Я родилась и до недавнего времени жила в Питере.
Я всю жизнь говорю "парадная". Слово "подъезд" практически не употребляю.
Ну так вот. Парадная превратилась в "она", ибо лестница.
Еще я понимаю "парадный", ибо сразу идет речь про вход или выход.
Но в этой книге я встретила "парадное". глаза зацепились за слово, и долго сидела я еще и пыталась понять откуда это слово взялось.
У меня даже идей нет.
Или это как кофе? Был он, стало возможным оно... какой существительное здесь подойдет?
или это действительно плохой перевод, на которые жалуются относительно это книги.
Люблю кино. Стараюсь посмотреть все фильмы с участием любимых актеров. "Искупление" было в фильмографии Джеймса Макэвоя. Из коментариев к фильму на сайте интернет-магазина узнала, что это экранизация романа незнакомого мне до этого автора. Почему-то это меня заинтересовало. Почему-то решила заказать не только фильм, но и книгу. Поскольку привыкла все делать "в прямой хронологии", то бишь раз сначала была книга, а потом кино, решила сначала прочитать роман, а потом уже насладиться игрой Макэвоя. В конечном итоге проглотила книгу за полдня - начав ее читать, просто не смогла оторваться, пока не был прочитан последний абзац. Ревела во время чтения, после чтения... В общем фильм мне не понравился, несмотря на все его бонусы в моих глазах в виде любимых актеров. Но зато открыла для себя Иэна Макьюэна. Теперь пытаюсь прочитать все, что было им написано и издано у нас.
Только что прочитала в "El País ", что Карлос Руис Сафон умер. Шок. Как же так. Всего 55 лет. Всё, любимого автора больше нет. Отложила все книги. Открыла первую страницу "Тени ветра", с которой несколько лет назад всё начиналось. Отдам дань его памяти.
Эту историю мне довелось употреблять в двух форматах: сериал и аудиокнига.
Спешу сообщить, что сериал вышел чудесный. За 7 серий мы получаем динамичную выжимку из текста романа. Идеальные актеры, идеальный антураж. Магии в сериале на порядок больше, потому как многочисленные описания и диалоги ушли. Однако, характер персонажей передан на все 100%. Образ одного Винкулюса стоит того, что б посмотреть экранку.
От меня сериал получает высший балл.
У самой же книги довольно медленный темп повествования, что некоторые могли посчитать минусом. Мне одинаково интересно было и посмотреть, и послушать. Дополнительные диалоги, порой перерастающие в изящные словесные поединки, милы моему сердцу ни чуть не меньше визуальных образов сериала.
Сейчас немножко грустно прощаться с персонажами:^( Кто еще не смотрел экранизацию, может отсрочить ещё на чуть-чуть это расставание.
Вечереет. Вечер реет. Весна заметает дорогу светом и счастьем.
Зажёгся фонарь возле одинокого дерева, осветив ветки белоснежной тишиной: кажется, что выпал снег.
Островок снега посреди моря весны.
Снег словно бы вернулся неприкаянным призраком на то место, где он.. умер, когда-то.
Мальчик идёт с мамой по дорожке в парке и стреляет из игрушечного автомата по птицам, деревьям, последнему отблеску солнца на далёком окне, по фонарям.
Мама идёт с ним и не замечает его игры, войны незримой и безумной. Идёт как ангел белоснежный.
У мальчика счастье блестит в глазах.
Я иду к нему и ангелу навстречу. Мне почему-то бесконечно грустно и больно от всего этого.
Солнце убитое, лежит в траве. Раненые птицы упал в закат..
Мир рушится на глазах, а люди проходят мимо, не замечая этого. Как всегда…
Мальчик улыбается и в азарте нездешнего счастья стреляет в меня.
Я подыгрываю ему, падаю на дорожку в парке, схватившись за сердце.
Ребёнок замер. Улыбка слетела с его лица как осенний лист.
Ангел тоже замер и обернулся: свет фонаря заметает светом лежащего на дорожке, под деревом, молодого человека.
Мальчик оглядывается в ужасе на расстрелянный мир…
Так бывает, совпало просто — ссора с любимой, боль в сердце, рушащийся на глазах мир и мальчик, стреляющий в мир и сердце моё.
Я убит. Меня нет.
Да и мира, быть может, нет и не было никогда.
Шопенгауэр, вроде, писал, что мир есть ложь и его нет: стоит закрыть глаза и он исчезнет.
В отношениях тоже так бывает: закроешь глаза сердца, осязаний… и мир нежно исчезнет, и пощёчина просияет из пустоты, словно птица, вылетевшая из ало полыхающих зарослей октября и ночи.
Я виновен перед любимой: я солгал ей.
И она, по всем законам Шопенгауэра, будь он неладен, исчезла.
Часто бывает, что при разрыве отношений, женщина или мужчина забирают с собой свои вещи, нажитое вместе добро.
Любимая.. забрала у меня всё, не желая этого: весну, солнце и звёзды, деревья милые и птиц: целый мир забрала.
Только теперь я понял, что всё это принадлежало ей.
Хотя многое из этого я ей сам подарил…
Я сам всё разрушил. Солгал однажды из благих побуждений. Ложь проявилась, словно моя душа на фото в аду.
А потом… был ад измены.
Кто сказал, что ада нет? Я атеист, но я теперь знаю, что есть не только ад, но и.. рай.
