Я не люблю Джойса, и да простит меня за это Святой Брендан. А он меня непременно простит, ибо великий ирландский писатель не был добрым католиком и иногда позволял себе впадать в мерзейшие прегрешения. Но сейчас не об этом. Когда уже тому лет дцать назад я взялась читать «Улисса», я с безусловным уважением относилась к этому гиганту мысли, прочесть которого – дело чести каждого уважающего себя эстета от литературы, но даже понимание того, что я читаю шедевр, не мешало мне засыпать, не дождавшись, когда Леопольд Блум дожарит почку. Он делал это так обстоятельно, что я успевала посмотреть пару короткометражных снов, потом продирала глаза и продолжала мужественно брести с реинкарнированным в двадцатом столетии Улиссом по дублинской улице, но, не успев достигнуть ее конца, засыпала снова.
Я засыпала, когда бы и при каких обстоятельствах ни читала книгу. Когда я брала томик Джойса с собой в постель, чтобы приобщиться к изысканным красотам его стиля перед сном, на втором абзаце я переносилась в объятия Морфея и глубокомысленые аллюзии мастера свободно вплетались в мои в меру причудливые сны. Проснувшись, я понимала, что прошло несколько тысячелетий, если считать со времени пришествия Гомера, и давно уже пора на работу. Я брала увесистый том с собой в мою специально расширенную дамскую сумочку, изначально заточенную на то, что в ней будут носить тысячестраничные кирпичи (дело было еще до ридеров); я усаживалась в метро, втыкаясь в страницу, на которой какие-то залихвацкие репортерские строчки повествовали о полном опасностей и превратностей судьбы преодолении нашим робким, но вдумчивым героем перекрестка, но, не успев добраться до противоположной стороны улицы, я засыпала и пропускала свою остановку.
Когда поздним воскресным утром, наверстав все часы недосыпа за предыдущую неделю, я тянулась к заветному тому, дабы наконец на свежую голову разобраться в географии джойсовского Дублина, я снова позорно засыпала, не успев распробовать на вкус высококачественные фигуры речи. Когда я просыпалась, бормоча что-то вроде «вельми понеже» и «паки херувимы» (так переводчики воспроизвели древнеирландский слог), день был безнадежно потерян, и где-то между головной болью и сложными синтаксическими конструкциями голос разума шептал мне: «Брось, брось эту книгу, она заколдованная, однажды ты уснешь над ней и очнешься через триста лет в затянутом паутиной хрустальном гробу, подвешенном в помещении, поразительно напоминающем общественный туалет, только принца не будет, потому что он Улисс, он странствует в параллельных мирах и забыл про всех Пенелоп».
Но я не сдавалась. Шли месяцы, не переставая спать, я медленно (со скоростью Улисса и Телемака в пространстве романа) двигалась к вожделенной кульминации. Это было нелегко, я спала на каждом углу, но вот впереди засветился призывный огонек, мы с Леопольдом пошли на его свет, и я увидела Пенелопу, но... тотчас же заснула. Когда я проснулась... о, мэтр! какие экстравагантные позы вы предпочитаете. Немножко левее, пожалуйста, а то мне отсюда не разглядеть. Я-аа, я-ааа, даст ист фантастиш! Капро... простите, что? Нет, я лучше снова усну, только ирландский Улисс еврейского происхождения способен на такие положения.
Я чуть не проспала вожделенную встречу героев; спросонья мне было не разобрать, кто из них Бык, а кто просто Блум (плюм...плюм... плюм... мерно звучало в мозгу в такт шагам); сколько месяцев, лет, веков прошло к тому времени с момента начала чтения, я не знаю, но редко когда мне удавалось осилить больше десяти страниц кряду. И что удивительно: проделать такое путешествие, и прийти к старому доброму эдипову комплексу, разрешающемуся на пороге борделя! Впрочем, во времена Джойса он был не так уж стар. Что вы сказали? Я не расслышала, по всей вероятности, опять вздремнула на минуточку. Аааа! Безусловно, это гениально, кто же спорит, это просто какой-то потрясающ..... Хррррррррррррррр..... хрррррррррррр.... хррррррррррррррр...
