Рецензии на книги — Сергей Лебедев

- Вы слышали о Кларе Иммервар?
- Нет.
- О Фрице Габере? 
Он помнил это имя, Габер. Отец азотных удобрений - и отец газовой войны, дедушка «Циклона Б», изобретенного в его лаборатории.
- Клара была его женой. И тоже химиком. Пыталась отговорить его. А когда узнала, что он едет на фронт руководить газовой атакой, выстрелила себе в сердце. Из его пистолета. Иногда нужно просто не соучаствовать. 

В моем детстве была французская кинокомедия "Укол зонтиком" с Пьером Ришаром. Подробности  стерлись из памяти, помню только, что было уморительно смешно и не думалось о несчастной судьбине обреченного на мгновенную смерть от укола. И совершенно точно - не думалось о тех, кто создавал этот шпионский аксессуар. То есть, когда я все-таки давала себе заботу порефлексировать на тему, то перед глазами как-то…

— И славяне, и германцы — великие мистики, а ведь ни англичане, ни французы таковыми не являются, хотя у них и Монтень был, и Паскаль. Они семью во главу угла ставят, достаток, дом, коров с конями. А славянину и германцу идею подавай!.. — Почему же тогда наши с германцами доктрины столь различны? — Отчего воюем? — А это историческая ошибка. Славяне и германцы — два конца одного диаметра.

Юлиан Семенов - Альтернатива

Бывают такие книги, которые "заходят" в определенное время и при определенных условиях. А если эти условия четко соблюдены, то проникновение может быть таким глубоким, что послевкусие может оставаться надолго и даже навсегда. Вот именно так проникнул в мое сознание роман "Гусь Фриц" российского прозаика Сергея Лебедева. Выпал пал на эту книгу совершенно случайно и спонтанно, и…

Трудно не заметить, что современная русская литература «бежит от современности» (П.Басинский), «идет вперёд с лицом, обращённым назад» (А.Агеев) и, строго говоря, «новейшую нашу литературу заело» (В.Пустовая). Большинство современных русских писателей относится к «поколению 91 года», «людям августа», и общим для них является желание «развязаться с печальным и мрачным наследием», для чего «нужна правда о прошлом». Казалось бы, за двадцать пять лет все, кто действительно искал правду, должны были её найти, но прошлое, в том числе история собственной семьи, по-прежнему волнует писателей. Любопытно, что многие при этом воспринимают историю не как эпос или картину ушедшего мира, а как детектив, тайну, требующую разоблачения. Разгадыванием семейной тайны занимается и главный герой романа…

Как называется эта вещица? "Люди августа". Ага, понятно. Ну что ж, посмотрим. Так, август вижу, а где люди? Людей не вижу. Вижу гадких скотов, над ними парит прекрасный Лебедев, весь в белом, а людей нет. Странно. Ну-ка, ещё раз гляну. Нету. Ну и ладно, значит, не люди и были.

Лебедев написал книгу о своём разочаровании в российском народе. Ну что тут скажешь - не он первый, не он последний. Вон либерасты тоже разочарованы - жалуются, что Путин шестнадцать лет пребывает у власти только потому, что народ в России - тупое быдло. Примерно такого же мнения придерживается и автор книги.

Говорят, что в России нет свободы слова. Как это нет?! А разве это не свобода - приходит незнамо кто, неведомо откуда и плохим литературным языком рассказывает о том, какие мы гадкие скоты, растоптавшие своими…

Больше чем слово.Потрясение и немота

Текст этой случайно найденной книги оказался такого свойства, что, начав читать, не хотелось отрываться. В нем была магия собственной мелодии: то, что я, пожалуй, ценю в литературе больше всего. Есть особый сорт прозы, который умеет, не теряя ясности мысли, смыкаться с поэзией. Чаще всего я встречала это свойство в русских текстах – у Бунина, у Газданова, во многих вещах Паустовского, в пейзажных зарисовках Тургенева, часто – у Нагибина, у Муратова, автора «Образов Италии», в некоторых вещах Шишкина и Водолазкина, в переводном «Французском завещании» Андрея Макина, у Грина и немногих других... Это особое свойство языка – совсем не то кружевное плетение словес, которое создало славу Набокову, и не перенасыщенность великолепными, неожиданными и сочными образами. Это способность заставить…

