Истории с книгами — Габриэль Гарсиа Маркес

В одной со мной школе работала учительница математики, такая прям настоящая старая дева, тонкая, сухая, изящная; детей она честно не жаловала, свой предмет обожала. На протяжении многих лет она приезжала на работу в 7 утра, и каждый день готовилась к урокам, представьте, каждый день! Я до сих пор понять не могу, как можно каждое утро примеры все прорешивать, при том, что программа по математике не особо меняется и задачки из года в год одни и те же, а она, эта учительница, так любила цифры, что каждому классу искала новые задания. И даже на каникулах, когда мы приезжали на работу на откровенное попинывание балды, она что-то решала, писала…

Несколько лет назад, когда издательство "АСТ, Астрель" еще не выпустило свою замечательную серию книг "Нобелевская премия" и не переиздало все произведения Маркеса, книгу "Любовь во время чумы" было очень сложно найти. Практически невозможно. Ее не было на озоне. Ее не было ни в одной библиотеке города. Разумеется, ее можно было найти в электронном виде, но...вы же понимаете. А найти ее было просто необходимо. Искали мы ее вместе: я и моя лучшая подруга. А все потому, что мы, две романтические дурочки, прочитав аннотацию к этой книге Маркеса ахнули и сразу увидели в еще непрочитанной истории отголоски ее [подруги] истории с одним молодым…

Я знакома с молодой женщиной, очень серьезной и уважаемой, чей сложившийся вкус к определенному типу мужчин сформировался благодаря воде и лету. Будучи совсем девочкой, лет двенадцати, она с родителями отдыхала на речном пляже. Пляж был совсем диким - берег заиленный, поросший редким камышом. В этом камыше она и пряталась. Пряталась и наблюдала за купающимися курсантами, сбросившими свою форму на берегу. Родители были увлечены пикником и никто не мешал ее не по возрасту проснувшемуся интересу к мужскому телу. Когда курсанты ушли, она побежала к тому месту, где они сбрасывали свою одежду и долго сидела там зарываясь пальцами ног в песок. Но…

Да, есть у меня одна история из-за этой книги. История, у которой нет пока названия, и возможно, никогда не будет. История, которой, скорее всего, не будет. Из-за "Ста лет одиночества" в синей такой обложке я познакомилась с одним человеком, и знакомство это, кажется, обрекает меня на "Сто лет одиночества". Символично, что поделать.. Собственно, познакомились мы не из-за, а вместе. Я читала эту книгу тогда, и теперь люблю ее пролистывать и вспоминать, и думать, и даже сравнивать. Много любви запретной на страницах романа, и мои чувства такие же. В романе нет счастья, и от этого страшно. И все-таки это одно из величайших произведений в…

Училась на литфаке, постоянно таскала с собой томики, чтоб читать в транспорте или во время ожидания чего-либо. Приятельница увидела у меня "Сто лет одиночества": в этот момент для экзамена по зарубежной литературе нужно было читать Маркеса. Приятельница спросила, хороша ли книга, и я взахлёб начала описывать семью Буэндиа, цыган, жёлтых бабочек, кости в стене... В общем, договорились, что дам и ей почитать, как только закончу сама. И вот через день, быстро собираясь на встречу с ней, схватила томик в коричневой обложке из стопки на столе и кинула в рюкзак. Как только она получила книгу, сразу нетерпеливо открыла (о, настоящий ценитель…

пожалуй, Маркеса нельзя читать без подручных средств. так что Юля нашла в своих завалах чистый листочек и карандашный огрызок, чтобы увековечить семью Урсулы и Хосе Аркадио Буэндиа, а заодно разобраться во всем круговороте судеб этой странной, одинокой, испытавшей все несчастья, но полюбившейся мне семьи. так, страница за страницей здесь появлялись новые члены семьи, возлюбленные, дети и очередные Аурелиано.