Итак, наступило утро. Дочитанный «Улисс» стал на полке, где он и будет находиться до второго пришествия Гомера по дублинскому календарю. Я чувствовала необычайную бодрость от одного только сознания, что отыскала, наконец, дверь из лабиринта постмодернизма. Жизнь искрилась всеми цветами солнечного спектра, ничуть не напоминая сон. Славно все же, что Джойс закончился, и вряд ли я когда-нибудь еще притронусь к его почтенному труду, если только... если только меня по каким-либо причинам не одолеет жесточайшая бессонница. Тогда «Улисс» снова сможет оказать мне неоценимую услугу. И да хранит его Святой Патрик!
Одна из моих любимых историй о себе - прошлогодний диалог с продавщицей, которая захотела удостовериться, что мне уже исполнилось восемнадцать.
- Мне уже значительно больше восемнадцати, - говорю я ей. - Я просто ростом не вышла.
- Да вы и лицом не удались! - радостно подхватывает продавщица.
Конец истории.
Шесть или семь лет назад я ничего не знала ни о Джойсе вообще, ни об "Улиссе" в частности. Просто в первые же дни в универе мне показали список "лучших книг двадцатого века", и я была огорчена тем, как мало из него мной прочитано. "Улисс" был в списке на первом месте, и в тот же день я отправилась его покупать. Едва-едва начала осваиваться в Питере, книжные магазины умела искать только на Невском. Зашла в один из них, побродила в своё удовольствие, нашла "Житейские воззрения кота Мурра" (чудесное самостоятельное открытие!) и наконец набралась смелости, чтобы обратиться к консультанту по поводу Джойса.
Консультант как-то странно на меня посмотрел, а когда проводил до нужного стеллажа и вручил сей увесистый труд, не менее увесисто произнёс: "Это очень серьёзная книга. Точно хотите?". А я почему-то так обрадовалась этой книге. Даже не знаю, почему, но из магазина я выходила в прекрасном настроении и "Улисс" мне заранее нравился.
Нравился-то нравился, но ближайшие пять-шесть недель мне было совсем не до него. Приходилось читать много других книг, по учёбе, к тому же находилось много других дел, кроме чтения. Джойс мирно ждал своего часа, а я всё так же не знала, что таится под обложкой.
Так вышло, что месяца через полтора меня опять занесло в тот же книжный магазин, а за кассой стоял тот самый консультант, который помогал мне искать Джойса. Я его помнила, но никак не ожидала, что и он вспомнит меня. А он не просто вспомнил, он ещё и спросил с искренней заинтересованностью:
- Ну, как вам "Улисс"?
Я постеснялась признаться, что до сих пор не прочитала ни страницы (я и сейчас смущаюсь, если в моей личной библиотеке долго лежат непрочитанные книги), поэтому ответила что-то вроде:
- О, замечательно.
Выйдя из магазина, я радовалась: ну надо же, какой сервис! Сколько тут бывает человек в день, а консультанты, выходит, каждого запоминают, да ещё и интересуются, как понравились предыдущие покупки! Ну или именно этот консультант запомнил именно меня, всё равно приятно! Ведь столько времени прошло, а он даже название книги не забыл!
...Когда я наконец взялась за "Улисса", я поняла консультанта. Приходит девочка, на вид лет тринадцати-четырнадцати (помним про историю с продавщицей, да?), и требует вот это вот. На его месте я бы тоже попыталась предостеречь. На его месте мне бы тоже было интересно спросить: "Ну и как оно?"
Сколько слов мы употребляем ежедневно, но приходим в состояние благосклонного ступора при попытке сформулировать суть простыми словами, выбросив его определение наружу, из всего количества букв известных нам на протяжении жизни? Надеюсь, что никто из вас не попадался на интервью, где перед камерой просили высказать мнение или ответить на простые вопросы. "Как звали почтальона из "Простоквашино?", "Почему бублики готовят с дырками?", "Как звали бы Красную Шапочку без ее головного убора?", "Если в жизни так много интересного, почему так мало тех, кто интересуется?", "Чем обычный человек отличается от нормального?" и многие другие вещи приводящие в ступор... Я бы бежал с подобного интервью, сославшись на то, что у меня абсолютно нет времени и желания стать знаменитым, не смотря на то, что я уже месяц не хожу на работу и целиком посвящаю себя приготовлению макарон и чтению литературы... И вот среди книг, на страницах "Улисса" один из главных героев рассуждает со своим учеником, что значит слово: "Пирс...", подобно тем самым людям берущим интервью среди воздуха душных, прокуренных улиц.