Но ад всегда вдали от нас, в душе другого человека, кем мы живём, и потому невозможно проникнуть в этот ад и покинуть его: это солнце ада опаляет нас и сжигает на расстоянии.
Также ад бывает и в нашей душе, но как бы тоже.. вдали от нас, т.к. мы вдали от своей души: в пустоте и тьме.
Рай тоже есть, точнее — был: это какое-то грустное свойство рая: он сразу — был и утрачен навеки, он полыхает синевой и листвой где-то там, за плечами крыльев.
Да, я изменил любимой и солгал… но лишь в её сердце.
Она искренне верит, что я ей изменил.
Если честно, на моём месте, тогда, изменило большинство мужчин, а я остался ей верен.
Что сдерживает большинство людей от греха и порока у верующих и атеистов?
Ад наказания: совести, закона, бога… не важно.
Не от полноты души не грешат, а от страха быть уличённым.
Если бы погасить на одну ночь, как фонарь, рай и бога, совесть и законы общества, то мир был бы разграблен, изнасилован и распят в эту ночь.
В мире без бога, как-то странно случился бы бог, тишина о нём, идеально круглая, размером с луну, затмевающей солнце: может быть поэтому некоторые в ночи порока.. ищут ад и рай.
Это было похоже на кошмар наяву, ухмылку крыльев ангела в аду.
Я был в другом городе, скучал по любимой, и, когда говорbk c ней по телефону, почему-то смотрел на звезду в тёмном окне: казалось, я дозвонился до далёкой звезды, где и живёт любимая.
Мы как-то привыкли к безумию расстояний, но на самом деле, они, одни из самых экзистенциальных вещей в мире.
Влюблённые и ребёнок в первый день в детском саду догадываются об этом.
Мы совершенно равнодушно оглядываемся на трагедию землетрясения в 16 веке на юге Испании, на гибель Цветаевой, Лорки.
Чем отличается трагедия от нас за 500 лет и за 500 км?
И то и то мы толком не видим, они на одной плоскости отдаления.
Или всё дело в том, что люди в отдалении пространства — живут сейчас?
Но если любишь, т.е. чувствуешь дальше себя, то открываешь маленькую тайну бессмертия души и жизни после смерти: все почему-то ищут эти тайны в будущем, а нужно только.. обернуться душой, почти как Орфей, обретя сразу рай и ад и.. потеряв любимую.
Все это для нас сглажено расстоянием: подушка безопасности, устремляющаяся в нас с голубой мягкостью дней и лет, как бы смутно говоря нам, что мир и сердце в нём, когда-то разбились.
Не знаю, быть может со мной что-то не так, но на меня порой накатывает время, девятым валом тёмной громады расстояний обрушиваясь посреди ночи и дня, и тогда я буквально рыдаю от осознания гибели Цветаевой, словно она повесилась только вчера, исхожу слезами от женских и детских криков под обломками мира в Испании 16 века.
В Библии говорится, что в конце времён — времени не станет.
Но для влюблённых.. конец света может случиться в любой миг.
Мы привыкли к пустоте жизни, дыша ею, пытаясь сказать самые главные и нежные слова в ней, но, не слыша слов в безвоздушном пространстве гордыни, лжи, эгоизма, думаем, что слов эти нет, любви, истины — нет.
Есть в любви что-то от взрыва сверхновой, когда весной света полыхают пространства, а сердце словно бы блаженно расширяется в мир.
Во тьме остаётся лишь малая нейтронная звезда, размером с луну: её вещество до того плотное, что щепотка её на Земле, весила бы тысячи тонн.
В ней нет больше пустоты — сплошная душа и свет, который… порой даже не может покинуть звезду и она для других превращается в чёрную дыру: образ поэта, и, быть может, зла и порока.
Я был далеко от любимой: почти на другой звезде.
Вечером позвали на андеграундную вечеринку, развеяться.
В сердце была пустота, темнота вдали от любимой.
Вокруг этой темноты медленно вращались, приближаясь по странным, пьяным орбитам, лица женщин, мужчин, сирень за окном и даже идеально-круглые, как планеты — другие века (сглаженные до круглоты, вращением в пустоте).
В одной дальней и сумрачной комнате, из которой музыка виделась как полоска света утром из-под двери, на белом диване сидела женщина в очках, поджав колени в тёмных брюках, к груди: колени были похожи на сложенные, тёмные крылья.
Так уж вышло, что я случайно выпил в бокале вина, стоявшего на столике, словно аленький цветочек, наркотическое вещество, к тому же — возбуждающее.
Я был закрыт с ангелом в комнате.
Мира больше не было. Слёз у женщины больше не было.
Я сидел возле женщины и говорил с ней и луной за окном.
Держал цветок вина перед собой: он рос как бы из моей груди, пустоты: казалось, я держал в руках своё обнажённое сердце.
Оно нежно билось во все стороны мира, и мне почему-то было стыдно, что лунная женщина смотрит на моё сердце, которое я подносил к губам, делая маленькие глотки.
Я прикрывал сердце рукой, но это не помогало. Мои ладони стали прозрачными и как бы намокли лунным светом.
В какой-то миг я почувствовал себя совершенно обнажённым и беззащитным перед женщиной, а моё сердце.. бокал вина в руках, стал моей душой, испытывающей чудовищную вину перед кем-то незримым.
