Рецензии — стр. 37

Бывают такие женщины. Они заражают вас энергией, которая как будто открывает перед вами мир; а потом вдруг в один прекрасный момент обнаруживается, что вас пожирают живьем.

Ах, леди Айрис, ах чертовка! Снова заморочила, обвела вокруг пальца, переиграла. Разложила тут и там приманку, замела следы своим рыжим хвостиком и завела в темную-темную нору на погибель...

Это мой второй роман Мердок и в обоих мне неприятна общая атмосфера: я упираюсь руками и ногами, противлюсь погружению, изо всех сил стараюсь наблюдать и делать выводы лишь со стороны, извне. Потому цепляюсь за слог, за символы, за скрытые мотивы... Искренне восхищаясь мастерством автора, меткостью фраз, я наотрез отказываюсь водить знакомство с ее героями. И как ни странно, наиболее отталкивающий фактор для этого - их натуральность. Они настолько живые и настоящие, что временами я с отвращением узнавала в них себя. И хотя такой дискомфорт вполне объясним с точки зрения психологии, он не становится от этого менее парадоксальным.

Да простят меня за прямоту и цинизм поклонники и почитатели таланта кавалерственной дамы Британской Империи (к коим, конечно же, отношусь и я сама), но основная сюжетная линия этого романа - не что иное, как любовные томления (гормональный сбой? сублимирование фрустрации?) стареющей домохозяйки, хотя и с ученой степенью по философии и английской литературе. Все эти охи, вздохи и воспевания безумной страсти между весьма экзальтированным 58-летнем юношей, склонным к самоедству, зацикленным на самом себе махровым интеллектуалом и снобом, и избалованной двадцатилетней дурехой не произвели на меня большего впечатления. [Пишу это, а между строк мерещатся рыжие волоски...]
И все же ситуация-то до отвращения жизненная. Повод задуматься о том, что такое вообще эта любовь. Защитная реакция организма? Второе дыхание? Источник новых сил? Так ли уж отличается любовная страсть от истовой веры? И как далеко все это от сумасшествия?

Ох, какой же опыт семейной жизни за плечами у этой знаменитой англичанки - просто волосы дыбом! Такой натурализм в описании супружеских сцен, скандалов и размолвок вряд ли возможен на одном лишь воображении. Налицо глубина переживаний, острота ощущений и... [Ой, ой, смотрите-ка, опять рыжая шерстка посыпалась!]

Название романа хитрое-мудреное.
Черный принц - шахматный король. Человеческая жизнь - партия? С судьбой? С неким мистическим Творцом? С самим собой? И каждый, конечно же, в глубине души уверен, что играет белыми.

Черный принц - Гамлет. О, безусловно, главный вдохновитель, здесь очевиден! На страницах кипят поистине шекспировские страсти, высокопарен стиль, оторванность от насущного практически абсолютна, высока моральная проблематика, другое измерение, мистика, космос, высший смысл...

Черный принц - Эрот. Кроме вполне очевидной сюжетной составляющей, роман перенасыщен эротической символикой. Я-то мнила себя самой умной, вылавливая между строк эти маячки: женщина на буйволе - восточном символе мужской силы и плодовитости; табакерка, как и любой полый предмет, символ женский; башня почтамта - очевидный фаллический символ; кошка - символ женской сексуальности. А леди Айрис под конец все равно оставила меня в дураках, царапнув острыми коготками по самолюбию, и вложила все эти фрейдистские соображения в уста псевдопсихиатра-гомосексуалиста Фрэнсиса Марло. О, кроме эротических, тут спрятана еще уйма символов для раздумий: воздушные змеи/шары - человеческая судьба, непрочность, связь с космосом; босые ноги - связь с землей и (ах ты боже мой!) женский фаллический символ; корабли - надежда, благополучие; птицы (в частности, голуби) - душа, мечта, опять же женский символ; цветы (мир грез) явно противопоставляются плодам, ягодам (реальность). И конечно, конечно же, "образ совершенной красоты и мистического смысла" - лисица! Не случайно я сравниваю с ней саму Мердок, ведь это ее любимый символ. Красавица-лиса в явном виде появляется в видении-воспоминании Брэдли, с мордочкой этого животного ассоциирует он лицо своей возлюбленной Джулиан в момент высшего экстаза и именно о лисьем хвосте вспоминаешь в первую очередь при описании волос Кристиан и ее повадок...