– Теперь ты, Армстронг, – сказал Стивен. – А каков был конец Пирра?
– Конец Пирра, сэр?
– Я знаю, сэр. Спросите меня, сэр, – вызвался Комин.
– Нет, ты обожди. Армстронг, ты что-нибудь знаешь о Пирре?
В ранце у Армстронга уютно притаился кулек с вялеными фигами. Время от времени он разминал их в ладонях и отправлял потихоньку в рот. Крошки, приставшие к кожице на губах. Подслащенное мальчишеское дыхание. Зажиточная семья, гордятся, что старший сын во флоте. Вико-роуд, Долки.
– О Пирре, сэр? Пирр – это пирс.
Все засмеялись. Визгливый, злорадный смех без веселья. Армстронг обвел взглядом класс, дурашливая ухмылка на профиле. Сейчас совсем разойдутся, знают, что мне их не приструнить, а плату их папаши внесли.
– Тогда объясни, – сказал Стивен, касаясь плеча мальчугана книжкой, – что это такое, пирс.
– Ну, пирс, сэр, – тянул Армстронг. – Такая штука над морем. Вроде как мост. В Кингстауне пирс, сэр.
Кое-кто засмеялся снова, без веселья, но со значением. Двое на задней парте начали перешептываться. Да. Они знали: никогда не изведав, никогда не были невинны. Все. Он с завистью оглядел их лица. Эдит, Этель, Герти, Лили. Похожи на этих: дыхание тоже подслащенное от чая с вареньем, браслеты звякают во время возни.
– Кингстаунский пирс, – повторил Стивен. – Да, несбывшийся мост.
Их взгляды смутились от его слов.
– Как это, сэр? – спросил Комин. – Мост, он же через реку.
Этот диалог и мысли, выхватив из жизни и унеся в свой витиеватый поток, вдохновили на первоначальное рассуждение о значении слов... И в дань памяти моменту я попытался использовать данную цитату в качестве опоры написания этих лирических строчек:
Ты мой пирс... Несбывшийся мост, куда доберусь миновав мелководье
Пред тобой я предстану, на колени представ и просив меня лишь спасти
Ведь у зеркала стоя, не любуясь собой, подобно другим... Называл себя только отродьем
Только вовсе не тем, что грешил или поверил нелепо, что имеет святое право на жизнь
Ненавидел людей и в тоже время любил, задыхаясь в сочувствии стен их ограниченных
Измывался над их идеалами, не заметив, что вторил им сам, под чёрную кальку
Что такое мечта? Я давно позабыл ровным счётом, как все знаки внимания и знаки приличия
Здесь меняются лица и судьбы напротив, под однородные звуки усталой шарманки
Чем я лучше другого? Что же в них не найти, но скрыто под мышцами с кожей, что обтянула субтильные кости
Нет подобного блеска в глазах, что ты назойливо будешь звать непохожими на остальных?
Жизнь сплела паутину судьбы, переплетая пути тех двоих, кого неразборчиво бросили
Чтобы держались за руки другого, кто бы смог разглядеть, что не видел другой и не упустить...
И мне трудно поверить, что мне так повезло найти жемчуг, открывая десятки пустых безустанно
Ради которой я буду стараться стать лучше, чем был я вчера, не глядя на прошлые пытки
Я не смею сравнить тебя с тем, кто был до тебя, но даже если решусь... Они проиграют
Обещаю не думать, что кто-то другой мог бы сделать счастливей тебя, проводив всякий раз до улыбки
Подавая пальто, смотря прямо в глаза проводить параллель, задаваться вопросом, что неправильный выбор
Совершили решив, что нам порознь не выжить и хочу наслаждаться моментом с тобой разделив
Жить... Значит чувствовать жизнь... Быть справедливым, неправым, прощать... Совершать десятки ошибок
Кроме признаний того, что для пристани выбрал однажды неправильный пирс...