Я пожелал спрятаться в свою вину, вино — весь, оставив тело, обнажённость мою — женщине, словно ненужный, бледный шум листвы существования.
Тело стало моей одеждой, совершенно мне не нужной, а колени крыльев женщины были озябшими.
Проявив простую галантность, человеколюбие даже, я встал душой и накинул на колени женщины своё тело, словно одежду, дабы согреть.
Женщина была вся прозрачна от грусти и холода звёзд, и в её животе и груди я увидел прекрасные луговые дали, с сиреневыми цветами и закатом.
Каким-то образом, эти цветы в женщине и закат, пробудили во мне странного ангела.
За своими плечами я ощутил теплоту напряжения эрекции крыльев.
Женщина увидела крылья мои и улыбнулась… своими крыльями, ласково разведя их у груди, словно колени.
Мир замер и стал рушиться у меня за плечами.
Мне казалось, что любимая умерла уже давно и много вёсен прошумело с тех пор и цветы проросли на её тихой могилке.
Я склонился к женщине, к сиреневым цветам и стал плакать.
Пронеслось ещё несколько лет, веков даже.
Я был совсем другим человеком и звали меня иначе, и прекрасная испанка в осеннем парке Флоренции 16 века обнимала меня рукой под вечерним фонарём.
О любимой я уже забыл. Её просто не было в мире и я был блаженно-свободен, мог делать всё что хочу.
Мои губы уже приблизились к губам женщины, как вдруг, в голубой глубине груди её, качнулась веточка сирени…
Я смутно вспомнил, как лежал когда-то давно с любимой женщиной в постели: оба размаянные после ночи любви.
Сирень сердцебиений…
Блаженно-тяжёлая сирень после дождя, словно она росла на другой планете, чуть больше Земли.
Как сладостно было припасть губами к открытой сирени сердцебиений удовлетворённой женщины!
Губы буквально пили это сиреневое, парное, тёплое счастье.
Утром, проснувшись пораньше и сорвав за окном веточку сирени, я принёс её любимой в постель.
Она лежала ко мне спиной, правым плечом: дотронулся сиренью до неё, и её плечо словно бы нежно улыбнулось, потянулось.
Женщина ещё не проснулась толком, ещё не видела меня и сирень, но её осязания, словно крылья незримые и мои милые соучастники, увидели сердце моё, бившееся ей навстречу, раньше тела моего, словно моего тела и не было а одно сердце замерло в воздухе над белой постелью: её осязания, крыльями протянулись ко мне, как протянулась бы женщина в белой и лёгкой ночной сорочке.
Возможно, во всё это мало кто поверит, но в своих трагических галлюцинациях я пережил целые века, но и там, помнил о своей любимой и остался ей верен и девственно чист.
Я ушёл в испанский средневековый монастырь и принял постриг.
По вечерам я склонял колени в храме пред фрескою с ангелом, написанным Алехандро Эррера, молился своей любимой, умершей 400 или 500 лет назад: ангел был странно похож на неё…
Может, для кого-то это прозвучит развратно и грязно, но всё это происходило лишь в моей несчастной голове, наяву же, моё беззащитное тело, оставленное в мире без разума и любимой, заперлось в туалете, где, собственно, и была моя Испания: в своих видениях сердца, я искренне и светло молился у фрески с ангелом, тело же моё, плакало, само не зная почему, и занималось мастурбацией, гладя левой рукой голубую, ночную сирень на обоях, как бы выросшую на могиле любимой…
Скажите честно, вы бы поверили во всё это, на месте моей любимой?
Да, я остался ей верен, но в её душе поселились ад и неверие.
Она сказала, что простит меня, если… я наберусь храбрости и расскажу ей всю правду.
И что мне делать? Правда, истина, я это понял только теперь, никому не нужна и невозможна: как в моём сердце есть фантастическая и бесприютная правда, так и где-то в мире, я уверен, в веточке сирени ли на ветру, в вечерней прохладе звезды на заре, в улыбке ребёнка — есть зерно истины и даже.. возможность бога.
Ложь — одно из имён смерти.
Я не могу строить отношения на лжи. Любимая не понимает, что сблизившись телами, наши души во лжи были бы разлучены, более того — этой ложью я убил бы доверие её, но словно в кошмаре, после этого экзистенциального убийства, моя душа, разом покинула бы тело моё и оказалось на далёкой и грустной звезде, бесконечно далеко от любимой.
Вечереет. Вечер реет. Я лежу под одиноким фонарём и меня заметает печалью и светом.
Женщина и ребёнок стоят надо мной, словно ангелы с другой планеты и ничего не могут понять.
Переглядываются, оглядываются на странно затихший мир.
А я лежу на холодной и тёмной земле и плачу, истекаю болью, душой: не могу подняться, пригвождён к земле: моё сердце словно бы весит 1000 тонн.
Перед взором, голубой прибой аромата сирени, похожей на ласковую вспышку видения рая… утраченного.
Когда слова обретают фактуру.