И этот преследующий меня в последнее время мотив самозамкнутости человеческих Вселенных...
[терпкий лисий дух и темнота]
Выпустите меня!
Мне тесно!
Темно!
Ау! Леди Айрис?
Есть здесь кто-нибудь?..

"Жажда боли" приглянулась мне несколько лет назад, уж больно заинтриговало ее сравнение с "Парфюмером" Патрика Зюскинда, которого я, к слову, нежно люблю, но очень долго эту книгу нельзя было найти ни в электронном варианте, ни в бумажном. Такая возможность появилась сравнительно недавно и я, конечно же, не преминула ей воспользоваться.

Джеймс Дайер был необычным малым. Дьявольское отродье, странное существо, своим появлением на свет накликавшее беду на свою семью - так о нем думали окружающие. С момента рождения и до определенного возраста он был нем, как рыба, и совершенно не походил на других детей. Нет, он не был уродцем, его внешность была вполне привлекательной, достигнув более зрелого возраста, он даже слыл красавцем, но этот ребенок совершенно определенно был не таким как все. Ему были неведомы боль и сострадание. Оно и понятно - не ощутив одного, невозможно испытать другое.

Его кололи булавками, секли плетьми, били до одного сплошного синяка по всему телу, выдирали ногти и зубы, а ему хоть бы что. Не человек, а робот с повадками колобка - тот от дедушки и бабушки ушел, а Джем сначала от родственников, а затем от балаганного мошенника и коллекционера патологий. Ему были не важны люди и связи между ними, у него была одна, но пламенная страсть - медицина. Лишь к ней он испытывал искреннее влечение, ее одну боготворил. Дайер стал превосходным врачом, бездушным, надменным, совершенно глухим к чувствам своих пациентов, зато внимательным к их болезням и травмам. Настоящий виртуоз своего дела, которого боялись и к которому бежали по первому же симптому. Но все когда-нибудь заканчивается, на место славы приходит забвение, а пьедестал оказывается не финишной прямой, а отправной точкой в пропасть.

Как часто многие из нас задумываются над тем как было бы здорово не испытывать боль, не страдать. А если бы это было возможно? На самом деле, это не так уж нереально, ведь есть же такое явление, как синдром Бельмонда. Но в случае Джеймса Дайера все намного сложнее... У него не только тело безмолвствовало, но и душа, если она вообще у него была изначально. Бесчувственный чурбан, вот что он такое.

Довольно интересная книга о природе человеческой боли и ее месте в жизни каждого из нас. Что есть боль, как она проявляется и влияет на людей, к чему ведет и куда приводит. Эти и многие другие вопросы Миллер пытается рассмотреть в своей книге через призму жизни доктора Дайера. Занятная идея. Но вот ее исполнение, увы, немного подкачало. Даже при условии некачественного перевода, сам автор с помощью некоторых приемов заставляет читателя "спотыкаться" об его текст, в некоторые моменты порождает мысли о невнимательности, вследствие чего приходится перечитывать только что прочитанное, сопоставлять и менять местами некоторые детали сюжета в соответствии с их хронологическим порядком. Еще та чехарда выходит, отвлекающая от общей истории. Но, если судить в общем, то интересно, хоть и не блестяще.

Благополучие страны и благополучие Тюдоров — не одно и то же, не так ли?