13.01.24
"Читайте хорошие книги!" и будьте готовы к вопросам на улице, когда назойливый ведущий знает все ответы на карточке, а вы не будете способны сформулировать самые очевидные вещи. Бегите, как можно скорее!)
Лет двадцать назад, в девяностые, на полках книжных магазинов наконец-то появились книги – хорошие и разные, которые хотелось купить и прочитать, однако и отношение уровня цен на эти книги к уровню зарплат научных сотрудников достигло максимума. (К тому же зарплату в НИИ регулярно задерживали на пару месяцев). Купить хорошую книгу в те времена = лишить семью чего-то ощутимо материального, жизненно необходимого. Интересные книги в своей домашней библиотеке и у друзей были в основном прочитаны. Ридеров не было в принципе, не было еще и так называемого «книжного пиратства» в массовом масштабе. Продавались, правда, диски «Библиотека в кармане», на которые было залито несколько сотен книг, в основном классика – примерно то, что сейчас иногда предпродажно заливают на ридеры. Да и читать с мониторов EGA и ранних VGA для глаз было, мягко говоря, не комфортно.
Для читателей палочкой-выручалочкой была районная библиотека, на полках которой можно было встретить практически любую книгу (в читальном зале так вообще всё было). Регулярно пользуясь сокровищницей абонемента, однажды я встретил там и толстенький том джойсовского «Улисса». Тут же радостно побежал к библиотекарю - записывать его на свою карточку. Переполненный предвкушениями удовольствий, которые должно было доставить чтение знаменитого суперинтеллектуального романа, торопился домой, сгорая от нетерпения…
Книги в библиотеке давали на месяц. Обычно я брал три-четыре книги, которые в течение месяца прочитывал и вовремя возвращал.
В тот раз я взял только одну книгу. Честно и упорно читал Джойса, ежедневно продвигаясь вперед по тексту, по комментариям; иногда возвращался назад, чтобы восстановить в памяти прочитанное ранее. Было ли в этом удовольствие? Гм…
Через два месяца из библиотеки позвонили и потребовали вернуть книгу. Продолжал читать, читать, читать...
Еще через месяц звонок из библиотеки предупредил, что если я не верну книгу в течение двух дней, то меня навсегда исключат из библиотеки, а книгу вытребуют типа через суд…
За три месяца я не добрался и до середины книги, но, поразмыслив, предпочел всё же остаться читателем, а не читателем «Улисса». Книгу сдал в библиотеку на следующий день. Мера наказания была жестокой – временное лишение права пользования абонементом. Был восстановлен в читательских правах только через месяц.
Если бы не отняли тогда «Улисса», дочитал бы. Но вторую попытку делать не буду - слишком много важных и интересных книг еще не прочитано.
Оценку книге не ставлю…
Написать свою историю знакомства с «Улиссом» подтолкнула история olastr , отчасти объясняющая резкое снижение скорости чтения (Джойса я читал раз в десять медленнее, чем обычно).
В институтские времена был в нашей группе староста Вова. Умник-умник. Интеллектуал и книжник. Красавец притом.
Дело двигалось к окончанию института и распределению. Тогда еще распределяли к месту работы. И были все шансы уехать из стольного града Киева далеко-далеко (я, например, распределилась на Камчатку).
Вова не хотел уезжать из Киева, сильно не хотел. Единственной для него возможностью остаться был фиктивный брак.
Через знакомых нашли Вове невесту Элку. Поженились они.
После свадьбы Элка предложила новоиспеченному мужу жить у нее, благо родительская жилплощадь (частный дом немаленьких размеров) позволяла, всяко лучше, чем в общежитии. Предложила не просто так. Вова ей очень понравился. Захотелось, чтобы брак перестал быть фиктивным. Вова переехал.