Случилось как-то раз мне работать с группой слабовидящих или совсем невидящих детей. Я не была готова к встрече с ними, меня не предупреждали заранее о специфике работы с такими ребятами. Да и о том, что их приведут ко мне на экскурсию тоже не предупредили, чтобы хоть подготовиться морально можно было. Эти дети познают мир иначе, им нужно все трогать, нюхать, а в музее как-то это не разрешено. Даже в такой ситуации. И вот началось наше совместное мучение. Первые пятнадцать минут я выжимала из себя все, что могла. Но все равно, я говорила и делала ровно то, что я делаю для людей без отклонений. И я видела, что меня понимают, но не могут понять, что вокруг нас и каково это. И тут что-то со мной случилось: я перестала говорить обычными словами. Вместо белого мрамора появился мокрый снег, который выгладили тысячи рук, паркет стал похож на ириски и шоколад, а кое-где и на свеклу, которую настругали тонкими ломтями. В картинах появился запах, а у скульптур вкус.
У каждого слова есть форма, вес (не в смысле, весомое слово, а конкретные граммы, а то и тонны), слова бывают шершавые и склизкие, и от них может идти пар.
С тех пор я не боюсь встречи с непонятным, так как понять легко, нужно только постараться.
Книга Зусака началась для меня с фильма, который я посмотрела случайно. Я не люблю иностранные фильмы о войне из-за того, что они часто фальшивые. Слишком много мелодрамы, слишком героические герои, а добро – оно там всегда в ореоле солнечного сияния. Я редко смотрю такое кино, и пожалуй, из того, что я видела, «Книжный вор» не самый худший фильм. Не гениален, нет. Но пропитан какой-то искренней добротой и печалью. Книгу я сразу же нашла и скачала, но не пошло. Теперь я понимаю – почему. Эта книга не создана для электронного формата. Она должна быть бумажной, а бумага должна быть не лучшего качества, а желтоватой и шероховатой. Она должна пахнуть типографией, должна шелестеть. А еще, ее нужно читать вслух в тишине. Тогда она становится живой. И каждое слово обретает свою форму, свою фактуру, свой запах.
Книга хорошая, очень. И впервые за многие годы книга вызвала желание заплакать.
Летела я однажды около 3 часов, не знала, что бы посмотреть. На бортовом плеере было много фильмов, но многие из них я уже смотрела, а другие просто не хотела и начинать. И вот попался мне на глаза фильм "Эрагон". Прочитав описание, решила смотреть. Фильм понравился настолько, что, когда приехала домой, первым делом полезла в Интернет, чтобы найти его. Оказалось, это книга. Оказалось, тетралогия. Моему удивлению и восторгу придела, естественно, не было. Уже на следующий день я побежала покупать первую часть и читала, не отрываясь.
Персонажи мне очень нравились, еще поражало то, что у гномов, ургалов и эльфов есть свои языки, и чтобы понять их, нужно было регулярно перелистывать страницы до конца, где и было Приложение с переводом отдельных фраз и даже предложений.
Именно с этой книги начала свое существование моя библиотека, в которой сейчас более 100 книг. Кстати, до сих пор не понимаю, почему фанатам "Эрагона" не нравится фильм. Наверное, это потому, что я сначала посмотрела, а потом прочитала.
Решила прочитать эту книгу после просмотра одноименного фильма Мартина Скорсезе. Фильм смотрели заснеженной зимой, и он оставил после себя приятное согревающее чувство (с едва ощутимым осадком горькой полыни) где-то глубоко в душе.
В магазинах моего города на тот момент книга отсутствовала, и я решила ее заказать. И, вот, представьте себе такую картину: я иду получать книгу, разрезаю упаковку, а там увесистый томик в пятьсот с лишним страниц. Иду я домой довольная. Пришла, устроилась поудобнее на диване, открываю книгу, а в ней текста - кот наплакал.
Сначала я решила огорчиться, но, начав, медленно листать книгу с самого начала и внимательно рассматривать детали каждого рисунка (попутно читая текст), я поняла, что ни с чем подобным в своей жизни еще ни разу не сталкивалась. И это был очень приятный опыт. Теперь книга стоит на почетном месте в книжном шкафу в кабинете и удивляет гостей, которые берут в руки это внушительных размеров издание с намерением "почитать". (:
P.S. Впредь я буду обращать внимание на описание книги и читать отзывы. В этот раз мне повезло, но кто знает...
Просыпаюсь, как в бреду:
Нет тебя в моей постели,
Словно звёздные метели,
Заметают сны в аду.
Сны в постели и письмо,
А ещё, душа и нежность,
Искушает звёздно, вечность,
Умереть, стать снежной тьмой.
Стать бы снегом у окна,
И смотреть, как спишь ты нежно..
Прорастают крылья снежно,
Заметая боль письма.
А фильм (экранизация 2007 года), я посмотрела почти сразу же, после того, как прослушала одноимённый роман.
Кира Найтли и сам Джеймс МакЭвой (нравится мне этот актёр), а не спасли положения… сухо мне было от фильма.
Мне было таак интересно, что я даже успела отдаться в руки Морфея… всхрапнула чуток.
В фильме нам оставляют одного рассказчика, вот, может поэтому… потому что девица Брайони… серая мышь… для меня она серая, ещё с книги.
В общем, кому как… фильм имеет и награды, кстати.
Жаль, конечно, что мне сие кино, не пироженка, но ничего не поделаешь.
Эту историю едва ли можно назвать интересной, но рассказать о ней мне почему-то хочется.