Сумрачное утро, туман, лучи солнца едва позволили бы сегодня такую роскошь, как попытаться осветить хотя бы дорожку в тени коридоров, по которым тебе сегодня в очередной раз захотелось пройтись. Ты одержим мыслями обо всем и ни о чем, тебя преследуют призраки прошлого, из которого ты вылез, словно из колодца с ледяной водой, но прошлое никогда не сравнится по своим силам с тем, какое влияние может оказать настоящее. Ты идешь и снова и снова размышляешь, а тени продолжают шептать тебе на ухо.
Томас Кромвель Томас Кромвель Томас Кромвель.
Каждый осколок прошлого - это неотъемлемая часть того, что потом станет твоим настоящим и грядущим, и ты знаешь это как никто другой. Словно тебе уже сотни лет, а за спиной странствия по иным мирам. Но теперь это здесь и сейчас, вокруг хоровод лиц и личин, маскарад праведников и лжецов. Одержимая Анна, павший кардинал Вулси, покорная в своем эгоизме Мария, извращенный пророк Мор, нытик Генрих, старый дядюшка Норфолк, от которого только и ждешь, что нож в спину, неистовый Болейн, грустная упрямица Екатерина, дерганая девочка Мария... Все они так устают от ролей, которые вынуждены играть, что готовы на мгновение признать вынужденное поражение, сбросить маски и показать себя, настоящих.
Томас Кромвель Томас Кромвель Томас Кромвель.
Нарочно ли в этот момент рядом оказываешься ты, или это старуха судьба просто свела воедино нити случайностей, никто не знает. Да и стоит ли знать то, что нельзя применить на практике и получить с этого результат? Поможет ли это знание, когда ты, не дрогнув, вступаешь под сень сводов Волчьего Зала? Поможет ли оно победить отголоски тебя былого, чтобы хотя бы попытаться найти покой сейчас? Ты морщишься от одного моего столь нелепого вопроса, я даже могу видеть, как складка морщин пролегает у тебя на лбу. Простите всего лишь спутника, мастер Кромвель, и его привычку задавать каверзные вопросы, толкая в пропасть воспоминаний, у Вас на сегодня еще столько дел, а я лишь отвлекаю. Поспешите далее по дороге, где приходится расчищать путь от крови, интриг, человеческого эгоизма и прихоти, сэр Кромвель, а я буду просто неслышно следовать рядом. И усмехаться в момент, когда мне внезапно изменит мое сопереживание Вам, матерый лис. Позади погоня, от которой Вам удалось уйти, но самая главная бойня лишь намечается.

Редко у меня все хорошо складывается с прочтением исторических романов, но "Волчий зал" оказался более чем исключением из правил. Во-первых, за счет того, что здесь достигнуто равновесие между психологической и исторической составляющими. Более чем идеальное равновесие, когда ты словно становишься невольным соглядатаем, а в какой-то момент вся панорама событий, словно в кукольном домике, предстает как на ладони. Ты видишь, ты слышишь, ты сопереживаешь, негодуешь и смеешься. Во-вторых, Хилари Мантел помнит об истории и помнит о том, что историю делают люди. Конечно, нам сегодня уже скорее всего не дано знать со 100% уверенностью все потаенные уголки мировой истории, но всегда тянет порассуждать, что же послужило толчком для того или иного преобразования, перелома, войны или мирового соглашения. Вот "Волчий зал" - это не просто историческая панорама, это трагедия и комедия человеческих нравов, где такие чувства, как страсть, одержимость, истовый фанатизм или, например, сострадание двигают такие камни и такие вековые устои, что становится страшно. Не, понятное дело, что во имя великого и светлого в мире мало что делается, но тем не менее страх берет от того, что такое человек и что он может сотворить во имя своей личной цели (привет тебе, Генрих, привет всем). В-третьих, отдельное спасибо автору от меня за выбранный стиль повествования, он так же вносит хорошую лепту в эффект присутствия читателя, о котором я уже упоминала выше. Никакого сухого изложения фактов, это роман, в котором ты преследуешь героев, заглядываешь к ним в спальни и под юбки, шаришь в комодах и за спинкой кресла, подглядываешь в счета и Библии. И даже зная, к чему все это ведет и чем это все закончится, интерес к чтению не пропадает. Единственное, в какой-то момент может наступить перенасыщение этой историей, все-таки роман большой (а тут еще чтение в оригинале) и по сознанию прикладывает. В таком случае лучше отложить его немного на потом. Я именно что с перерывами и читала, чтобы переварить и все уложить в голове, а то я, конечно, историю Англии в школе зубрила, но это было давно и неправда.