Габриэль Гарсиа Маркес, Чародей, Великий Волшебник, Могущественный Маг, силой своего пера раскрывший для меня двери в мир, где двое всю жизнь будут искать друг друга, блуждая среди чужих, незнакомых и холодных взглядов, тихим шепотом тая в "Глазах голубой собаки". Еще долго долго девственно белый снег, выпавший в начале декабря, будет напоминать мне о молодой счастливой паре, бегущей навстречу раскрытым объятиям Жизни, а Она медленно и безжалостно отвернется от них - останется лишь беспомощный возглас, замершая слеза на щеке, и потерянный взгляд на "Следах твоей крови на снегу". Меня еще будит среди ночи, полный нестерпимой боли, вой…

Все же моего гуманитарного мозга не хватило на то, чтобы не затеряться в родословной семейства. Причем имена и людей я не путала, но все не могла запомнить, кто кому кем приходится и вот поэтому не отступила от традиции таких же обалдуев, как я, и составила свое генеалогическое древо семьи Буэндиа, которое, хотя и уступает по качеству проработки характеристик героев, таки помогло мне во всем разобраться. p.s. все вышевыложенное - забавы ради :3

Мне восемнадцать. Первая любовь. Ему двадцать два (за плечами армия, подготовительное отделение, жизненный опыт, интеллект-амбиции, то-се – полный букет для восхищения, не сказать благоговения))). В те времена в нашей стране купить хорошие книги было практически невозможно. Что удивительно, книги на русском языке свободно продавались в странах соцлагеря (Чехословакия, Болгария, Румыния, Польша...) На нашем факультете учились болгары. Один из них привез с каникул заказанные мной драгоценные «Сто лет одиночества». Первый раз я прочитала этот удивительный и потрясший меня роман в шестнадцать лет. И вот у меня есть собственная книга! Что я…

Полковник, пора завершать войну. Пора возвращаться домой. Урсула совсем постарела, ослепла от слез, но продолжает вас ждать. Полковник, вы проиграли, вы снова в плену - один на один с собой, со своим одиночеством. Возвращайтесь в Макондо, там будет спокойно. Никто вам не будет писать. В Макондо по-прежнему дождь. Ребека еще жива, хотя не выходит из дома. Ваш друг Геринельдо Маркес умер два дня назад. Здесь совсем не осталось ваших знакомых. Полковник, здесь перестали жить. Здесь умирают - кто сразу, кто несколько лет подряд, постепенно, хороня себя заживо в каменных стенах домов. Здесь больше не видят снов и не помнят слов - все чаще…

"Сто лет одиночества" я ни читать, ни покупать не собиралась. Просто на улице был дождь, а у меня не было зонта и я взялась пережидать его в книжном магазине, а от искушения побродить между стеллажами ни один книголюб не удержится. Яркая обложка сама попросилась в руки. По дороге домой я с удовольствием полистала покупку, а после оставила на прикроватной тумбочке и надолго забыла о ней: возвращаться к Маркесу как-то не было настроения. Пока однажды в один прекрасный момент не обнаружила, что книга "Сто лет одиночества" преследует меня повсюду: лежит, шурша страницами, забытая кем-то на автобусной остановке, выглядывает с витрины книжных…

Как-то разговаривали с подругой, и речь зашла о книгах. Подруга предложила вспомнить самые "упоротые" книги, что были прочитаны, и я, усердно поморщив лоб, причислил к таковым "Иллюзию убийства" Ричарда Фрэнка и "Сельского врача" Франца Кафки. Список короткий, потому что почти любую книгу можно понять, пусть и по-своему, да и не понимаю я значение слова "упоротый"... Хотя есть такая категория, как любовные романы, и вот их-то я не понимаю совсем, и в них-то, я думаю, степень упоротости превышает все нормы!.. Господи, я понял, что такое упоротость. Пардон, возвращаюсь к теме. Подруга же сообщила, что самая "упоротая" книга, по ее мнению, -…

Кажется, литературу в каком-то смысле ждут свои сто лет одиночества. Габриэль Гарсиа Маркес скончался уже вчера. Это такое странное чувство, когда читаешь о смерти того, кто уже при жизни стал классиком.

