Цитаты — стр. 2

"Цезарь задает Питу вопрос, есть ли у него девушка.
Пит колеблется, потом неубедительно качает головой.
— Не может быть, чтобы у такого красивого парня не было возлюбленной! Давай же, скажи, как ее зовут! — не отстает Цезарь.
Пит вздыхает.
— Ну, вообще-то, есть одна девушка... Я люблю ее, сколько себя помню. Только... я уверен, до Жатвы она даже не знала о моем существовании.
Из толпы доносятся возгласы понимания и сочувствия. Безответная любовь — ах, как трогательно!
— У нее есть другой парень? — спрашивает Цинна.
— Не знаю, но многие парни в нее влюблены.
— Значит, все, что тебе нужно, — это победа: победи в Играх и возвращайся домой. Тогда она уж точно тебя не отвергнет, — ободряет Цезарь.
— К сожалению, не получится. Победа... в моем случае не выход.
— Почему нет? — озадаченно спрашивает ведущий.
Пит краснеет как рак и, запинаясь, произносит:
— Потому что... потому что... мы приехали сюда вместе."

- Ты в курсе, что длительное время, то есть почти всю историю человечества, средняя продолжительность жизни составляла меньше тридцати лет? Получается, нормальная взрослая жизнь длилась лет десять, так? О пенсии вообще никто не задумывался. О карьере тоже. Никто вообще ничего не планировал. На это времени ни у кого не было. В смысле, на будущее. А потом вдруг продолжительность жизни принялась расти, у народа появилось будущее, и теперь люди почти все время только о нем и думают. О будущем, то есть. И вся твоя жизнь получается как бы там. Ты делаешь что-то только ради будущего. Ты оканчиваешь школу - чтобы попасть в колледж, чтобы потом работа была получше, чтобы дом купить побольше, чтобы денег хватило своих детей в колледж отправить, чтобы и у них потом работа была получше, чтобы они могли дом купить побольше, чтобы и у них хватило денег своих детей отправить в колледж.

– Итак? – спрашиваю, я снова поднимая арбалет, очень довольная тем, что у меня есть повод еще раз подчеркнуть, кто здесь главный. – Скажи мне!
Он наклоняется и закрывает глаза.
– Больше всего я ненавижу тебя за то, что думаю о тебя. Часто. Это отвратительно, но я ничего не могу поделать.
Я немею от удивления.
– Может, тебе действительно стоит меня застрелить, – говорит он, закрывая лицо ладонями.
– Ты меня разыгрываешь, - заявляю я. Не верю ему. Если он думает, что я дура, способная из-за красоты потеря голову, то я не поддамся на столь грубую лесть. Иначе я и дня выжила бы В Волшебной стране. Готовая изобличить его обман, я встаю.
Арбалет для стрельбы в упор не очень подходит, поэтому я достаю кинжал.
Кардан не поднимает взгляд, когда я обхожу стол и приближаюсь к нему. Упираюсь острием под подбородок, как делала это днем раньше в зале, и заставляю поднять голову вверх. Он неохотно смотрит мне в глаза.
По его лицу видно, что ему на самом деле и стыдно, и страшно. И тут я понимаю, что и сама не знаю, чему верить.
Я наклоняюсь к нему так близко, что могу поцеловать. Глаза его распахиваются. В них смешались паника и желание. Пьянящее чувство — обладание властью над кем-то. Над Карданом, про которого я никогда бы не подумал, что он вообще способен на чувства.
– Ты действительно хочешь меня‚— говорю я, Чувствуя тепло его дыхания. –И тебе ненавистна эта мысль. — Я изменяю, угол наклона клинка, и теперь он упирается ему в горло. Вопреки ожиданиям, его совсем не пугает это движение кинжала. Не сильнее, чем прикосновение моих губ к его губам.

Ножки устали. Труден был путь.
Ты у реки приляг отдохнуть.
Солнышко село, звезды горят,
Завтра настанет утро опять.
Тут ласковый ветер.
Тут травы, как пух.
И шелест ракиты ласкает твой слух.
Пусть снятся тебе расчудесные сны,
Пусть вестником счастья станут они.

Веки Руты затрепетали и опустились. Она еще дышит. Почти незаметно. Я не в силах больше сдерживать слезы, они ручьем текут у меня по щекам. Но я должна допеть для нее до конца:

Глазки устали. Ты их закрой.
Буду хранить я твой покой.
Все беды и боли ночь унесет.
Растает туман, когда солнце взойдет.
Тут ласковый ветер. Тут травы, как пух.
И шелест ракиты ласкает твой слух.

Мой голос становится едва слышным:

Пусть снятся тебе расчудесные сны,
Пусть вестником счастья станут они.

Вокруг мертвая тишина. И тут внезапно, так, что мороз пробежал по коже, моя песня зазвучала снова. Это запели сойки-пересмешницы.