Элка была красоткой, но умом, мягко говоря, не блистала.
Охмуряла по-всякому тяжелой женской артиллерией. Потом, уж не знаю, сказал ей кто или сама дотумкала, что у Вовы главная эрогенная зона – интеллект. И взялась при нем умную изображать – читать. «Улисса» (это точно кто-то доброжелательный присоветовал)...
Приходит Вовка к нам в общагу и с выпученными глазами рассказывает, что Элка читает(!) Джеймса Джойса(!!!) Мы были сражены наповал.
Через неделю глаза у Вовки стали нормальных размеров. Рассказывает и угорает: как-то тихим семейным вечером после ужина супруги сидели в креслах и читали. Элка по-прежнему «Улисса» (все же знают, что книжка ооочень толстенькая). Элку позвали к телефону, и она вышла из комнаты, оставив открытую книгу на кресле. Вова внимательно посмотрел и, недолго думая, перелистнул пару сотен страниц (вперед или назад, точно не скажу). Элка вернулась. Устроилась поудобней в кресле и продолжила чтение, как ни в чем не бывало.
Брак их перестал быть фиктивным. Вова всегда говорил, что хорошей жене умной быть необязательно.
Мне снился сон. Cнилось, что в России (не в Ирландии!) сделали что-то вроде аттракциона или квеста по роману Джойса. На холме построили высокое здание. Посетителю предлагается в течение дня подняться до самой его вершины, по дороге насладиться аллюзиями, декорациями, встретиться с персонажами романа.
Я во сне с трудом забрался на холм, цепляясь руками и ногами. Это очень крутой склон, не каждому хватит терпения и сил для его покорения! Далее я поднимался по этажам, ища пути, разбираясь в лабиринтах дверей. После долгого и полного трудностей пути, я, наконец, добрался до верхнего этажа. Я был готов к открытиям, постижению высокого смысла романа в интерпретации создателей квеста. Что же я там увидел? Детскую карусель, магазинчики сувениров с матрешками и ушанками, брендовые магазины одежды и обуви, фудкорт с неизбежными Макдоналдсом и KFC. Вместо глубокого литературного смысла – типичный торговый центр.
Помню, во сне я очень расстроился. Проснувшись же, переосмыслил. ТЦ наверху переводит восприятие романа в новую плоскость и приближает к современности. Помещение туда символа современного потребления полностью соответствует философии постмодернизма с ее восприятием общества и культуры. К тому же развлечение для туристов под личиной «Улисса» должно окупаться. Разве нет?
Все знают, что "Улисс" - это такой монстр мира литературы, самый тяжелый кирпич из тех, о который вы можете споткнуться на своем извилистом литературном пути, что если вы его одолели - вы можете воздвигнуть памятник себе нерукотворный и ежедневно незарастать к нему народную тропу.
Но я знаю удивительного человека.
Пару лет назад я еще была закреплена в детской поликлинике (аж до 17 лет), и была уже достаточно взрослой, поэтому к тому моменту уже много слышала об этой книге, в том числе и от мамы - человека очень начитанного, но "Улисса" так и не одолевшего (автозамена упорно предлагает заменить последнее слово на "околевшего", и по-моему, есть в этом некая ирония).
Так вот, и был в нашей поликлинике пожилой дядечка-гардеробщик, который сидел и читал все время. И часто сидел с одной увесистой книгой и выражением крайнего блаженства на лице. Его настолько увлекало, что он часто не видел обеспокоенных родителей, мечтавших сдать свое пальто и отвести ребенка к терапевту.
А однажды он, когда все же отвлекся, чтобы вернуть нам куртки, то положил книгу обложкой вверх - как вы понимаете, это был Улисс.
"И вы можете это читать?" - искренне поинтересовалась моя мама.
"Ой, что вы, я очень его люблю, уже который раз перечитываю," - искренне ответил тот, чем поверг нас в некоторое изумление.
Я тогда смутно понимала, что в этом такого, но пришла домой и открыла из любопытства. И утонула, потому что мне было лет пятнадцать, наверное.