Современное искусство — это очень, очень просто. Прослыть художником так же легко, как два пальца обосса... Впрочем, лучше сделать это не на пальцы, а в гранёный стакан, тогда у вас получится настоящий арт объект, то бишь произведение искусства (как у Андреса Серрано).

С литературой дело обстоит немного сложнее, хотя и здесь нередки случаи, когда жёлтую бульварную писанину издательство и ангажированные критики пытаются выдать за серьезную прозу.

Что касается господина Лебедева — его новую книгу едва ли можно назвать свежей струёй в общем потоке литературных будней, скорей уж вялой, утомлённой. Роман, позиционирующий себя как обстоятельное исследование родимых пятен прошлого, на поверку оказался обыкновенной антисоветской, а в сущности, и антирусской агиткой, аляповато загримированной под…

"Гусь Фриц" стал моим первым знакомством с творчеством Сергея Лебедева. После прочтения романа Гузель Яхиной "Дети мои" решила, что пришла пора ознакомиться и с этой книгой, повествующей о судьбе российских немцев. Исходя из аннотации, решила что будет что-то типа семейной саги, рассказ о тесной и драматичной взаимосвязь двух стран и народов, русского и немецкого, на примере одной семьи, особенно в период смертельного противостояния двух диктатур... Но книга оказалась не совсем об этом, если не сказать совсем не об этом.

Но не за это я поставила книге невысокую оценку. Мне понравилась увлекательная, полная драматизма история рода Швердт, рассказанная автором от лица его последнего представителя, Кирилла, собирающего материал для книги о своей семье. Что меня заставило снизить оценку - это…

Поначалу книга делает все, чтобы оттолкнуть, даже на уровне языка. Тот стиль Лебедева, который так очаровал меня в «Людях августа», угадывается и здесь, но если там был родник, то здесь зачастую – сироп: неимоверная чрезмерность словес. Слова и образы, в том числе образы яркие, сильные, осязаемые, теснятся в таком количестве, что буквально погребают под своей грудой чувство или мысль. Лишь ко второй половине книги, даже ближе к концу, писатель будто бы устает и начинает просто говорить, чувствовать и рассказывать – но поначалу ты тонешь, вязнешь в этом словесном сиропе, лишенном, впрочем, сладости: все образы здесь – тяжелые, мрачные, мучительные. С сиропом их роднит только вязкость.

Но еще тяжелее воспринимается нарочитая избыточность чувств, нарочитая обостренность чувствительности,…

Кто они -люди августа?Это те,кто родился и взрослел в 90-е годы,когда на развалинах СССР рождалась другая,непонятная ,сырая и неизвестная страна. Сильная книга,хороший авторский слог,интересная и вместе с тем страшная,леденящая. Герою книги попадает в руки бабушкин дневник,где она записывала свои воспоминания.мысли,грехи...И он понимает,что это не просто дневник воспоминаний..это своего рода человеческая Голгофа,исповедь,раскаяние. В попытке разгадать тайну своего деда,герой проходит ,сам того не осознавая,весь путь своих предков..Здесь и лагеря Казахстана,и чеченские войны,и донос,и смерть,и любовь.

