и принятым таким, как он есть.

Мне понравилась эта книга при том, что сам герой не вызывал у меня особой симпатии. Но ведь это и не обязательно, главное – она расширяет собственные человеческие горизонты и позволяет принять мысль, что люди разные и у каждого свой путь, своё счастье и своя правда.

Очень неуютный, параноидальный, до краёв наполненный клаустрофобией короткий роман, как и многие художественные произведения об одиночестве и маяках. Только в отличие от основной массы текстов с такими ТТХ здесь не будет тайны.  Никто не станет бегать по острову в поисках разгадки, отчаянно ждать новостей с большой земли, видеть подозрительные тени и разговаривать с отражением в зеркале. Но и без этого ассоциативный ряд прямо так и просится в компанию к "Маяку" с Паттинсоном и Дефо.

В такой антураж южноафриканская писательница Карен Дженнингс  завернула рассуждения на массу разрозненных тем. Получилось очень противоречиво, поскольку микс временами выглядит хаотично, где одна линия перескакивает на другую, цепляет третью и возвращается обратно. Под стать блуждающему сознанию главного героя, в мир которого вторгается пришелец. Он постоянно возвращается в прошлое, где отсидел почти четверть века в политической борьбе в своей стране (отсылка к Нельсону Манделе, не иначе), признавая горькую правду: избавившись от колониального режима (ура!) государство просто свалилось в деспотию (стоило ли это того?).

Среди тем, которые поднимает Дженнингс, кроме постколониализма явно прослеживаются ксенофобия, синдром жертвы, насилие, вторжение нового в привычный мир, но одиночество, отчуждённость и страх перед неизвестным здесь превалирующие.

Тем удивительнее, что история может отчасти оказаться аллегорией собственной жизни автора. Она прожила 6 лет в Бразилии, как птица в клетке, на 17-м этаже небоскрёба, без знания языка, друзей, общения и возможности далеко уйти от дома. Только погулять с собакой или зайти за продуктами, опасно! Возможно, по этой причине роман выглядит настолько пугающе-реалистичным. Но тексту явно не хватает какой-то более-менее чёткой структуры и общего посыла. Все темы свалены в кучу и недокручены. Насколько это часть замысла, трудно сказать.

Насчёт этой книги я обманулась дважды. Первый раз — когда прочитала в аннотации «Самюэль – семидесятилетний смотритель маяка и единственный житель небольшого острова у побережья африканской страны. Он ухаживает за своим садом, маяком и цыплятами, довольствуясь скромной жизнью» и решила, что мне это надо, потому что я люблю книги о мирном одиночестве (и иногда пофантазировать о безмятежной и романтической жизни смотрительницы маяка на безмятежном и романтическом острове). Второй раз — когда читала первые страницы и думала, что получила именно то, чего ждала: неторопливое описание размеренных дней, протекающих под шум прибоя вдали от дрязг большого мира, равно спокойный взгляд на жизнь и на смерть, опять же — маяк, грядки, курятник... То, что нужно вечером после тяжёлого суетного дня.
Но потом к берегу прибило очередное тело, и разверзлись врата ада в виде социально-политической проблематики, воспоминаний о жизни, прошедшей без толку и без радости, и вариаций на тему «Тварь я дрожащая или право имею?», крайне унылых в сравнении с оригиналом.
Это просто ещё одна драма маленького человека, чью жизнь размололи жернова великих потрясений, которым ему нечего было противопоставить — у него нет и не было никогда ни ума, ни душевной стойкости, ни даже везения. Да, это горькая и грустная история, но это обычная история, её и до Карен Дженнингс рассказывали многие, и зачастую куда ярче. «На острове» — история африканца, но такая же история могла бы произойти буквально в любой другой стране, к сожалению, в ней нет ничего оригинального. И даже посочувствовать главному герою не получается, настолько он неприятный.
Обычно мне нравится, когда автор не говорит в лоб, а оставляет читателю возможность самому додуматься до смысла произведения. Но смысла, который вложила в эту книгу Карен Дженнингс (а она его явно вложила) я не поняла, как не поняла и того, что заставило героя завершить историю так, как она завершилась. (Нет, у меня есть версия, что причиной всему то, что герой — выживший из ума дурак, но это как-то слишком просто.) Ну, то, что не поняла, это ладно, бывает. Плохо то, что эту книгу и не хочется понимать. Вообще, если бы эта история была вещью, после прикосновения к ней хотелось бы только помыть руки.