Как итог - после столь расстроившей меня в свое время Чернее черного Хилари Мантел лично для меня как писатель восстала из пепла аки птица Феникс. Букер заслужен, что тут говорить еще. Я в таком восторге от исторического романа не была уже дай бог памяти когда же это было. Да не суть важно, важно, что меня ждет Bring up the bodies (всех на плаху!) и что я балда, что не купила в Копенгагене обе части в бумажном издании, хотя была такая мысль. Отдельное спасибо в квадрате с занесением в личное дело обожаемой KaoryNight , которая сказала мне читать и еще раз читать. Не рекомендуется к прочтению, если вы не любите повествование от первого лица в настоящем времени, если не хотите знать, как Генрих VIII дошел до жизни такой, почему родить сына важнее, чем дочь, и как нелегко жилось женщинам в XVI веке. Всем остальным добро пожаловать в Волчий Зал, только не забывайте оставаться настороже.

Ну и p.s. Просто чтобы не забывать:

— Мужчины говорят, — Лиз тянется за ножницами, — «я не выношу женских слез», так же, как «я не выношу слякоти». Будто слезы льются сами по себе, а мужчины тут ни при чем.

Фильм "Престиж" с Кристианом Бэйлом и Хью Джекманом — один из моих любимых. Я обожаю напряжение, которое актёры передали на экране, и тонкую психологию их противостояния. Особенно впечатлил Бэйл — его игра была глубже и многослойнее. Однако, познакомившись с книгой Кристофера Приста, я поняла, что фильм не просто хорош — он лучше первоисточника. Почему? Давайте разберёмся.

Достоинства книги

Книга гораздо полнее и даёт читателю то, чего нет в фильме: историю потомков двух великих иллюзионистов. Молодой человек и девушка, наследники Альфреда Бордена и Роберта Энджера, вместе читают дневники своих предков, чтобы понять, что стало причиной их смертельного соперничества. Этот элемент — история в истории — добавляет глубины и перспективы.

Недостатки книги

Но при всей этой глубине книга кажется менее структурированной и сбивает с толку. В отличие от фильма, в ней нет ясного объяснения ключевых событий. Например, если бы я не видела фильм, то до самого конца не смогла бы понять, о каких "дубликатах" говорит Энджер. Информация о том, как прибор Теслы работает на живых существах, появляется слишком поздно, а потому смысл происходящего ускользает.

Более того, я нашла существенную несостыковку. Когда потомки используют аппарат, туда помещают мальчика — наследника Альфреда Бордена. Мальчик умирает, что соответствует логике работы устройства, но где тогда оригинал? В книге намекается, что текущий потомок Бордена, читающий дневник, и есть этот оригинал. Но прямого подтверждения нет, так как его отец из поместья уезжает один, и это создаёт путаницу. В итоге сюжет кажется недоработанным, а финал оставляет слишком много вопросов.

Преимущества фильма

Фильм, напротив, сосредотачивается исключительно на противостоянии Энджера и Бордена, что позволяет сохранить фокус и напряжение. Кристофер Нолан вырезал лишние сюжетные линии и сделал центральную историю более интенсивной. Кроме того, он изменил финал — сделал его ярким, шокирующим и завершённым. В фильме таинственность присутствует, но она не мешает пониманию, а наоборот усиливает драматизм. В этот момент в книге всё покрыто туманом таинственности и последний эпизод вообще навевает практически страх и опять очередные вопросы-вопросы...

Итог

Книга "Престиж" погружает нас в сложные детали и предлагает глубокий взгляд на мир иллюзионистов. Однако из-за путаницы, недосказанности и затянутости она проигрывает фильму. Киноадаптация — это редкий случай, когда режиссёр превзошёл оригинал, сделав историю более цельной и эмоциональной. Для меня выбор очевиден: фильм — шедевр, книга — лишь его черновик.

Не хочется создавать ни у кого отрицательного впечатления о книге, но мне она не понравилась и, вероятно, вовсе не потому, что не хороша. Просто я не так уж давно прочитала весь цикл про Метью Шардлейка, написанный Сэнсомом, и, видимо, пресытилась средневековой Англией, мешаниной браков любвеобильного короля, церковными дрязгами и Кромвелем в придачу.