Думаю, многие знают, что сие произведение одно время не тиражировалось на русском языке, причины мне не известны. Сейчас его вновь запустили в продажу и даже с новой обложкой. Тогда очень мне хотелось прочитать «Искупление» именно в печатном виде. Почему? Да потому что электронные книги я на дух не переношу. Я искала её очень долго и тщательно, достала своих друзей, да так, что они откопали мне ссылку на электронную книгу. Но всё не то...
Искала везде: на книгообмене LiveLib, на Авито, в группах ВК. Примечательно, что книжные варианты я находила, вот только продавали их за 1500-2000 рублей, а то и за 3500 предлагали со словами, что нигде я эту книгу за 400 не найду. А я нашла, и за 100!
Да, совершенно невзначай, не надеясь, я зашла на Авито и вижу, что продаёт одна девушка «Искупление» за 100 рублей, да ещё и в моём городе. Вот повезло!
Стремглав, поехала совершать покупку. Я была в эйфории, такой вот я любитель книг. И для себя лишний раз убедилась в том, что тот кто ищет, тот всегда найдёт!
Эта книга произвела на меня эффект "Белого Бима..." Я неделю заходилась рыданиями на пустом, казалось бы, месте. Но нет, для меня мелочей не было: реклама собачьего корма, хозяин на выгуле, иллюстрация в книге.
Результатом этих рыданий стал щенок английского бульдога. Но когда в моей жизни мой бульдог вел себя, как ретривер из книги, я поняла, что домашнюю собаку по-другому не делают.
В общем, слезы от расставания с уже настоящим питомцем примерили меня с правдой книги. Все уходят. Главное - какая остается память.
Под чтение Книжного вора мне не раз вспоминался мой дедушка. Очень часто собираясь в семейном кругу он вспоминает и рассказывает нам свои детские и юношеские истории. Общая атмосфера повествования и сюжет из раздела вражеских тылов и человечных фашистов напомнили мне одну его историю.
Мой дед считает себя ребенком-войны и не напрасно. Именно в далеком 41 году он осчастливил свою мать своим появлением на свет. Недалеко от его дома были пригнаны пленные немцы для развала той разрухи, что учинили их собратья в нашей местности. Период голода и послевоенного террора, когда хлеб дома - это не ежедневная роскошь. Мальчишки-малолетки из любопытства бегали смотреть на пленных, расчищающих завалы парка. И они так примелькались среди этого сборища, что немцы не раз угощали их теми крохами еды, что выдавались им в виде пайка. Не раз я слушала историю о том, как они вместе с немцами ели из одного котелка водяную похлебку и делились кусочком хлеба, принесенным из дома.
Старший сын выбирал себе книгу в долгую дорогу, узнал про эту и рассказал мне. Аннотация показалась интересной - там описывалась история, в которой люди исследуют проблему "куда пропало волшебство". Взяла попробовать.
Книга начиналась тремя страницами восторженных похвал. Я давно уже выучила, что эти трескучие тексты не стоят ровным счетом ничего, чьи бы подписи под ними не стояли. Но такое обилие, столько сиропа - можно было заподозрить что-то уж совсем неладное... Был такой рассказ у Власа Дорошевича, "Поэтесса. Рассказ одного критика", в нем муж дебютировавшей в печати поэтессы запугал критика, и тот сочиняет рецензию, где вместо "Местами отсутствие рифмы..." - "Всюду блестящая рифма...", и все прочее в таком же духе. Так вот, Сюзанну Кларк нахваливали так, словно она уже на последнем издыхании находится, а каждое недостаточно приятное определение может в одночасье ее прикончить.
Но наконец, добралась я и до вожделенного текста, пролистнув до кучи совершенно нелюбопытный , но полный зачОтного самолюбования рассказ самой авторши про экранизацию шедевра.
Что же, "предчувствия его не обманули".
Три страницы сладострастных дифирамбов - а гений стартует дурным косплеем Диккенса. Возможно, кто-то станет утверждать, что сцена заседания в обществе любителей колдовства не навевает никаких воспоминаний о сцене, которой начинаются "Записки Пиквикского клуба". В жизни не поверю, что автор ничего такого и в мыслях не имела. Ну разве только она не читала Диккенса.
Далее проблема, обозначенная в аннотации как "куда исчезло волшебство", в книге стала озвучиваться как "почему перестали колдовать", а это, согласитесь, совсем иная тема, гораздо более, несоизмеримо более мелкая. Формулировка - почему перестали колдовать? - кажется довольно глупой человеку, немного знакомому с историей вопроса. Почему перестали колдовать? А почему верблюд вату не ест?
Ну и объем шедевра, конечно. 900 страниц. Благодарю покорно. Воображаю, сколько бесполезного вздора там пораспихано.
Короче.
Не знаю, как там в Британии реально обстоит дело с колдовством, а у нас, в России, в каждом селе имеется бабка-ведунья, к которой ходят за разной нуждой. Так вот, чтобы предвидеть в выбранной книге дурной текст, достаточно оценить количество хвалебного вранья, предшествующего ему. Чем его больше, тем безнадежнее дело - и к бабке не ходи.
upd. И - да, я планирую посмотреть сериал)
Upd2 Посмотрела пол сериала - скукота. Из того, что 900 страниц смогли натянуть всего на семь серий, можно заключить, что воды в тексте океан. Помнится, народная сказка про то, как принцесс таскали танцевать на балы к эльфам, занимала лишь несколько страниц... "Стоптанные туфельки" она называлась, что ли.