Только что закончила "Люди августа". Читала взапой, отрываясь с великим сожалением на сон, еду и работу. Чудеснейший язык, легкий, точный, выверена каждая буковка. Потрясающе! Автор мастерски владеет словом. И не только им: вниманием читателя, захватывает его целиком и полностью. Как удивительно сплетаются образы в книге: природы, людей, явлений жизни! Восхищена абсолютно! Ни одного лишнего слова, вообще ничего лишнего. Много лет уже не читаю художественную литературу, кроме любимого Фёдора Михайловича. Потому так удивило саму такое тотальное погружение. Без малейшего напряжения, давления, понукания. Тема внутренней свободы, готовности к ней для меня актуальна всегда, а сейчас тем более. С глубочайшим потрясением наблюдаю происходящее с людьми, как готовы ради куска хлеба отказаться от…

К стыду своему, ничего не знала об этом авторе и с первых же страниц была потрясена мастерством изложения. Да, как тут уже было сказано другими читателями, язык очень плотный, а само повествование движется неспешно, но мне такая проза близка. Впрочем, в какой-то момент пришлось отложить книгу и переключиться на что-то более "легкое", поскольку атмосфера "Предела забвения" - тягостная и душная, и такой она останется до самого конца. У Лебедева - как и у других авторов, которых я ценю - совершенно особенная оптика, дающая ему возможность не просто видеть и зримо, точно передавать увиденное, но еще и окрашивать эту картинку, вне зависимости от природы изображенного, в цвета, нужные для его художественной задачи. Правильней было бы сказать "цвет", потому что в этой книге он, по сути, один:…

Титан (сборник рассказов, Сергей Лебедев, 2022, РФ) - прямо - таки махровая антисоветчина, которая как будто пришла из времен девяностых

В плане стиля тут все отвратительно. Автор как будто только вчера взялся за перо, а уже стремится пародировать стиль Джойса, то есть, пародировать весьма своеобразную пародию, что выглядит просто как гремучая графомания и попытка выпендриться своим умением закручивать слова ради закручивания слов. Из - за стиля часто вообще невозможно понять, что происходит, где происходит, когда происходит, ЗАЧЕМ происходит. К примеру, в самом первом рассказе главный герой в повествовании скачет с одного события своей жизни к другому, при этом порой упоминая события из жизни своих родных, или о общих событиях, и это приводит к такой каше из топора, что уже и не знаешь,…

Последний на данный момент роман Сергея Лебедева - и снова разработка темы генеалогии зла. На этот раз воплощением зла выступает то ли смертельный боевой яд "Дебютант", то ли его создатель советский химик Калитин, в начале 90-х бежавший в Европу. Паре сотрудников неназванной российской спецслужбы дают поручение устранить Калитина, чтобы он не смог участвовать в следственной группе, расследующей убийство перебежчика Вырина (убийство с помощью того самого "Дебютанта"). Роман очень современный и довольно неплохо написан (хотя концовка слегка проседает). Но, впрочем, сюжет в нём вовсе не главное. А главное - это рассуждение о том, насколько творец несёт ответственность за своё детище, если оно используется во вред людям. И можно ли, действуя по приказу на благо своей страны, переходить черту…

Да, название взято красноречивое, и книга выпущена на волне второго сезона сериала "Новичок". Что ж, это не помогло, книгу едва покупают-читают, отзывов практически нет. Оценок либо нет, либо низкие. Тираж не смогла найти - такая страшная тайна (!). Видимо, книга Ярмыш все-таки неплохо написана, раз смогла получить какое-то заметное внимание, по сравнению с этим щитдевром.

Сразу честно говорю, прочитать это не смогла. Два раза начинала. И оба раза при чтении создается тоскливое, унылое впечатление серости и графоманства. Как говорил Прилепин о своей книге "Черная обезьяна", что мол, если у вас мерзкое впечатление от этой книги, то это не книга плохая, а замысел успешно воплощен. То здесь, в Дебютанте, замысел если и был, то не воплощен. Нет чувства серости и безысходности времени, есть…