Правда, стоит отметить, что Мантел подаёт информацию с другого ракурса, более человеческого, что ли. В её книге фигурируют и семья Кромвеля, и просто слуги, не имеющие отношения к политическим событиям, но важные как показатель верности доброму господину. Кстати, и верность самого Кромвеля, ещё не достигшего никаких заоблачных высот, своему хозяину - опальному кардиналу Вулси - достойна всяких похвал.

Так что если вас интересует средневековье и не пугает медлительность повествования - можно читать.

Если вас не смущает сильно медлительное повествование, а средневековье интересует, можно смело читать. Ну а я сделаю бооольшой перерыв перед следующей частью цикла.

Жизнь требует от человека самововлечённости во все процессы. В этой суете рутинных, обывательских проблем, требующих внимания, контроля и беготни, человек не успевает даже оглядываться вокруг, теряет себя. Забегавшиеся, издёрганные люди, на головы которых сваливаются всё больше и больше проблем, без которых никуда, забывается в череде собственных отражений как в королевстве кривых зеркал. «Не отпускай меня» Исигуро — отличная возможность подождать отставшую душу и постараться не плакать.

Судьба Кэти и ее друзей предрешена заранее. Получившие образование в престижной школе, умные, начитанные дети, потенциально талантливые художники, писатели и изобретатели приходят в мир только для того, чтобы стать разменным куском мяса, сгустком донорских органов на потребу других.

Исигуро тихо и размеренно рисует то, как они растут, узнают мир за оградой школы, как они живут и подчиняются негласным правилам. Попытка потенциального бунта в виде просьбы об отсрочке наталкивается на неодолимую преграду в виде набившего оскомину «так нельзя» и стихает. Но в какой-то момент гротескное описание странного мира вдруг становится на удивление логичным, а подспудный шёпот «жертвуй», «жертвуй», «отдавай» звучит настолько привычно, что уже давно перестал обращать на него внимание как на фоновый шум.

Дело в том, что на страницах этой книги Исигуро фактически воспроизводит наше собственное мироустройство со всей его безжалостностью и вымогательством у человека ни много ни мало - всего вплоть до собственной души. Ведь это же мы жертвуем и отдаем каждый день себя непонятным людям и процессам. Это мы оправдываем свое собственное состояние устоявшимися алгоритмами взаимодействия. Это мы бунтуем, но в итоге соглашаемся с правилами игры.

У них не было выбора и иного пути.
И это тоже всё — мы.

Trades her soul as skin and bone
Sells the only thing she owns
Woman in chains...
Помню, много лет назад довелось пообщаться с одной проституткой. Она закончила девять классов, после чего пошла на фабрику. "Очень тяжело было, а получала копейки. Руки потрескались, сутками не спала. И представляешь, сейчас я за неделю больше получаю, чем там за месяц," - говорила она. Невозможной красоты была девочка и непробиваемой глупости. Интересно, где она сейчас? И где ее невозможная красота?
На самом деле в наше время графика, ТК, отпусков и прочих благ цивилизации сложно не возмутиться таким выбором. Но вот насчет 19 века - тут стоит подумать. Фабрики и производства эксплуатировали в хвост и в гриву, в адских условиях, в которых с трудом справлялись и мужчины и женщины. Работать в дом брали не каждую, не у каждой был и кров и семья. Нищие плодились не реже богатых, а жить и есть нужно было всем.
Я отношусь к проституции как к социально необходимому злу, ибо она нелегальна, а только легализация поможет наладить работу так, чтобы шли те, кто действительно этого хочет, причем так, чтобы быть защищенными. Вернемся к 19 веку. Времени, когда предохраняться фактически нечем, сифилис едет по стране на серебрянном коне, проституток одновременно и хотят и ненавидят. Каково жить женщине в мире, где одним приходится сосать и подставлять все щели за копейки, а другие думают, что умирают каждый раз, когда идут месячные, потому что с ними обходились настолько деликатно, что так и не удосужились объяснить эти элементарные вещи. Где ребенок рождается с осознанием собственной убогости, потому что ребенок этот - девочка. Или даже хуже того, девочка и дочь проститутки с предначертанной судьбой. Все они в аду, каждая по-своему.
Описание этого ада, надо сказать, подробное, со всей смачностью физиологии, какая только возможна. Герои этой книги будут оргазмировать, притворяться, размахивать вставшими членами направо и налево, мастурбировать, писаться в постель, подставлять свои отверстия - и все это подробно и реалистично. Паршиво, надо сказать, вовсе не это - все описания органично вплетены в повествование, хоть и могут шокировать нежные наши души, паршиво при этом то, что в том мире ни одна женская боль ничего не значит. Мы все, конечно, понимаем, что и в 19 веке жили по-разному, что где-то женщинам откровенно везло, а где-то характер был такой, что не сломать и не согнуть, но в книге таких нет. Всем так или иначе достается, всех ломает и крючит: кого-то мать подкладывает под мужчин, кого-то ломает жизнь, а кому-то недостает смелости признаться в любви. А что в итоге? Итога нет, каждая идет тропою тысячи солнц, и к чему-то да придет.