Честно говоря, именно это воспоминание и позволяет мне верить в то, что эту книгу прочесть реально. Что, собственно, я и намереваюсь проверить - только вот "Одиссею" перечитаю.
По университетской программе надо было прочитать "Улисса". Училась я заочно, читала на работе. Напротив меня сидела пожилая тетушка, книг не признававшая в принципе. И вот, когда я дошла уже до середины, она решила меня предостеречь: "Рассказывали мне про одну девушку, которая читала-читала, да и с ума сошла..."
А "Улисса" я тогда прочла, чем до сих пор горжусь.
Прекрасная история читательницы octarinesky напомнила мне о моей такой же. Шел 99 год. Я только что закончила школу и уже сдала вступительные в МГУ. Куча свободного времени и небольшой страх, что поступить то я поступила, но буду ли соответствовать высокой планке философского факультета? Ведь там все такиииие умные. А я тут из своей простой подмосковной школы.
И тут папа купил красивые глянцевые книги (в списке изданий, к сожалению, их нет). Книги были большие, толстые. И папа отрекомендовал Джойса, как самого сложного писателя. А он в этом у меня разбирается, недаром он у меня филолог, который так и не смог ее осилить. И я поняла, вот она, та самая ступень, забравшись на которую я смогу говорить на одном языке со своими будущими однокурсниками и понимать преподавателей.
Взяла первый том. Начала. И тут меня ждало первое изумление. Второй том - это вовсе не продолжение. Это комментарии!!! Но Джойс на на ту напал :) Я вооружилась двумя томами, закладками, карандашом и приступила. И вы знаете, оно пошло. Да, очень трудно продираться через все эти дебри сложных коннотаций, непонятные переходы сюжетной линии, отсутствие линейности. Ну и физически это непросто - таскаться с двумя книгами немалого размера.
Самое смешное зрелище я представляла собой на нашем местном пляже. Я постоянно привлекала к себе внимание этими двумя толстыми бирюзовыми томами. Больше всего изумляло интересующихся, что это я не учусь, это я для своего удовольствия (!) читаю. И удовольствие было! Это как заниматься силовой тренировкой - тяжело, но и сам процесс и остаточное чувство тонуса в мышцах (в случае с книгой - в мозгу) компенсируют все те усилия, которые приходится прикладывать для тренировки (чтения). Самое потрясающее ощущение - это читать поток сознания Марион Блум (жены главного героя). Это действительно "подслушанные" мысли женщины. Нестройные, перескакивающие с предмета на предмет. Именно так, как мы думаем - о чем-то глобальном, а затем вдруг "ой, нужно пыль со стола стереть". Как Джойс смог это сделать - я не понимаю. Но ощущения потрясающие.
А дальше были годы обучения в универе. Были удивленные лица и однокурсников и преподавателей, когда я говорила, что читала "Улисса". И было невероятное ощущение (кстати, оставшееся до сих пор), что я сделала что-то действительно серьезное. Ну как будто полумарафон пробежала. Впереди "марафон" - Пруст :)
Еду в метро. Рядом сидит дядечка, лет 50-55. Читаю "Улисса". Плеер, как назло дома забыла, то бишь нечем отвоевывать личное пространство.
- Что ты читаешь? - спрашивает.
Я ему показываю обложку. Он в недоумении:
- Ты это правда читаешь? - ("Нет, блин, я этот томик с собой таскаю, чтоб от таких назойливых дядечек отбиваться!") - Вежливо киваю, что мол действительно читаю и что именно этим я сейчас и занимаюсь.
- Интересная? - я, как китайский болванчик, неопределенно качаю головой, давая понять, что книга так себе (лишь бы не вдаваться в пространные объяснения), и что к общению на данный момент не расположена. Следующий вопрос ввел меня в ступор.
- И о чем же она?
Ну как объяснить назойливому дядечке, что книжка, которую я читаю, почти ни о чем? Что я пытаюсь найти что-то, что оправдало бы половину прочитанного и дало силы прочесть оставшуюся половину? И что один день из жизни обыкновенного непримечательного человека почти на семьсот страниц не вызывает повального интереса у подавляющего большинства рода человеческого?!