Спойлер!
У Лизель тело тонкое, но грубое от работы, скудного пропитания, ищущих ее светлую фигурку приключений. Если и перепадал ей кусок хлеба, распадался до глюкозы в считанные мгновения во время бега. Лизель почти не сидела на месте.
Точно веретено прялки, кто-то тянул ее за нить, и она мчалась юрким вращением, огибая яркие свои дни, раскидывая грубые ладони, готовясь отдать свой жар.
Девочка взрослеет рано. На нее сваливаются испытания, сыплют камнями, точными ударами по темени. Кто-то, кто раньше тянул за нить, поспешил выщипнуть яркие куски ее жизни резким надрывом. Последнее, что у нее оставалось в руке, — малозаметная ранее бисерина. Сейчас в ее ладонь бьется солнце, начиная игру интерференции. От бусины исходит яркий свет, давая осознать значимость.
За мрачным и грязным — хоть это не столь важно, как-то, что всем в ссадинах, — лицом долговязого Руди она разглядела не просто вечно голодного мальчишку. Она сгибается в боли, когда в голове проносятся его несносные речи и слова, глупые тогда. Зацелуешь до смерти еще.
Военные разгребают едва дыханное его тело из-под обломков. Камни мрачной грудой сдавливают крохотный свет его жизни, не задумываясь, что он ни в чем не повинен. Маленький мальчишка, который хотел жить и отчаянно не желал войны. О ней мечтали только верхи и совсем дети, которых уверовали в правильности отбирания жизни, вкладывая мысли эти ложками, заливая струями материнского молока.
Руди разлепить веки тяжко. Мысли путанные, контуженные, уходят, растворяются, оставляя блаженную пустоту. В ней самому хочется остаться, опустив руки и развязав мечты, дав им разлететься, приблизиться к солнцу. Звезды противно далеки. Да разве обидно, когда легкая блажь охватывает до последнего дюйма, мажет по векам касанием?
Руди не думал, что умирать так просто. Вот только сейчас он не думает. Если хватало бы только на это сил, он тотчас сорвался на своих пружинистых ногах, никогда не подводивших мальчишку. Вот только в голове шепчут мертвецы, а они столь тихи, что заглушают ватой уши. Колыбельную их тоже не расслышать. Можно ощутить, отдав свой разум.
Лизель не верится, что нескончаемый черед злостной жестокости прервется вдруг сейчас. Менее желанно думать, что он продолжится, утянув за собой авантюриста. Весь в саже, едва раскрывающий веки, он походил на прежнего себя, не знавшего бед. Казалось, миг — и он рванет прочь, не способный себя остановить, как и бурного потока слов.
Вот только Руди молчал и все сложнее давалось моргать, дышать.
В голове ее светлой бились острым лезвием слова его, не способные вылететь. Мотыльки о стекло. Как же она жаждала, что слова его опадут крыльями, распадутся — может, тогда и Руди встанет, побежит?
Ничего не помогает. Мысли спадают безвольной пеной, легкие его осыхают, и порыв рвет весь ее стан к лежащему товарищу. Сорванец лежит серым и недвижимым, когда она яростно впивается поцелуем. Безнадежным и злостным.
— Вот, смотри, видишь! Глупости! Глупости! Тебе не умереть от того, что сталось. Я тебя поцеловала, ты не должен умереть.
Истинность кажется скрипучей и недействительной, словно кто-то, не знавший правды, опрокинул ненужные их картине краски, сгустив поверхность воды толщей осадка.
Лизель снова целует Руди, осыпает его жгучими слезами, бьет по груди истерично. Дышит во время терзания синих его губ, словно способна надуть его ярким шаром. Глупо и безнадежно, каково ей было рваться в костры и реки, надеясь спасти произведения.
Сжигая пальцы в пепле, она вынимала буквы. пропуская ладони в пустоту, подняла сердечную дробь. поцелуем Лизель вдохнула в Руди трепет грудной клетки. Даруя когда-то шанс книгам, сейчас она сумела подарить жизнь.
Он делает тяжелый, но глубокий, на все его длинное тело вдох. Заходится хрипом и не может говорить. Шипит нечто едва различимое. Лизель всяко не слышит. Ее словно саму охватила контузия, и разум не способен воспринимать что-либо.
— Слюнявый весь, — скрипит его рот в отвращении. — Ты совершенно не умеешь целовать.
Девчонка не слышит, на грани истерики спадая к его обездвиженному телу, вывозившись в золе и пепле. Тело сцарапано все по камням и металлу.
Солдаты закуривают, они не плачут. Воет бездумно Лизель.
Руди, не обращая внимания на острую и пронизывающую боль, уже щебечет, вспоминая любовь свою к болтливости:
— Было проще откинуться, чем продолжать жить со знанием, что в меня впитывается слюна.
Он отходит быстрее Лизель. Прогорклая тошнота сходит с первого же скручивания желудка, и контузия дает о себе знать кружением в голове. Встать вот только не удается. Будь девочке хоть чуть проще, она бы со всей серьезностью заявила, что не всему заживать на нем, как на собаке. Однако книжному вору пришлось столкнуться с кражей жизни. Или вернее сказать, что смерти?