Книга посвящена английскому писателю Моргану Форстеру и его творчеству.Самый известный роман Форстера - "Путешествие в Индию" и он навеян реальным путешествием писателя в эту страну. Всё началось со знакомства Моргана и Масуда, двух мужчин с разным мировозрением, культурой и страстями,но эти различия не помешали завязаться тесной дружбе. Масуд учился в Оксфорде, но сам был индиец. Он настоятельно зазывал Моргана в Индию и настаивал, что друг должен посвятить этой стране роман. Так сложилась задумка и план. Морган несколько раз посетил Индию, путешествовал по ней, побывал в пещерах и музеях,знакомился с культурой и правителями. У Моргана было много друзей, но он был одинок. Форстер принадлежал к меньшинствам, что было сопряжено со множеством опасностей, ведь в то время, английское общество резко осуждало подобное. Стыд и беспомощность были постоянными спутниками писателя, а любовь не находила взаимности. Только в 37 лет Морган познал плотские утехи. Затем, он познакомился с египтянином по имени Мохаммед, с которым у него завязались отношения. Но, все кого он любил, уходили от него, вступая в брак. Форстер посятил свой роман "Путешествие в Индию" Масуду, который также не смог ответить на его чувства. Морган много путешествовал : Италия, Африка,Александрия,Египет и везде находил друзей. Он сблизился с одним из магараджей , Бапу-сагибом, который даже сделал его своим секретарем, позволив взглянуть на жизнь индийского двора изнутри.
Роман написан хорошим литературным языком и читать его было бы приятно, если бы сама тема не показалась мне скучной. Интересными моментами были описание путешествий,а вот чувства терзавшие Форстера были мне чужды и не приятны.

Когда-то давно я читала сборники классиков африканской литературы. Это были 2 томика рассказов и повестей двух писателей из разных стран. Автором одного из них была женщина, которую при жизни называли классиком. Она в предисловии к сборнику своей лучшей малой прозы описала каноны зарождающейся тогда классики чёрного континента. Автор другого сборника в своём предисловии был скромнее в выражениях, но подмечал влияние на свои произведения африканской культуры и национальных мотивов. Они не сговариваясь говорили об одном и том же и я волей-неволей обращала внимание на эти моменты. Теперь, держа в руках современного литератора из ЮАР я знала, чего ждать и в то же время хотела проверить гипотезу: будут ли у Гэлгута такие мотивы-маркеры, по которым можно узнать классику? И конечно же, я их нашла, чему была рада.

Обещание - современный роман о семье богатых фермеров, живущих недалеко от столицы ЮАР - Претории. В произведении мы видим жизнь страны глазами белых: как им жилось во времена апартеида и после его падения. Как можно догадаться, им всегда жилось хорошо. Деймон Гэлгут раскрывает перед нами проблемы межрассовых отношений, классового неравенства, внутрисемейные конфликты, освещает преступность и болезни, различные религии и отношение к ним. А так же проблемы личностного характера: совесть, малодушие, пагубные зависимости, измены. Всё это мы увидим глазами автора да так, будто читаем репортаж с места событий. Каждый герой романа будет нашей звездой на время чтения. Мы будем ходить за ним по пятам и наблюдать даже в самые интимные моменты жизни. Главными звёздами для нас станут Амор и её семья: для каждого из них будет выделена своя часть романа: несколько глав с названием или именем родственника.

Удивление у меня вызвало не только название глав (по 3-4 главы с одинаковым названием подряд) и репортажный стиль но и то, что все части были вехами в жизни главной героини - Амор. Каждая веха на своего близкого. Ещё удивил момент в концовке:

Но это всё я могла бы объяснить стилем африканской классики: такое уже встречалось. Мне понравилась неспешность течения романа, сходство с другими авторами, репортажность, жизнеописание, какое-то светлое чувство, остающееся от книги. К минусам могла бы отнести концовку и минорные вехи: роман не назовёшь весёлым. У меня осталось в целом положительное впечатление от произведения. Могла бы порекомендовать его тем, кто любит африканскую литературу или хочет с ней познакомиться, тем, кого не оттолкнут смерти героев, тем кто любит, когда действие происходит в жарких странах, тем, кто любит реализм, репортажи, вехи, описание физеологических подробностей, книги о семьях.

Это семейная история в четырех частях, каждая из которых озаглавлена именем одного из членов семьи Сварт и относится к разным десятилетиям, начиная с 1986 года – во времена режима апартеида. Не будет большим спойлером сказать, что центральным событием каждой из четырех частей является преждевременная смерть одного из них.