Предмет интереса Сергея Лебедева на этот раз не ГУЛАГ и его производные, а ЗЛО, как объективная реальность. Лебедеву важно понять, каким образом человек становится проводником этого ЗЛА, его субъектом. В романе много страниц на эту тему, пересказывать смысла нет. Автор идёт по пятам немецкой семьи, которая распадается на "атомы". При этом каждый член большого сообщества как бы внутренне стремится одновременно отделить себя ото всех, чтобы не попасть в Молох истории, и принадлежать общему, связывающему эту семью. Главный герой, Кирилл, это уже форпост несуществующей крепости. Он пишет книгу, пишет поневоле, как бы беря на себя весь груз прожитых (напрасно?) жизней. Вообще, это слово - "напрасно", на мой взгляд, постоянно всплывает во всех перипитиях этой семьи: удача постоянно убегает от…

Довольно неоднозначная книга, которая мало соответствует аннотации. Хотя кто в наше время верит аннотациям? Нет, в книге есть русские немцы, вот только ни Гитлера ни Сталина я на страницах не нашла. Для чего было упоминать их имена в аннотации? Для антуража? Лебедев так усердно коптил над языком книги, старался (это видно), что порой забывал о сюжете. История семьи Шверд, рассказанная последним представителем этого рода Кириллом безусловна полна драматичности. Вот только за этой историей довольно сложно уследить. Во-первых, мне откровенно мешал язык автора. Он хорошо, но видно, что очень уж "старательны", прям буковка к буковке подобрались. Во-вторых, меня отвлекали частые отсылки от одного героя к другому. Ну вот примерно это выглядело так: "И тут Кирилл вспомнил, что у его…

Однажды отошли околоплодные воды, и в муках Путча августа 1991 года появилась на свет новая страна, новые люди - мы с вами. Нам дали волю, но готовы ли мы, новые люди, родившиеся в тот август, принять ее... Да-да, друзья, люди августа - это мы и наша страна, народившаяся после СССР! Роман глубокий, вдумчивый, о нас, о связи и приемственности поколений, об историческом роке, а ещё о свободе человека. Без прошлого не может быть будущего. И как нельзя лучше эта зависимость отражена в книге. Главный герой произведения работает на частных заказчиков: разламывает исторические пласты, плотно сомкнувшиеся над прошлым, погребая его, казалось бы навсегда. Он восстанавливает связи прошлого и настоящего, отдает наследникам их наследство - информацию о родственниках, пропавших в период ГУЛАГа, 1ую и…

На самом деле, оценка ближе 3,5, но всё же это скорее 3+, чем 4-. Традиционный для литературы приём "большая история через историю одной семьи", но при этом предмет исследования - взаимоотношения России и проживающих в ней немцев. Соответственно, историю своей семьи главный герой прослеживает от основателя российской ветви Бальтазара, приехавшего в первой половине 19 в. в Россию проповедовать прогрессивную на тот момент гомеопатию, до своей бабушки Каролины, вынужденной после ареста мужа в 1937-м отречься от своей немецкой идентичности (включая фамилию Швердт). Собственно, процесс (а точнее итоги) восстановления семейной истории и составляет ткань повествования: главный герой Кирилл, случайно узнав от бабушки незадолго до её смерти, что, оказывается, она немка, многие десятилетия…

Чужая душа - потёмки. Под могильной плитой во мраке покоятся останки. Главный герой начинает ворошить прошлое, стремясь в былом найти свою идентичность. Но в темноте чужих мыслей и чувств давно усопших людей ничего не видно, поэтому он начинает вылеплять из фантазий и редких подтверждённых сведений своих предков, а затем изливать через описания их жизней собственное отношение к тому или иному моменту, историческим событиям.

От этого складывается ощущение, что читаешь не книгу, а личный дневник главного героя. Будто он надел как перчатки внешние образы описываемых людей на себя и стал в воображении их проживать.

Герой слишком самопоглощён, зациклен на собственном мировосприятии для того, чтобы по-настоящему понять других людей, чем и как они жили. Ведь то, что он хочет найти в могилах и…