Я закончила ВУЗ, работаю в свое удовольствие. Я сплю с теми, кто мне нравится и не выхожу замуж за человека, которого хочется удавить в первую же брачную ночь. Где я была бы, родись я век назад? О, я была бы уже глубоко замужем, наштамповала бы кучу детишек, примерно по количеству раз, сколько занялась бы сексом. Не факт, что я бы получила бы удовольствие от этого. И у меня были бы не тонкие руки, а грубые, с детства натруженные крестьянские ладони.
В книге не раз вскользь говорится: Я верю, что в следующем веке будет иначе.
Ну да, сейчас многое иначе. И это стоит ценить.
It's under my skin but out of my hands
I'll tear it apart but I won't understand
I will not accept the Greatness of Man
It's a world gone crazy
Keeps Woman in Chains
So Free Her

Возможны спойлеры!

«Черный принц» не давал мне уснуть половину ночи. Я просто таращилась в темноту и думала, думала, думала…

…. О правде. Я страстный правдолюбец и правдоискатель. Мердок же проехалась по моему абсолютному неприятию лжи асфальтным катком. В жизни есть много оттенков правды. Полуправда, почти правда, вполне себе правда, правдоподобие и относительное правдоподобие. Именно в этой книге я увидела больше видов правд и полуправд, чем перечислила выше. Меня просто наизнанку выворачивало от того, как Альфред, Рейчел и иже подобные виртуозно оперируют этим понятием. Факты есть факты, но их восприятие зависит от подаваемого соуса. Ты сгораешь от неловкости, находясь в постели с престарелой теткой, которая туда тебя и затащила? Нет. Это твоя версия. А теткина такова: Ты в нее давно и безнадежно влюблен, ты даже посмел самовольно залезть к ней в койку, но она тебя отвергла. Чему верить? Фактам? В койке то ты, действительно, оказался, и даже чуть ли не был застукан супругом тетки. И вот так на протяжении всей книги: нам дают правду через призму чьей-то лжи.

….. О любви. В моем понимании счастливые влюбленные имеют шанс на долгие и крепкие отношения, если разница партнеров не превышает пяти - семи лет. Это мое сугубо личное мнение и я не хочу его кому бы то ни было навязывать; мои тараканы, мне их и травить. Это довольно категоричное высказывание зиждется на фундаментальной для меня основе. После вспышки чувств, новизны и свежести отношений, приходит либо разочарование, либо скука. Старший партнер вдруг понимает, что ему катастрофически не достает в юном создании опыта, глубины, знаний, зрелости чувств. Молодой партнер начинает скучать от неторопливости, законсервированности, негибкости и чрезмерной умудренности человека в возрасте. Далее, как правило, два варианта: один партнер уходит – второй продолжает его страстно любить всю оставшуюся жизнь, или оба партнера понимают бессмысленность продолжения отношений и расходятся в разные стороны. Счастливые исключения, конечно, есть, но они лишь подтверждают правило. Любовь Бредли относится к первому варианту. Я почти убеждена, что если бы предмет его страстной и глубокой любви побыл с ним чуть-чуть подольше, он непременно бы охладел к ней. Я до последних строк надеялась, что Джулиан окажется достойной таких чувств. Я думала – ну вот, прямо сейчас, она закричит им, я любила его, я не могла без него, вы лжецы и лицемеры! А она оказалась пустым фантиком от давно съеденной конфетки.