Центральная тема романа возникает, когда младшая дочь Амор, подслушивает, как ее умирающая мать, заставляет своего мужа пообещать передать чернокожей служанке Саломее, право собственности на ее ветхий дом, расположенный на краю их семейной фермы.
Напомню, что это ЮАР времен апартеида, и по закону чернокожие не имеют права владеть собственностью в районах проживания белых.
Неспособность семьи выполнить это обещание продвигает сюжетную линию вперед и раскрывает личные и социальные трещины, которые осаждают Южную Африку.

Проходят годы, и повествование переходит от одного персонажа к другому, желая дать нам представление не только о семье Сварт, но и о самой стране. В какой-то момент апартеид считается ушедшим в прошлое. Белые, которые злоупотребляли властью и мучили цветных людей, арестованы и наказаны. Нельсон Мандела становится первым чернокожим президентом Южной Африки, и все надеются, что ситуация изменится. Но даже когда все изменилось, ничего не изменилось.
Спустя годы мы видим, как власть развращает людей, независимо от их цвета кожи. Мы видим, как убеждения меняются в угоду интересов белых, дискриминация продолжается везде и во всех областях.

Уже не однократно ловила себя на мысли, что во мне совсем не откликаются книги – номинанты Букеровской премии последних лет. Я, конечно, не знаток южноафриканских авторов и об апартеиде прочитала впервые, поэтому не тот человек, чтобы судить об этой книге в контексте гораздо более широкого канона.

Но, я читатель, который ценит не только содержание, но и форму повествования, которую здесь я не оценила.
Автор пишет очень необычно. С несколько нелинейным сюжетом, голос повествователя течет через сознание, переходя от персонажа к персонажу, иногда останавливаясь на персонажах, совершенно не связанных с рассматриваемой историей. Он не использует кавычки, не начинает новый абзац для диалога, поэтому читатель никогда не уверен, говорит ли персонаж или думает. Добавьте к этому отсутствие переходов от сцены к сцене без каких-либо подсказок, часто в пределах одного абзаца.

Возможно, именно, благодаря такому тексту роман и попал в шорт-лист Букера, но не в моё сердце.

"А ты какими глазами смотришь?" (из передачи с канала Наталии Беляускене "Этот момент"). Эта фраза оказалась для меня ключевой для понимания романа. Разные сны, видимые членами семейства и описанные в начале повествования, сливаются в один общий. Также и на протяжении всего действа разные взгляды главных и второстепенных героев, органично перетекающие от одного к другому, сливаются в один сложный, противоречивый и такой неприглядный Мир.

«Мир приходит с приятием, говорит, выпроваживая его, священник.
Как принять то, чего я не знаю?»

И только сумев посмотреть из чистоты глазами Амор (не даром бездомный Боб, этакий индикатор общества, лишь её видит с голубым свечением без нацепленных сущностей) ты осознаешь и принимаешь эту картину мира…, и обещания исполняются.
P.S. Озвучка Т. Бондаренко и перевод Л. Мотылева оказались под стать уровню лауреата Дэймона Гэлгута.

Из-под покрова тьмы ночной,
Из чёрной ямы страшных мук
Благодарю я всех богов
За мой непокорённый дух.

И я, попав в тиски беды,
Не дрогнул и не застонал,
И под ударами судьбы
Я ранен был, но не упал.

Тропа лежит средь зла и слёз,
Дальнейший путь не ясен, пусть,
Но всё же трудностей и бед
Я, как и прежде, не боюсь.

Не важно, что врата узки,
Меня опасность не страшит.
Я — властелин своей судьбы,
Я — капитан своей души.

(Уильям Эрнест Хенли, 1849-1903)

К автобиографии Нельсона Манделы я пришла после фильма "Непокорённый"/ "Invictus" (2009, Клинт Иствуд), в котором его сыграл замечательный Морган Фримэн. Стоит ли говорить о том, что ему и Иствуду удалось передать всю теплоту, человечность, силу и мудрость Манделы, что после фильма мне хотелось побольше узнать об этом человеке. Человеке, который более 27 лет провел в заключении, но не сдался, всю жизнь борясь за право человека им быть.
Самая главная особенность Манделы, на мой взгляд в том, что он боролся именно за свободу человека любой расы, любого происхождения.

"At every opportunity, I said all South Africans must now unite and join hands and say we are one country, one nation, one people, marching together inte the future".