История была не со мной, но именно она подвергла меня на прочтение "Ста лет одиночества" В СССР с книгами были трудности. Особенно с такими, как Маркес. Одна женщина взяв почитать "Сто лет..." влюбилась в эту книгу, и поняла, что расстаться с ней не может. Наши люди не привыкли отступать перед трудностями.Нельзя найти - можно сделать. И эта женщина стала переписывать книгу в ручную. Каждый вечер она приходила с работы, ставила пластинку с классической музыкой и переписывала книгу. И так строчка за строчкой, полгода, каждый вечер - пока не переписала всю книгу. После этого, Маркес признавал что самые верные его читатели живут в СССР. Я…

Вспомнила это произведение тогда, когда мама решила меня в N-ый раз ознакомить с прекрасным монологом о любви ( у нас с нею разные подходы к подобным вопросам). Его исполнял милый, мягкий, юный и сверхдраматичный мужской голос в какой-то аудиозаписи. Буквально через четыре предложения я угадала автора, а через семь - назвала книгу: " Вспоминая моих несчастных шлюшек". Если сказать, что от такого словесного пассажа мою прекрасную собеседницу передернуло, то ... Прочувствовав чрезмерную эротизированность названия и услыхав мое восхищение столь "неприличным" (цитата), как оказалось, произведением, мама быстренько выключила аудиозапись и в…

После прочтения этой удивительной книги я пересмотрела все наличествующие на ЛЛ её обложки, пытаясь выбрать самую подходящую. Я остановилась на двух: вот эта (потому что непонятно что нарисовано) и вот эта (потому что непонятно что нарисовано). Эта слишком веселая для такой мрачной книги, где все умирают и прелюбодействуют. Эта слишком многообещающая, как для такой разочаровывающей книги. Эта чересчур красива. У этой чудовищный шрифт и топография (простите, личное). Правда еще хорошие эта (потому что завораживает взглядом) и эта потому что в ней есть и сердца и задницы (как у Маркеса, который явно старается плотно переплести эти понятия и…

Весть об этом чуде разлетелась по городу блаженно легко, почти не встречая сопротивления, словно перелётные птицы просияли в небе от ярко взошедшего юга и сама синева воздуха, подобно водам, расступилась перед ними и не было больше предела скорости их перелёта: с такой счастливой скоростью, птицы могли бы перелетать на далёкие звёзды. Вскоре, о чуде заговорили по всей стране и даже за её пределами: по вечерам и ночам, зажигались окна, словно райские островки юга, и шёпоты мужских, женских и даже детских голосов, неспавших в своих кроватках, переговаривались об этом чуде. У голосов и шёпотов по всей Земле, была бессонница: голоса шелестели в…

​ Андрея Тарковского однажды спросили: зачем в Сталкере и Ностальгии появляется собака? Улыбнувшись, Тарковский ответил: низачем. Просто я не мыслю мира без животных: это долг и благодарность природе, творцу. Сложный выдался год: чуть не потерял маму и брата в пандемию, сам переболел и не чувствовал вкуса и жизни ( жизнь перестал чувствовать раньше.) Даже вкус поцелуя с мужчиной стал бессмысленно прозрачен и как-то стеклянно прохладен, почти как в детстве, когда я заступился за девочку, мне разбили губу и девочка меня поцеловала в губы: я ничего не чувствовал, даже боль, зато тепло человека сразу почувствовало сердце, словно бы девочка…

Мороз и солнце. Чудесное утро. Я сижу в машине недалеко от остановки и жду подругу. Играет музыка Дебюсси — танец снежинок. Улыбаюсь. Снега на улице нет, но танец их нежный, у меня в машине. Словно я впустил их погреться. Хорошо, как в раю… Интересно, в раю идёт снег? В раю.. подруга тоже будет так опаздывать и трепать нервы? Хм… какое оправдание у неё будет в раю? Не могла в шкафчике подобрать крылья к новой нежно голубой курточке? Случайно встретила Пушкина и разговорилась с ним о чём-то нежном? Только что Достоевский дописал продолжение Братьев Карамазовых и она не могла оторваться от книги? Сижу в машине, жду, ревную к Пушкину. Пальцы…

Наконец-то впервые прочел книгу Маркеса. Хотя еще со школы знал, что есть такой латиноамериканский писатель. Маркес, Борхес, Кортасар... - это у нас была такая дружеская проверка на память.. И мы, по-дружески, постоянно забывали одного из них. С Борхесом еще только предстоит познакомиться мне; с Кортасаром знаком давно, люблю перечитывать его коротенькие рассказы; Маркеса узнал сейчас. Несмотря на то, что он колумбиец, дата и место смерти - 17 апреля 2014; Мексика, Мехико. В это время я как раз был там. Вот и подумал: где-то рядом умирал Маркес, а я даже не читал его книги. А вот сейчас думаю сколько в этом предложении Одиночества: где-то…