…..Об отношениях. Как больно, как обидно, как страшно осознавать, что все те люди, что настойчиво лезли в твою жизнь, предлагая тебе огромное место в своей судьбе, требуя от тебя твое внимание, твои чувства, твою душу, все до единого тебя предали. Предали не потому что злы, коварны или расчетливы (хотя и расчетливы тоже), а потому что ты для них только средство достижения цели. Не подошел, не получилось, не срослось, да ну и пусть. Найдется кто-то другой или что-то другое. А что упало, то пропало.

В общем, растрепала меня эта книга, разбередила, взболтала весь осадок на душе, что так долго отстаивался на самом донышке. Наверное, так и должно случаться, когда читаешь настоящую литературу.

Осторожно - СПОЙЛЕР!
Вот уже почти две недели, как я закончила эту книгу, но ощущение жути нисколько не оставляет меня. Из всех антиутопий, которые я прочла в своей жизни, эта оказалась безусловно самой страшной. Невыносимо страшной. Нет, в этом мире люди не живут в домах со стеклянными стенами и не получают розовых билетиков на секс, как у Замятина. Их не делят на касты и не воспитывают в них ненависть к прекрасному, как у Хаксли. За ними не следят денно и нощно и не пытают в подвалах Министерства правды, как у Оруэлла. Ничего такого ужасного, как можно! Их просто-напросто выращивают в пользовательных целях, как мы разводим скот для получения мяса, молока и шерсти. Правда, животным в нашем мире повезло больше - их всё же убивают быстро и по возможности безболезненно, а не отрезают от них по кусочку по мере надобности... Неудивительно и даже понятно, что эту книгу написал японец: именно в японской культурной традиции человеческая жизнь никогда не считалась чем-то особо ценным, что прекрасно доказывается всего тремя широко известными примерами: обычаем в древности отвозить стариков умирать на священную гору, древней же традицией харакири, а в наше время - самым высоким в мире числом самоубийств. Удивительно другое: ведь этот самый японец, автор романа, как сообщает биографическая статья, рос и учился в Англии, был социальным работником, стал магистром искусств, он выпускник литературного семинара... И для чего было всё это, если ничто из европейской гуманистической традиции, похоже, не заменило в сознании автора свойственного его народу покорно-фаталистического (приправленного сознанием своего долга и назначения, как в этом романе) отношения к "назначенной смерти"? Ведь можно же было сделать всё не столь бесчеловечным, всего лишь чуть изменив сюжет. Если описываемое общество достигло таких высот в генной инженерии - что мешало изменить немного генетический код и лишить эти создания возможности мыслить разумно? Тогда не потребовалось бы ни строить такие интернаты, ни развивать художественные способности учащихся... Хотя нет - ведь и у нас проводятся эксперименты по проигрыванию в коровниках класической музыки: говорят, от этого повышаются надои и якобы даже улучшается вкус мяса! Но автора не устроила, видимо, подобная идея: если героев сделать неполноценными умственно - как тогда расписывать оттенки их отношений и тонкие душевные переживания? Тонкие душевные переживания овцы, предназначенной на шашлык...
У меня, к сожалению, не получится порассуждать о литературных достоинствах этой книги. Меня настолько ошарашил сам её замысел, что подобные рассуждения сильно напоминали бы мне оценку с художественной стороны абажуров и сумочек из человеческой кожи, которыми промышляли фашистские умельцы в концлагерях Второй мировой. Дочитав роман и просмотрев рецензии, я попросила прочитать его свою подругу, мнение которой бесконечно уважаю. Она прочла, но сказала, что рецензию писать не будет, так как единственное, что она могла бы написать - это слово "мерзость".