Пару дней назад заходит муж мой в спальню и застает меня не спящей, с телефоном в руках. На глупый вопрос "Что делаешь?", глупо отвечаю "Читаю книгу". Читалка валяется на кровати в стороне, что мой муж, конечно же замечает.
-А поточнее? - щурится муж.
-Хочу кое-что загуглить, -отвечаю я.
- И что же хочет загуглить Маленькое Рыжее Зло во втором часу ночи.
- Не поверишь - Гомосексуализм в Испании в 50-х годах 20 века, - с улыбкой говорю я.
Глаза мужа на несколько секунд выпрыгивают из глазниц, но быстро возвращаются на место.
- И как? - спрашивает он.
- Пока не знаю. Успела вбить в поиск только первую букву "г"...
Вот уже несколько дней город стабильно радует солнцем. В Петербург потихоньку приходит весна. Будем оптимистами и забудем, каким заснеженным бывает апрель в нашей действительности. Давайте всем своим позитивом притянем тёплую погоду и яркое небо!
Представьте, как по мостовым утекают остатки талого снега, из земли начинает робко проглядывать светло-зелёная трава и маленькие воробышки ловят солнечные лучи, сидя на ветках под вашими окнами. Люди сбрасывают с себя «старую кожу», а под ней обнаруживается новенькая, лёгкая и короткая. Шапки отправляются в шкаф и снова можно наблюдать, как кудри-пружинки сжимаются и подпрыгивают на плечах хозяек.
Теперь можно спокойно дойти от метро до дома, не боясь по дороге свернуть шею на скользком льду. И назначать встречи в центре, не бронируя стол в кафе с обогревателем. День становится длиннее, прогулки неторопливее. Изморозь на сердце тает и в глазах появляется счастье и любовь. Мы даём себе новые обещания, планируем загородные поездки, становимся легче на подъем. Накопленная за зиму энергия так и плещет фонтаном из наших душ, только успевай её грамотно распределять.
Так пусть же теплота сопровождает нас, будь она вокруг или внутри — не важно, главное, чтобы мы чувствовали её и дарили другим.
Эта история началась в ноябре 2014 года, когда я стала увлекаться книгой "Эрагон". Я уже дочитывала первую часть и была в полнейшем восторге от нее, когда бабушка спросила меня, что мне подарить на Новый Год. Я ответила, что было бы очень здорово получить в подарок вторую книгу Эрагона. Как она называлась, я тогда еще не знала. Бабушка записала себе что-то в блокноте и ушла.
И вот наступает 2015 год, все обмениваются подарками. Бабушка с дедушкой вручают мне подарочный пакетик с чем-то тяжелым и завернутым в подарочную бумагу. Я достаю это "что-то", и... вся семья слышит: "Это же книги!Ух ты! Их тут целых две!" В общем, счастлива была, как слон! А я даже не знала, что это были за книги... Каково же было мое удивление, когда я открыла обертку. Конечно, я помнила, что попросила в подарок у бабушки, но и подумать не могла, что мне действительно подарят то, чего мне хотелось (с книжными в их поселке не очень - найти какую-нибудь современную книгу тогда, когда нужно, очень непросто, да и не факт, что ее там вообще продают). Так вот, бабушка с дедушкой выяснили, какое название было у второй книги (уж не знаю, каким образом - интернета у них нет, у продавца спросили, наверное), и купили ее мне. В качестве бонуса подарили сразу и четвертую (Эрагон. Наследие), потому что третьей в магазине не было (говорю же, там проблемы с покупкой нужных в определенный момент книг - закон подлости, не иначе).
Вторую книгу я прикончила за два вечера и одну ночь, сидя с телефоном под одеялом (обычного фонарика не было, а читать хотелось, вот и использовала телефон в качестве подсветки). На следующий день мы должны были ехать кататься на лыжах, а я как раз почти дочитала книгу, и мне очень хотелось узнать, чем же она кончится. Ну, я и взяла ее в самолет - прочитала за каких-то полчаса, потом не знала, что читать весь отдых. А книгу провозила туда-обратно. Не могла дождаться приезда в Москву, чтобы купить третью часть.
Одним зимним вечером,на Новогоднии каникулы, когда совершенно не чем заняться,я перебирала книги и наткнулась на трилогию....чернильного мира! Когда новогоднии праздники,согласитесь хочется волшебства,а здесь волшебство из книги.
Некоторыми книгами надо наслаждаться, другие - проглатывать; и лишь немногие нужно жевать, а затем хорошо переваривать.
Да, мир ужасен и жесток, как кошмарный сон. Только книги могут спасти, только в них можно найти и сочувствие, и утешение, и любовь... Книги, ничего не требуя взамен, любят каждого, кто их открывает. Они никогда не покидают даже тех, кто не заботится о них.
У меня есть прекрасная традиция: каждый раз, когда я приезжаю в Питер, я захожу в книжный на Невском, провожу там пару часов и никогда не ухожу без покупок. И в очередной раз отдавая дань своей традиции я набрела на "Тень ветра". Эта книга достаточно долго болталась в моем списке "что почитать", я приметила ее в какой-то подборке, но т.к. ни бумажного, ни электронного экземпляра у меня не было, то чтение откладывалось на неопределенный срок. Но вернувшись домой, я не сразу взялась за нее, т.к. была занята другой книгой.