Чтение книги растянулось на несколько месяцев. Она достаточно длинная (750 страниц на ридере), и изобилует различными подробностями. Мандела описывает встречи, митинги, обсуждения, акции... Как человеку непосвященному в политику и почти незнакомому с историей ЮАР мне было очень тяжело продираться через все эти имена и события.
Я не жалею о том, что прочитала эту книгу, но и рекомендовать ее никому не буду. Мне кажется, что она слишком подробная.

Africans were desperate for legal help in goverment buildiings: it was a crime to walk through a Whites Only door, a crime to ride a Whites Only bus, a crime to use a Whites Only drinking fountain, a crime to walk on a Whites Only beach, a crime to be on the streets past eleven, a crime not to have a passbook, and a crime to have the wrong signature in that book, a crime to be unemployed and a crime to be employed in the wrong place, a crime to live in certain places and a crime to have no place to live.

Prison not only robs you of your freedom, it attempts to take away your identity. Everyone wears the same uniform, eats the same food, follows the same schedule. It is by definition a purely authoritarian state that tolerates no independence or individuality.

Receiving books at all was often a challenge. You might make an application to a South African library for a book on contract law. They would process your request and then send you the book by post. But because of the vagaries of the mail system, the remoteness of the island, and the often deliberate slowness of the censors, the book would reach you after the date that it needed to be returned. If the date had passed, the warders would typically send the book back without even showing it to you. Given the nature of the system, you might receive a late fine without ever having received the book.

All prisoners were to receive the same amount of sugar in the morning: a spoonful and hald. But instead of simply increasing the African quota, the authorities reduced the amount of sugar that Coloured and Indian prisoners received by half a spoonful, while adding that amount for African prisoners.

Один из сильнейших романов, прочитанных за последнее время.
С точки зрения сюжета - это такие южноафриканские "Господа Головлёвы": история общественного упадка через призму разложения одной семьи. Неисполненное обещание мужа своей умирающей жене отдать домик прислуги в собственность чернокожей служанке Саломее оборачивается родовым проклятием, которое поочерёдно преследует всех членов семьи.
С точки зрения стиля - это довольно интересно сделанное повествование, в котором не всегда понятно, с чьей точки зрения ведётся рассказ. Точнее, эта точка зрения постоянно меняется (иногда в пределах одного предложения). Некоторые сравнивают эту манеру с работами Фолкнера и Джойса (и это явно комплимент Гэлгуту). Это этого иногда немного кружится голова, но в целом сделано очень классно.
Отличный язык и стиль, яркая картина жизни ЮАР конца 20 - начала 21 века, психологически достоверные характеры, чего ещё хотеть от романа.

PS - большую часть произведения я прослушал в отличнейшем, очень подходящем роману исполнении Татьяны Бондаренко.

Вот даже не знаю, что сказать…

1986 год. Глава семьи Свартов обещает умирающей жене, что их служанка Саломея, «доставшаяся их семье вместе с фермой», получит в награду за долгую службу дом, в котором живет. После похорон этот разговор быстро забывается, врезавшись в память лишь случайному свидетелю — Амор, младшей дочери Свартов. Но что может сделать ребенок?

Проходят десятилетия, сменяются поколения, семья медленно разваливается, но выполнит ли хоть кто-нибудь данное когда-то обещание?

Я честно говоря ожидала увидеть здесь какую-то эмоцию, драму, семейную жизнь и множество вытекающих из этого вопросов. Но книга оказалась совсем не такой…

Да, мы будем читать об одной семье от лица разных рассказчиков, мы будет формировать своё мнение о каждом из них, и даже в каком-то смысле коснёмся важных тем, но то как подана эта книга, портит вообще все.

Во-первых: тех самых эмоций и рассуждений мне не хватило. Затронуто - да, раскрыто - нет;
Во-вторых: слог автора оказался довольно неоднозначным;
В-третьих: как распознать где поток мыслей, а где диалог - это ещё один ненужный квест, усложняющий чтение;
В-пятых: подано порой настолько уныло и нудно, что книгу не просто хочешь отложить, а откладываешь и потом пару дней заставляешь себя ее дочитать;
В-шестых: автор излишне детален там, где это не требуется. Вместо того чтобы лучше раскрыть ситуацию или создать атмосферу, мы читаем детальное описание…например похорон…

Мне книга не понравилась. Я не получила и 50% от того, что ждала. Прочитала, помучилась и забыла.