Если вы прочитаете аннотацию к этой книге и плюс к этому - узнаете, например, что я обожаю фильм "Афера Томаса Крауна", вы сразу поймёте, зачем я стала читать эту книгу, абсолютно не являясь поклонницей Питера Брейгеля-старшего, а заодно и всех остальных Брейгелей, а их была куча мала))). Увы, аннотация, как бы это сказать, преувеличила достоинства книги раз в несколько, в рядовой раз подтверждая, что выдвижение на Букера не гарантирует качества. Особенно преувеличено в той части, которая обещает нам "по-чеховски смешной" роман - по-чеховски, ни много, ни мало!!!

Словом, дело было так: философ, занимающийся направлением номинализма и его влиянием на искусство, должен написать некую научную работу. Жена его, специалист по иконографии, должна заняться примерно тем же в своей области. А поскольку у них ещё имеется грудной младенец, они решают, что удобнее всего будет заниматься работой в деревенском доме, доставшемся им по наследству. Проявляя соседскую вежливость, они знакомятся с четой Кертов, владельцами близлежащего поместья. Будучи приглашёнными на ужин, узнают, что у них имеется на продажу картина Луки Джордано "Похищение Елены".

А вместе с ней Керт желает продать ещё пару не очень известных голландцев. Осматривая картины и дом, Мартин Клей, философ, возомнивший себя спецом по живописи, видит картину, используемую в качестве заслонки для камина, грязную до жути, но как ему показалось, несомненно принадлежающую кисти Брейгеля...

Даже эти два идиота не стали бы использовать ее как заслонку в камине, если бы им намекнули на имя ее создателя.

Вот тут и происходит момент "одержания": парень вбил себе в голову, что сможет доказать, что это недостающая картина из цикла о временах года, при этом он собирается ничего об этом не сказать хозяину и положить в карман кучу денег, предварительно нарадовавшись тем, что картина принадлежит ему и слава её открытия тоже.

Уже понятно, что незапятнанным мне из этой истории не выйти, но по крайней мере я выберусь из нее богатым и знаменитым.

Он сходу выдумывает некоего знакомого бельгийца, который с удовольствием купит все картины, чуть ли не издевательски по отношению к Керту, ничего не понимающему в живописи и истории искусства, поименовав его мистером Йонгелинком - а так на самом деле звали покровителя и главного заказчика Брейгеля. Что касается огромной работы, проделанной автором по сбору информации о жизни и творчестве данного художника - остаётся только снять шляпу, поскольку представлены и историчесие материалы, и искусствоведческие, и множество оценок исследователей картин Брейгеля, подходящих к его творениям с точки зрения "что этим хотел сказать автор". Так что Фрейн, видимо, тоже своеобразно одержимый - именно Брейгелем, действительно противоречивым и сложно поддающимся изучению художником, которого иногда называют первым живописцем, свободным от религиозных сюжетов.

В итоге сюжет книги включает как бы два слоя: искусствоведческие изыскания, но они могут быть интересны только в том случае, если вас интересует именно этот художник или именно этот период, и саму афёру, задуманную Клеем - слабую, опирающуюся только на то, что он сам так решил, что вот как раз так всё случится, как он придумал. Попытки оценить и продать картину Джордано, чтобы потом заполучить предполагаемого Брейгеля, которые не доставили никакого удовлетворения: "Все мои прежние мечты о поиске высшей истины превратились в жизнь мелкого лавочника, который бесконечно с кем-то торгуется." Попутно: интрижка с женой Керта, чуть не разрушенная своя семейная жизнь и - внимания! от обещанного детектива - одна погоня на автомобиле абсолютно пьяного человека за машиной, увозящей его жену и принадлежающую ему картину... Кстати, у машины плохо работают тормоза.

Как бы Брейгель, который нарисовал столько всего, чего нельзя было нарисовать, изобразил скрывающееся во тьме зло, или Смерть, притаившуюся в Аркадии?

Конечно, эта цитата не слишком подходит к картине Брейгеля "Сорока на виселице", но ей-богу, главный герой книги - не что иное, как подобие этой сороки...