Через неделю после моего возвращения из Питера у меня неожиданно появляется возможность слетать в Барселону. Как же я была приятно удивлена, начав читать книгу на борту самолета, ведь действие ее разворачивается на улицах именно этого города. Было безумно увлекательно искать описанные улицы на карте, изучать архитектурные детали и проникаться незабываемой атмосферой книги и города одновременно.
Уверена, что не мы находим книги, а они нас, в нужное время и в нужном месте)
Эта книга для меня очень памятна. Во-первых, это первая книга, которую я добавила в вишлист. Правда, моя немного дырявая память о ней совсем позабыла, так что прочитала я ее только через полтора года. Во-вторых, благодаря опять же моей памяти я перепутала "Тень ветра" с "Имя ветра" и нашла это замечательное произведение Ротфусса. Ну и "Тень ветра" оказалась просто великолепной книгой)
Читаю эту книгу своим мальчишкам...старшему 6, а младшему 4...
Десперо, как же этот малыш-мышонок стал нам так близок, каждую главу мы проживаем вместе с ним!.. Честно, я поражена, ведь Кейт ДиКамилло умеет писать о взрослых вещах для детей... Мы еще не прочитали и половины книги, но каждая глава горячо обсуждается. Возможно я и не стала бы сейчас рассказывать своим детям о том, что не всегда новорожденные детки (в случае этой истории - мышата) не выживают, возможно, я не рассказала бы сейчас о том, как больно, когда предают родные тебе люди...возможно, не рассказала бы, но не потому что даже не хотела, а потому что скорее не знала как об этом рассказать детям, а Кейт..Кейт простым понятным языком смогла донести самую суть, да, местами жестко, наверное, все же жестко...но эти слова, они дошли до самого сердца моих деток...
Мой старший сын слушает эту историю со слезами на глазах, но не хочет прекращать...он просит читать еще и еще, и мы жадно вчитываемся в каждую строчку,..
И знаете, когда Кейт задает читателям вопросы "Читатель, как думаешь, твой папа проголосовал бы за то, чтобы тебя заточили в темницу к крысам? Твой папа тоже не сказал бы ни слова в твою защиту?" и "Не думаю, что ты хотел бы услышать от собственной мамы слово adieu, когда два громадных мыша в черных колпаках ведут тебя в подземелье к крысам, верно?", мой мальчик сильно-сильно сжимал мою руку и с блестящими от слез глазами говорил твердое слово "Нет"...
Мы еще не прочитали и половину, но эта книга уже научила моих деток, да и меня чему-то доброму...и уже сейчас мне хотелось бы сказать большое спасибо Кейт просто за то, что она так пишет, за то, что ее слова так глубоко могут проникнуть в детское, да и не только детское сердце!..
Помню я как-то блуждала в книжном магазине в поисках чего-то интересного. Я кружилась вокруг книжных полок, но все было напрасно. И вдруг мой взгляд упал на весьма интересное название - "Искупление". Я взяла книгу в руки и взглянула на обложку, вижу - Кира! Значит и фильм есть, интересненько... Открываю книгу и первая фраза, которую я прочитала была такова: "В мечтах я целую твою промежность, твою сладостную влажную промежность. Мысленно я дни напролет предаюсь с тобой любви." Ну я, конечно же, решила, что это знак и книгу нужно определенно брать. Собственно, так и случилось.
P.S. Книгу я правда так и не дочитала, несмотря на две предпринятые попытки... А вот фильм понравился! Но я обещаю искупить свою вину и когда-нибудь прочитать эту книгу от начала до конца! :)
Одно из немногих воспоминаний (спасибо плохой памяти) - это как мама вечером смотрит фильм. Помню лишь пару сцен: как девочка сидит на подоконнике и читает и она же на разрушенной улице. Не знаю, смотрела ли я фильм, но сюжет не помнила. Зато название не забылось спустя несколько лет. Когда я спросила что же она такое смотрит, она ответила "Книжный вор" и посоветовала прочесть книгу.
И вот сегодня она прочтена.
Начать возвращаться с Лавкрафта было не самой лучшей идеей. Но поставить Воровку книг среди первых пунктов однозначно было для меня правильно.
Столько страниц знакомить нас с персонажами, заставить нас проникнуться ими, запомнить их сложные фамилии, а потом так закончить. Даже зная примерный конец не только со спойлеров рассказчика, я прониклась произведением. Оно дало мне новый стимул продолжать идти по моему списку литературы.
В детстве я была очень любопытным ребенком и в свои 10-11 лет уже прочитала нашумевший бестселлер «Король воров». Но если бы со мной однажды не произошла одна интересная история, думаю, что не скоро бы я узнала о писательнице Корнелии Функе.
Моя мама работала учительницей, и я допоздна оставалась с ней в школе. И однажды к ней пришла девочка, которой нужно была подтянуть английский. Я, конечно, устроилась на стульчик (скучать), но тут заметила у этой девочки книгу. И, отбросив всякое сомнение, попросила дать мне почитать. Это был «Король воров». За чтением я и не заметила, как прошло больше двух часов. Конечно, отдавать книгу мне жутко не хотелось. Заметив мое нежелание возвращать полюбившийся томик, она отдала его мне. Не на все время, но почитать.
Через неделю я вернула моей новой знакомой книгу и очень благодарна за то, что тогда она открыла для меня Корнелию Функе с ее очаровательными историями, за чтением которых прошло мое детство.
